Не так страшна мымра, как её малюют... Птица Мымра

 Не так страшна мымра, как её малюют... Птица Мымра и Царевна Мымра - кто они такие?

Слово "мымра" для нас неразрывно связано с фильмом Э. Рязанова «Служебный роман». Так сослуживцы прозвали главную героиню – начальницу статистического управления Калугину. Почему именно так, объясняется в тексте: «Людмила Прокофьевна, увы, некрасива, и сотрудники называют её «наша мымра».


И это понятно: действительно, Калугина непривлекательна, плохо одета - какой-то бесформенный костюм невыразительного коричневого цвета, голубая кофточка, застегнутая на все пуговицы, туфли на низком каблуке, наверняка удобные, но грубоватые. Это явно не та обувь, которая «делает женщину женщиной». Невооруженным глазом видно, что Калугина давно поставила крест на своей женской судьбе.

Возможно, прозвище было вызвано еще и требовательностью Людмилы Прокофьевны, излишней официальностью в общении с сослуживцами. Но заметим, они называют начальницу не просто «мымрой», а «нашей мымрой», и в этом звучит признание её заслуг – мымра, но своя, человек компетентный, знающий; да, строгий, но справедливый; к работникам, в общем-то, относится неплохо.

Зато как она набросилась на Новосельцева, когда в конце фильма он назвал её «мымрой»! Не мымра, а настоящая мегера. Впрочем, все было вполне справедливо – ведь Калугина уже не мымра – она модно одета, у неё умопомрачительная прическа, она привлекательна. Но перемены произошли не только во внешнем облике – Людмила Прокофьевна уверена в себе, остроумна, свободна в обращении с другими. Какая же она мымра?

Анатолий Ефремович употребил слово "мымра" не совсем удачно. Впрочем, чтобы оценить ситуацию, нужно вспомнить историю этого слова и понять, что именно имел в виду Новосельцев, почему он вдруг вспомнил прозвище начальницы и не побоялся бросить это прозвище ей в лицо.

Итак, начнем с конца. Какое значение имело слово «мымра» в семидесятые годы двадцатого века (фильм снимался в 1977 г.)?

Во всех словарях оно помечено как простое, бранное или пренебрежительное, а значение его - угрюмая, неразговорчивая, скучная женщина, непривлекательная и плохо одетая. Вполне соответствует образу Калугиной.

Однако в Большом Академическом словаре значение определяется немного по-другому: «Иногда так называют несообразительного, глупого, вялого человека».

Именно в этом значении слово «мымра» употребляется в пьесе А.Н. Островского «Свои люди – сочтемся» (1849): «Ах, голубчик ты мой! Ах, я мымра слепая! А ведь покажись мне сдуру-то, что ты хмельной приехал». Это первый зафиксированный в литературе случай употребления слова «мымра». Значение в данном контексте – ах, я дура старая.

В словаре Даля: «мумра, мымра [общ. рода] домосед. || Мымра, человек угрюмого вида, невеселый. пск. твер.]. Мумря, мымря общ. вялый зевака, ротозей».

Как видим, в конце XIX века слово «мымра» было общего рода, то есть могло относиться и к мужчине, и к женщине. В рассказе А.П. Чехова «Затмение луны» (1884) «мымрой» называют мужчину: «Когда же я ему заметил, что сии слова легкомысленны, он дерзко заявил: «А ты, мымра, чего за луну заступаешься?»

Всплеск употребления "мымры" приходится на десятые - двадцатые и шестидесятые - семидесятые годы XX века.

В двадцатые же годы встречаются интересные случаи трансформации употребления и значения этого слова в литературных произведениях.

Впрочем, началось все чуть раньше: А. Ремизов в 1908 году написал рассказ «Царевна Мымра». Главный герой рассказа - гимназист Атя. Он был ещё совсем мал, в гимназии учился первый год. Царевна Мымра – так называл он Клавдию Гурьяновну, которая снимала у его родителей комнату. В глазах мальчика она была не такая, как все остальные женщины – мама, тетя, Феклуша. Это была возлюбленная царевна, волшебная звезда, озаряющая его жизнь. Царевна, которую он обожествлял, беззаветно любил и ради неё был готов на все. И невдомек было мальчику, что Клавдия Гурьяновна обычная содержанка, пока не стал он свидетелем постыдного случая. Для квартирантки не было в этом ничего особенного, а для мальчика рухнул целый мир, повержена была таинственная царевна.

Название рассказа несло в себе двойной смысл: с одной стороны, отражало обожествление детским сознанием образа героини, с другой, выражало недоступное ребенку содержание имени «мымра», встречающееся в русских народных заветных загадках про «птицу Мымру» (об этом чуть ниже).

В рассказе А.А.Богданова «Акриды» (1913) «мымрой» прозвали главного героя, потому что он любил говорить о себе во множественном числе (причём в это «мы» включал и собеседника) и при этом издавал странные нечленораздельные звуки: мг-гм:

-- Что же такое я сделал? -- твердо отчеканивая слова, с вызовом спросил Флоренсов.
-- Мы еще спрашиваем, что мы сделали? Ах, Флоренсов, Флоренсов!.. Значит, мы -- еще и нераскаянны?.. Ступайте, Флоренсов!.. Больше ничего не нужно... Мг-гм.
Впрочем, герой был довольно неприятной личностью. Постоянно злой, мелко придирчивый и мстительный, он вызывал у воспитанников чувство ненависти. Думаю, это тоже повлияло на выбор прозвища.

В рассказе С.А. Гарина «Заклятья» (1915) появляется страшный мифологический образ птицы Мымры.


Купчиха Баранова приезжает к ворожее Власьевне. Та рисует перед ней ужасные картины (не забудем, идет первая мировая война, тогда ещё самая кровавая). Ворожея как бы видит пир сатаны, развязавшего войну и пьющего кровь людей:

-- Кровь... кровь!.. Всюду кровь!.. А в аду преисподнем справляет свой пир Сатана!.. Сидит Сатана за большим огненным столом и пьет человеческую кровь, с диким хохотом, со скрежетом зубовным! Пьет и гостям дает! И сидят за столом и дедушка Вий с головой, на которой растет дремуч-бор, с бровями вышиной в прибрежные кусты, с бородой сухой перекати-поле!.. Сидит Агафаил -- смерти носитель, с косой-косищей в добрую сажень, и течет с этой косы кровь алая, как рубин, и точит косу Агафаил и тоже хохочет... И сидят птицы вещие Гамаюн и Мымра, с носами-горбами, с крыльями, аки черны паруса, и кричат все: "пей до дна!" и хохочут.
Автор разрушает привычные пары Гамаюн и Алконост, Гамаюн и Сирин и вместо Алконоста и Сирина вводит птицу – Мымру, создавая таким образом новую пару - Гамаюн и Мымра.

Гарин называет этих птиц вещими. Гамаюн в начале XX века воспринималась как птица, предсказывающая трагические, обычно кровавые события в истории народа, недаром на её устах запеклась кровь. В монологе ворожеи основное слово - кровь, птицы велят пить кровь до дна и хохочут. Гамаюн во многом соответствует авторской версии, понятно, почему Гарин выбирает именно эту птицу - он только делает её более хищной, жестокой и деятельной.

А откуда взялась птица Мымра? А из сборника В.И. Даля «Русские заветные пословицы и поговорки. Загадки и отгадки». Заветные, то есть тайные, те, о которых в приличном обществе не говорят. Но для исследователя языка в языке нет и не может быть ничего запретного и безнравственного. Этот сборник В.И. Даля включил в свою книгу «Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки» А.Н. Афанасьев.

Загадки звучат очень даже прилично, а вот отгадки… В сборнике загадка о птице Мымре идет девятой (снизу даны два варианта):

9) Есть птица Мымра – нос прирван
Хватает по четверти сырого мяса.
1) Есть птица Мымра – нос прирван,
На аршин от земли летает,
По четверти куски глотает
И никогда сыта не бывает.
2) Птица Мымра – ни ушей, ни рыла;
На аршин от земли летает
И по четверти зерно хватает.
Следующий взлет случился в середине шестидесятых и продлился почти до конца семидесятых.

В эти годы «мымра» была упомянута в дневнике В. Катаняна, который (дневник, естественно) был позже опубликован под названием «Лоскутное одеяло». Да, того самого Катаняна, к которому так и не пришел встречать Новый год Женя Лукашин. В Катанян был близким другом Э. Рязанова. А рассказ в дневнике звучит так:

У нас на студии работала ассистенткой очень красивая девушка Люда Блат-Санпитер (ни более, ни менее). Приехала итальянская группа, у нее завязался роман с молодым сценаристом Орлорио, они поженились, но ее не выпускали. И наша парторг Ведрова - страшная кривоногая мымра из приамурских партизан (а Люда - беспартийная), все стращала ее: "Да он женился на тебе, чтобы там издеваться. И хочет тебя туда вывезти, чтобы ты им мыла полы!"
Но все же выпустили ее. И в Риме мы бурно встретились и весело колбасились. Орлорио повезли нас на виа Венета (опять же из "Сладкой жизни"), и в роскошном ресторане мы пировали. Люда абсолютно счастлива с мужем и во время десерта, когда нам подали молотый кофейный лед со взбитыми сливками, говорит: "Увидишь там Ведрову, не забудь рассказать ей, как я здесь, не разгибаясь, мою полы!"
Как знать, может, Катанян и подсказал Рязанову это прелестное прозвище. Особенное впечатление оно производит в последних кадрах, когда Новосельцев, обескураженный враждебным отношением Калугиной, чтобы привести её в чувство, называет героиню «мымрой», что, правда, вызывает только возмущение Людмилы Прокофьевны и еще большее желание наказать строптивого Анатолия Ефремовича. Но именно это слово знаменовало переход ситуации в иную плоскость и грядущее примирение двух влюбленных.

С тех пор оно победно шествует в русском языке именно в том значении, которое ему дали создатели и герои фильма.

Отдельно для любителей Стругацких. В романе «Град обреченный» (1972) есть персонаж Мымра.