Дороги, которые нас выбирают

Май 1990 года. Мы с друзьями стоим на вытертом до чёрной земли газоне стадиона. Мы не одни. Вокруг сотни человек. Все смотрят в одну точку. Туда, где на невысоком, наскоро сделанном помосте, стоит человек с гитарой. С ним ещё несколько музыкантов, но все смотрят только на него. Его зовут Виктор Цой.

Одна песня, вторая... Толпа медленно, шаг за шагом, приближается к сцене. Милиционеры, стоящие полукругом, достают дубинки и пытаются отогнать зрителей. Первая шеренга пятится, но сзади продолжают напирать. Ближе и ближе. Кто-то вырубает электричество. Музыка стихает. Толпа приходит в неистовство и рвётся к сцене. Музыканты спешат скрыться. Милиционеры атакуют. Начинается свалка и я падаю. Мимо меня бегут люди и несколько мгновений я боюсь, что меня затопчут. Когда удаётся встать, я получаю удар дубинкой по пояснице. Я бегу вместе со всеми. Концерт заканчивается, не успев толком начаться.

...

Лето 1998 года. Я стою на том же стадионе. Газон всё такой же, но сцена другая: прожектора, мощные динамики, прочные конструкции из металла. Толпа нетерпеливо ждёт, когда ребята из «разогрева» закончат и появятся те, ради кого все сюда пришли. Я тоже этого жду. Я стою у самой сцены и мне всё отлично видно. Пауза. В яркий свет вбегает человек. Толпа кричит.

Человек хватается за стойку микрофона и его усиленный аппаратурой голос перекрывает рёв стадиона:

— Шапито, под названием «Алиса», наконец докатилось и до вашего города! Мы вместе!

Электрогитары и ударные взрывают вечер. Толпа скандирует:

— Костя! Кос-тя !!!

Песни. Многие я знаю наизусть уже лет десять. Я смотрю на сцену. Для этого мне приходится оборачиваться или стоять вполоборота. Ведь я должен смотреть на зрителей.

Почему?

Потому, что на голове у меня фуражка, на плечах погоны, а на поясе — резиновая палка...