Отстаньте от женщины

На всем белом свете не найдется лучшей подруги, нежели глубокая темная и, желательно, беззвездная ночь. Она никогда не предаст и кому бы то ни было, даже самому доброму молодцу, не выдаст тайны, которую ты затеешь скрыть в её густой и обволакивающей все вокруг туманной пелене. Будь то молодые утехи на сеновале втайне от маменьки с тятькой, будь то ночные убийства, грабежи и надругательства, будь то откровенно некрасивая внешность какой-нибудь девчушки. Данная аналогия неспроста была проведена, как я надеюсь, Вы уже догадались.

В небольшой деревушке с незамысловатым названием Холуево одной из таких темных летних почти беззвездных ночей в доме у окраины поминали старосту. Хороший мужик был, разрешал пить, разбойничать и до девок домогаться. Настолько он давал за время своей службы свободы в этом плане, что в деревне вывелись все девственницы, кроме одной-единственной, которая в поминках решила участие не принимать. Она была внучкой этого самого старосты, но несмотря на кровные родственные связи, вовсе не печалилась по поводу скоропостижной смерти своего "высокопоставленного" деда. Дуньке было 14 лет и в отличие от своих ровесниц и девушек помладше была несколько морально недоразвита и много ребячилась. А еще она была изрядной дурнушкой. Зная об этом, Дуняша скрылась в ночи от взглядов отвращения со стороны родни и других жителей деревни, присела, прислонившись к забору и опустив голову, думала о чем-то своём, весьма отвлеченном, придумывала разные сказочные ситуации и проживала их заново. Нельзя было сказать ни о том, что она себе думала, ни как она выглядела, ни как была одета. Можно было бы её вообще не заметить в ночи, однако месяц слегка обрамил её лицо почти невидимым светом.

Из дома доносился шум, гул, хохот, позвякивание стаканов и весьма увлеченные разговоры. Внезапно девушка услышала хруст в кустах; она насторожилась и повернулась на звук. Дуняша заметила подкрадывающегося старика, который казался ей довольно знакомым. Он оторопел от того, что его все-таки заметили и остановился. Некоторое время они глядели друг на друга в пустоту, при этом зная, что смотрят именно друг на друга, но не видят. После небольшого молчания старик заговорил таким же знакомым безумным дрожащим голосом:

- Стоишь, девица. Правильно, что стоишь здесь, а не с энтими... Житья тебе не дають, я это вижу каждый день-денешенек по твоим глазкам печальным. Страшненькая ты, все это знають и осуждають тебя за это, сплетни грязные языком своим поганым против тебя распускають, мол, от зверя какого тебя породили. Я думаю, шо они от зависти такой вздор несут. Такой дар, как у тебя поискать ещё надоть...

- Какой дар? Что ты несешь, старик? - с придыханием, в страхе пролепетала Дунька.

- Как, какой это? - с безумным удивлением в голосе произнес дедок. - Невинность. Ни одной девки девственно чистой в сей деревне не сыскать, а в городе соседнем так и подавно. Был я там, все в штанах перелазили, а в церкву здешнюю меня не пускають, мол демон я какой-то. А я всего лишь ворожей. Правда, кажется мне, что там тоже они все пользованные монашки ходють.

- Так ты колдун наш деревенский что ль? - недоверчиво переспросила девица.

- Ворожей, не колдун. А для ворожбы моей уж очень не хватает мне свежей чистой крови невинной девицы.

После этих слов Дунька услышала металлический лязг, она вскрикнула и попятилась к дому, не видя дороги и спотыкаясь на месте.

- Ну что тебе стоит?! - медленно приближаясь, безумно продолжал колдун. - Ты дурнушка, никому ненужная, замуж не возьмет тебя никто, так что пользы от тебя, как с петуха яйцо...

- Как с козла молока, - зачем-то поправила Дунька.

- Значит, понимаешь меня. Ну так вот, а, чтобы мигрени вашим бабкам лечить да в родах помогать, ой, как нужно то, что внутри тебя находится. Дитяток ты не родишь, так хотя бы принеси такую пользу.

Дунька истошно закричала дурным голосом так, что её матушка открыла окно и недовольно прикрикнула:

- Ты что орешь, как курица?! Дай нормально отдохнуть без твоих воплей отвратительных.

- Колдун хочет меня прибить! - продолжала истерить девица.

- Тьфу на тебя, мерзопакость! - отчаянно произнес ворожей.

- Ты что, дед, сдурел?! - пьяным голосом заорала матушка. - Не порть мне девку! Хоть что-то у неё... конкунрентное осталось. Мне больше нечем её замуж выдавать. Так что беги давай, а то засуну тебе энту кочергу сам знаешь куда, старый!

И с этим словами она достала кочергу и пригрозила ею. Колдун посмотрел на это все, и след его простыл. Дунька постояла минуту шокированная, вздохнула с облегчением и поспешно вернулась в дом. В доме она села в столь же неприметный уголок у печки и уставилась в пол. На свету уже можно было разглядеть черты её лица: узкие несимметричные губы, между ними и длиннющим, смотрящим в пол носом было совсем небольшое расстояние. Глаза были маленькие, карие; брови еле заметные, в отличие от веснушек, которые рассыпались неравномерно и редко по щекам, на которых не было и следа естественного румянца. Лицо было бледным с желтоватым болезненным оттенком. Она не улыбалась, знала, что улыбка её так же вовсе не украшала, а иногда даже совсем уродовала. Одета она была в длинный до пола тёмно-синий сарафан и белый кафтан; волосы цвета сена (на ощупь в принципе тоже) вызывали порой непристойные ассоциации, жидкие, прилизанные и редкие, собранные в длинную тоненькую косу. Весь вечер пока были гости она так и просидела, потупив голову в пол и думая о своём.

Все поминки собранная за одним столом деревня пила, лобызалась, хватала друг друга за разные места, смеялась, танцевала и пела непристойные частушки, похрюкивая и издавая другие естественные звуки. Все они напоминали свиней в загоне, запах, собственно говоря, был таким же смердящим.

Маменька и бабка Дуньки несколько раз уже напоминали ей о взрослении:

- Ты посмотри на Глашку, твою ровесницу! У неё уже один сынуля имеется. Правда, он помер в горячке недавно... Хм. А, помянем и его!

- Ты сейчас страшная, как чертенок, а что будет с тобой через пару лет?! Нужно сейчас жениха найти слепого и дурного пока не поздно!

- Жениха тебе надо! А то как: вечно кормить твой поганый рот?

- Замужество бабу красит и тебя кое-как должно. Обязательно! Выпьем за это!

- Дуняшка наша - чиста как ангел, хоть и выглядит как черт. Где ж вы такую не пользованную на все свете белом сыщите. Отрывайте с руками и ногами!

Дуня сидела и слушала это вполуха. Она уже привыкла. После таких разговоров у неё очень сильно начинала болеть голова, поэтому она научилась слушать вполовину. То и дело маменька подходила к ней, как к этакому экспонату, и трогала её за уши, нос, рот, приобнимала её с нетрезвой силой и растрепывала волосы. Другие смотрели на это с пьяным любопытством.

В доме на поминках также сидела довольно-таки бедная семейка, у которых было девять детей, а самый старший двадцатилетний детина был умственно отсталым уродцем, однако ему пытались найти партию покрасивше. В какой-то момент глава сего семейства настолько сильно выпил, что Дуняша показалась ему писаной красавицей, поэтому он поднялся и произнёс, покачиваясь и на ходу выплевывая еду:

- Милсдарыня, государыня, прошу Вас! Мой сын Драго... Драговей... Драговек... Драговед... Драговит! Драговит желает руки Вашей, милсдарыня, внучка покойного нашего слуги.

Маменька воодушевилась от такой легкости намечаемой сделки и потерла руки, как муха, прилетевшая на обеденный стол с навозной кучи. Дуняша побледнела и пожелтела ещё больше, и вышла из своего розового мирка. Внутри у неё все перевернулось. Какая ещё женитьба?!

- Я, я.… - заикнулась было девица, но, посмотрев на грозное кипящее выражение маменькиного лица, оступилась и покорно ответила, - я подумаю.

Все сидели, раскрыв рот, в том числе Драговит. У него ко всему прочему вываливалась изо рта пережеванная пища, такой вот «завидный» жених сыскался. Дуняша старалась не смотреть на потенциального муженька и с трудом подавила рвотный рефлекс. Остаток поминок она просидела, уткнувшись лицом в печку.

Поутру маменька вместе с бабкой начали выносить мозг нерадивой дочке и требовали дать согласие на женитьбу, пока семейство жениха окончательно не протрезвело и не опохмелилось. Но дочка играла в куколки Жужу и Зюзю, ей было не до того. Тогда мать силой отобрала у Дуньки игрушки и пошла за уходящей дочерью по пятам, продолжая ее изводить. За матерью плелась бабка, которая кричала ей вслед то же самое. Так они и ходили за ней по пятам по всей деревне, пока другие жители занимались своей повседневной рутинной работой, однако все ж останавливались, чтоб посмотреть на сей балаган своими глазами. В какой-то момент из своего неказистого сарайчика вылез ворожей и, увидев картину маслом, решил воспользоваться случаем: достал кинжал и, облизнувшись, безумно помчался к Дуньке. Она, завидев его издалека, истошно закричала и пустилась наутек. Маменька побежала за ней следом, тряся своими выступающими округлостями, подняв подол сарафана и продолжая напоминать про замужество. Следом за матушкой бежала бабка за компанию, а третьим за ними бежал кровожадный ворожей, устремив свой взгляд на цель и стремясь преодолеть препятствия. Маменька стала параллельно орать на колдуна, чтобы он оставил её в покое, однако он был непреклонен.

- Дунька, зараза ты этакая... соглашайся... на... свадьбу!

- Нет, маменька!

- Можно я тогда её укокошу? - продолжал настаивать колдун.

- А, все равно! За какую цену только? - сдалась мать.

- За 30 медяков устроит?

- 50!

- 40!

- 45!

- Ах, чтоб тебя, как девственницы дорожают! По рукам!

Матушка с бабкой остановились и схватились за бока, а ворожей продолжал бежать за Дуняшей. Ей ничего не оставалось, как залететь в дом её жениха Драговита. Семья лежала вся облеванная и оплеванная и мало что понимала в тот момент. Маленькие дети истошно верещали от голода. Дуня закричала:

- Я согласна! Давайте сегодня же и обвенчаемся!

В тот же день была устроена новая пьянка-гулянка, в которой все так же объедались и напивались (опохмелялись после вчерашних поминок), как свиньи в хлеву; а они и рады были. Пока был пир да пляска, колдун злобно поглядывал из-за угла, поблескивая ритуальным ножичком. Дунька, увидев его, взяла под руку своего нерадивого муженька и повела к красивым девкам, которых специально притащили, чтобы соблазнять Драговита перед брачной ночью. Насмотревшись и налапавшись девчачьих прелестей, муж был взят под руку Дуняшкой и отведен в опочивальню. Она закрыла его под замок, сняла с себя одежду, помогла раздеться муженьку, и они быстренько приступили к делу. Это было очень больно и неприятно, однако Дуняша ради сохранения собственной шкуры решила перетерпеть. К ее счастью, Драговит дело до конца закончить не смог: глядя на тощее неказистое Дунькино тело, он занемог и выбежал на улицу в одних сапогах в соседский сарай. Через доли секунды девушка услышала отчаянное блеяние козы, что бы оно не значило на тот момент. Ворожей был вне себя от злости и так провёл весь день, надутый то ли из-за того, что редкий ингредиент для ворожбы испортился, то ли из-за того, что новоиспеченный муженек что-то с его козой в тот момент сделал.

На следующий день девушка измученная сидела на ступеньках деревянного домика и надеялась, что от нее наконец-то все отстанут. Рано радовалась: к ней пришли счастливые маменька, бабка и родители мужа:

- Ну что, доченька? Когда ребятенок появится? Хотим внуков!

Дунька не выдержала, горько зарыдала и побежала от них. Те, стремглав понеслись за ней по всей деревне, всю дорогу напоминая ей о внуках.

В этот момент мимо на лошади проезжал градоначальник с ближайшего города. Увидев сию трагикомедию, он опешил и спросил у местных жителей, что происходит.

- Да вот, бегают за несчастной, пытаются втолковать, зачем ее мать родила.

- Действительно! Экая неблагодарность! Нужно ей объяснить, как это важно! Нам нужны новые налогоплательщики... ой, то есть крестьяне!

И поехал на лошади градоначальник за Дуняшкой вместе с родственничками объяснять неблагодарной девице, что ей нужно делать. Дунька же думала только об одном: "Когда же? Когда же от меня, наконец, отстанут?".

Никогда, Дуняша. Никогда.