Дом свободной любви

(По мотивам повести Ричарда Якубовского «Лицедеи»)

Действующие лица: Виктор, Элен, ОН (актер), ОНА (актриса).

Некоторые обстоятельства сводят вместе людей, ранее связанных сердечным чувством, болезненно разорванным. Каждый из них на свою рану надел повязку, которая и стала их нынешним Я. Они готовы мстить друг другу и нужно странное вмешательство, чтобы хотя-бы напоследок они смогли вспомнить все.

I

Полуосвещенная гостиная. «Ниоткуда» звучит музыка. Двое (ОН, ОНА) сервируют стол: вино, бокалы, нож и так далее. Уходят. Несколько раз звонят в дверь (видимо, никто не открывает). Нерешительно, оглядываясь, входит Элен. Как бы наталкивается на что-то, замедляет движение. Осматривается. Музыка становится почти неслышимой. Элен осматривается с видом человека, впервые попавшего в незнакомое помещение. Вспыхивает свет, совсем замолкает музыка. Элен одета с претензией на деловой стиль, в руках небольшая папка с бумагами. Она подходит к столу, кладет бумаги, от нечего делать перелистывает их, чтобы убить время. На деле они ей сейчас не интересны. С безразличием оставляет бумаги в покое. Решает осмотреть помещение. Медленно обходит стол, рассматривая сервировку. В какой-то момент оказывается спиной к занавеске, закрывающей дверь в соседнюю комнату. Из-за занавески медленно высовываются руки и ложатся ей на плечи. Элен пугается, стряхивает руки, слегка приседает – руки исчезают. Из-за занавески появляется Виктор, смеётся.

– Элен: Ты когда-нибудь оставишь свои мальчишеские выходки, напрашиваешься на роль Отелло? Я чуть не умерла от ужаса.

–Виктор: Привет, дорогая и обворожительная Элен. Вся наша жизнь театр, а мы в ней все актёры. Могу сказать, не я тебя разыграл, а мой дом куролесит. Ему, видите ли, скучно от безделья. Он привык к приёмам и спектаклям у меня, сам встречает гостей согласно собственным пристрастиям и капризам.

– Элен: Врёшь ты всё, это твои дурацкие фокусы и фантазии, но оставим… Рад моему появлению?

– Виктор: Если бы всё было так просто, был бы счастлив.

– Элен: Я не понимаю двусмысленности твоих слов и интонаций. Сам пригласил, а теперь как бы и ни при чём. Хочешь, я уйду прямо сейчас?

Виктор галантно берёт Элен под локоток, и они проходят перед столом.

– Виктор: «Бойся данайцев, дары приносящих». Никуда ты не денешься. Тебе от меня кое-что надо, а мне от тебя. Думаю, поладим.

– Элен: Циник.

– Виктор:  Реалист.

Элен меняет тон на задушевный, голос звучит мягче, тронула рукой волосы.

–Эле:  Виктор, сменим дурацкую перепалку на нормальный разговор.

– Виктор: О чём? О том, что тебе нужна рецензия «кучерявого» произведения? А потом просто сбежишь, как уже бывало.

–Элен: Я обижусь окончательно!

– Виктор: Ну, ладно-ладно, я пошутил, Элен прекрасная. Ты великолепно выглядишь.

Начинает звучать музыка. Притухает свет. Виктор обнимает Элен сзади и вместе начинают двигаться под музыку. Виктор трогает её волосы, плечи.

– Элен: Тебе нравится моя причёска? Из-за неё я сегодня поругалась со своим парикмахером.

– Виктор: Волосы… да… и не только. (Его руки начинают обнимать её) . А вот там моя спальня…

Музыка резко обрывается, загорается яркий свет. Элен отстраняется от Виктора, одёргивает одежду.

– Виктор (в сторону): Эй, старый ловелас! Прекрати чудить, погаси свет, немедленно включи музыку.

Небольшая пауза, во время которой ничего не происходит - свет не гаснет, музыка не возобновляется.

– Элен (раздражённо):  Ещё один фривольный намёк, и мы распрощаемся. Не пытайся ускорить события. Наскок годится для драки, а меня покоряет только нежность любви.

– Виктор (наигранно недоумённо): Не понимаю «глубины» твоего заявления. Давай лучше присядем к столу, выпьем вина, перекусим. Смотришь, и обнюхаемся, глядишь и сговоримся.

Они садятся за стол, разливают вино, пьют. Виктор берёт со стола её бумаги, перелистывает, нарушает молчание.

– Виктор: Значит, выдумала и написала?

– Элен: Описать любящих людей, их претензии друг к другу, поиск счастья – выдумка?

– Виктор: Опять эта женская бесконечная выдумка о любви. Займись лучше фантастикой, допустим, расскажи про подвиги космолётчика из расы насекомых.

– Элен: Мне понятнее душевные переживания близких людей, их трепетное отношение друг к другу, конкретность настоящего, а не фантомы непонятно чего.

– Виктор: В конечном итоге, у «трепетных отношений» есть всего две основы и два желания – еда и секс. А вот выдумка позволяет вырваться за рамки обыденности.

– Элен: Да не понимаю я фантастики. Это чушь изнывающего от безделья мужского ума. Есть красное и чёрное, холодное и огонь. Это я понимаю, это признаю, а твои насекомые, тем более, если величиной с грузовик, не существуют.

– Виктор: Любые сказки не содержат ничего, выходящего за рамки жизни. Поэтому всякая фантазия реальна. Если веришь в ведьм и колдунов – они есть, всегда были.

Виктор поднимается, и молча уходит. Элен делает движение последовать за ним, но остаётся на месте, ничего не понимая. Гаснет свет. Раздаётся треск, и гудение огромного костра, приглушённый шум толпы, женский крик. В сумеречном освещении всё та же комната, та же Элен, но выделилось изображение окна, за которым полыхают красные отблески. Элен подходит к окну, заглядывает в него, некоторое время вглядывается, потом c недоумением восклицает: «Это же я!». Громко зовёт Виктора. Виктор выходит в средневековом плаще. Подходит к столу. Наливает вино. Опрокидывает бокал. Вспыхивает полный свет.

– Виктор: Сегодня на площади жгли ведьму, и поделом ей. Видит Бог, дьявольское отродье изводить, правое дело. Представляешь, костёр занялся на удивление дружно. В пламени сначала вспыхнули волосы (потрогал волосы Элен, та отстранилась), потом занялась одежда. Чудное лицо женщины, когда голова бритая. А пусть не летает на козле по ночам.

Виктор даёт Элен бокал с вином. Она судорожно выпила, поперхнулась. Виктор развалился на стуле перед столом. Элен стоит перед ним, опустив руку с пустым бокалом. Гаснет свет. Некоторое время в темноте только полыхающее красным окно, но и оно гаснет. Секунд пятнадцать пауза. Снова загорается свет. Виктор в той же позе, рядом с ним сидит Элен.
– Виктор: Вчера подкрались полночью к заводи, где, говорят, видели русалок. Полночи мокли, ловили шорохи. Хотелось поймать хоть одну, посмотреть, что у них где, позабавиться, зажарить на костре рыбий хвост, но не повезло, не поймали. Наверное, разбежались от страха (хохочет) .

– Элен (так же истерично хохочет): Да, дорогой, давно пора выудить всю нечисть, от неё прохода не стало (в сторону): «Это дом, это всё дом…мы играем в чужой пьесе».

– Виктор: По дороге домой попалась харчевня. Там и отогрелись, нашлось мясо, пиво, девки – всё в ход пошло. Иди ко мне.

Виктор поднимается, встаёт и Элен. Они обнимаются, целуются. Виктор берёт Элен на руки и уносит со сцены. Играет музыка. Сцена погружается в темноту.

II

Звучит музыка. Свет. Входят Виктор и Элен. Садятся за стол, пьют, едят.

– Виктор: Ну, будем считать, что вечер начался удачно для нас (посылает ей воздушный поцелуй).

– Элен (возмущённо): Наглец!

– Виктор (ерничает): Как же мне оправдать столь наградной эпитет? Я надеюсь, что его отработаю, ведь ты ночуешь у меня. Дом уже приготовил для тебя комнату.

– Элен: Я пришла совсем за другим.

– Виктор (переходит на серьёзный, почти деловой тон): Ах да, ты пришла представить мне своё произведение. Я слушаю, рассказывай, в чём его изюминка.

– Элен: Ну, по сути, это сценарий о вечной драме двух людей. А по форме … Я понимаю, что надо быть оригинальной, чтобы привлечь зрителя. Текст, как мне кажется, не может полностью выразить то, что я предчувствую, вижу внутренним зрением. Вот если бы разыграть на сцене, ты бы понял мою идею гораздо лучше.

– Виктор: Конечно, следить за сценой приятнее - словно в замочную скважину подглядываешь.

– Элен (поднимается): Я лучше уйду.

– Виктор (примирительно): Ну ладно, ладно. Я пошутил. Ночь у нас длинная. Гостей я не жду. Тебя я люблю, и готов слушать хоть до утра.

– Элен (ходит перед Виктором): Идея моя состоит в том, что изображение жизни, именно изображение, а не сама жизнь, позволяет попасть в мир «оголённых отношений», не испытывая тоски от непоправимой…

– Виктор: …материальности собственной жизни, то есть смотреть на сцену, как подглядывать в замочную скважину. Другими словами, я не я, и судьба не моя. Ведь тебе было не страшно гореть на костре?

– Элен: А-а-а! Ведь это ты сжигал меня. Небось, испытывал наслаждение, причиняя мне невыносимую боль.

– Виктор: А это всё подстроил дом. Я, может и согласился бы на авторство, но это будет не честно. Проказник порой напропалую забавляется, создаёт призраков и тешится, может что-то хочет сказать. Не обращай внимания, лучше иди ко мне.

– Элен: Размечтался. Ночевать еду домой.

– Виктор: Уже ночь. И, если ты относишься к разряду эмансипированных мужененавистниц, то показывать сейчас это просто невыгодно. На улице дождь, холодно, а здесь тепло и торопиться никуда не надо. А что, ты, правда, относишься к вышеназванной категории извращенцев?

– Элен: У нас есть то уникальное, чего нет у вас, и вы от этого зависите.

– Виктор: Только не в том количестве.

– Элен: Пошляк! (возбуждённо ходит по гостиной) Хотя, если ты упрямо вертишься вокруг темы «мы и вы», у меня есть сюжет. Я сейчас его представлю исключительно для развлечения. Речь пойдёт о женщинах-воительницах, амазонках. Матриархата в чистом виде, как я представляю, не было. Существовало неизбежное разделение обязанностей. Со временем равновесие полов расслоилось на «верхи» и «низы»…

– Виктор: Во-во! «Оголённые отношения».

Элен замахнулась на Виктора, но тот увернулся.

– Элен: Племя независимых женщин и поныне живёт в тёплых диких лесах Южной Америки.

Элен снимает верхнюю одежду. Осталась в костюме «амазонок», а своё платье швырнула в Виктора.
Мужчины захватили власть. Возник конфликт. Шайки отчаявшихся и сбежавших женщин объединились в племя, научились владеть оружием. Похищали маленьких девочек, воспитывали их в духе верности женскому делу. Выжигали у них левую грудь, как клеймо ненависти и практическую целесообразность лучшего владения оружием. Но старели и гибли основательницы благого дела, а девочек не хватало. Нужно было рожать своих дочерей. А для этого нужно…

– Виктор: О! То уникальное, чего у вас нет!

– Элен: Пошляк!

– Виктор: Реалист!

– Элен: Амазонки изобрели ритуал соития, отягощённый многими правилами и условностями, чтобы партнёры не уничтожили друг друга ещё до него. Всё это завершалось великолепной сценой массовой оргии.

– Виктор: Для начала совсем неплохо.

– Элен: Родившихся мальчиков убивали, или бросали на произвол судьбы.

– Виктор: А если выживали те парни, они равно ненавидели проклятый род амазонок и неизвестных отцов.

– Виктор и Элен (вместе): Росла и ширилась вражда среди людей!!!

– Виктор: Допустим, ты меня несколько заинтересовала.

– Элен: Я свою перспективную задумку думаю обкатать на тебе.

– Виктор: Согласен побыть твоим подопытным кроликом, дорогая.

– Элен: Много жизней уносила рознь, исчезали поселения людей. А юным и здоровым женщинам надоело ненавидеть и убивать - любви хотелось. Короче, победа мужчин, как более сильных в открытом бою была предрешена.

Элен поцеловала Виктора, отошла, вздохнула и… резко вытерла губы рукой.

– Элен: Но победители завязли в собственном успехе. Да и как устоять против красоты женщины!? Будь ты силён и ловок в бою, в обыденной жизни туп, груб и бездарен. Пришлось заставить вас восхвалять красоту Богини.

Элен демонстрирует себя. Виктор вскакивает, разливает вино в бокалы, подбегает к Элен, на одном колене подаёт бокал. Пьют.

– Элен: Для окончательного примирения они устроили всеобщую оргию, как символ радости жизнеутверждения. Хмель экстаза выплеснулся наружу. Бесшабашная вакханалия сметала границы условностей.

Виктор и Элен под «музыку» исполняют «вакхический танец». Элен усаживает Виктора за стол, подходит к нему со спины, обнимает голову, закрывает ладонью его глаза, другой рукой берёт со стола нож и подносит его к штанам Виктора.

– Элен: Истина женского предназначения дошла и до ваших голов. В экстазе и неистовстве, мужчины оскопляли себя, посвящавшая отрезание органа богине-родительнице, то есть нам… мне. Вполне справедливое воздаяние за бойню, слёзы, измены, неуправляемость мужчин.., и нежелание читать мой сценарий.

Виктор убирает её руку со своих глаз, замечает нож. Откинул её руку с ножом, отпрянул, вскочил.

–Виктор: Ведьма!!!

– Элен (расхохоталась с сарказмом, пародируя Виктора) : Это всё дом. Не обращай внимания (села).

–Виктор: Избито и тривиально. В кровати хочу видеть нормальную бабу, а не безгрудую лесбиянку с кинжалом в руке.

Затянувшееся молчание обрывает входной звонок. Элен хватает своё платье, прижимает к себе, прикрывая грудь, убегает в соседнюю комнату. Виктор тоже уходит.

III

Виктор входит в комнату. Очень быстро на сцене появляется и Элен. Она одета во что-то домашнее, уютное, может быть, халатик.

–Элен: К нам кто-то заглянул?

– Виктор: М..м..м.. У нас в гостях, если не ошибаюсь, театр «Ветер времени».

– Элен: Театр?! А-а-а ты нас не представишь друг другу.

– Виктор: Ну, это странный театр. Даже я не часто удостаиваюсь его спектаклей. Тебя здесь любят.

–Элен: Это они тебе сказали?

– Виктор: Видишь ли, этот дом…

– Элен: Опять этот дурацкий дом! Что ты придумал на этот раз? Зачем приплёл какой-то театр. Ну, что ж, я в нетерпении. Скажи, что приглашаю…

–Голоса: Спасибо!

В окно заглядывают ОН и ОНА. Звучит музыка, под неё входят актёры, явно пародируя Виктора и Элен. Останавливаются, ОН около Виктора, ОНА около Элен осматриваются, музыка стихает.

– ОНА: О, как здесь уютно.

– ОН: Да я здесь что угодно могу вытворить. Хочешь, стены наклоню в разные стороны, или потолок пойдёт волнами?

– ОНА: Покажи, так интересно!

– ОН: Сам толком не знаю, как здесь всё устроено. Лучше поговори с «моим домом».

– ОНА: Мне трудно подобрать слова. Они лишь намёки на реальность. За ними не видно, где жизнь, а где начинается маскарад.

– ОН: Ой! Опрокинула, затоптала, побила. Умница!

– ОНА: Перестань ерничать. Считаешь меня дурой?!

– ОН: Неправда, никогда так не говорил.

– ОНА: Но думал!

– ОН: И не думал, не злись. Давай лучше выпьем вина, перекусим. Глядишь, и видимая враждебность исчезнет.

– ОНА (хозяевам): Прекрасно! Надеюсь, вы нас приглашаете к столу? Если не ошибаюсь, спектакль и ужин будут совмещены.

Виктор и Элен встают. ОНА, ОН, Виктор, Элен идут навстречу друг другу. Мужчины галантно целуют дамам руки. Небольшая суета завершается тем, что ОНА, Виктор, ОН садятся за стол, разливают вино. Начинают пить и есть. Элен замешкалась и осталась стоять одна, на неё не обращают внимания, все поглощены трапезой. Виктор заигрывает с актрисой. Элен начинает демонстративно крутить каблучком, «внимательно» рассматривая своё действие. Якобы оступившись, «падая», вскрикивает «Ой»! Все оборачиваются.

–Виктор: В чём дело? Какие проблемы?

– Элен (с сарказмом): Не беспокойтесь, ничего страшного.

–Виктор (иронично): И в мыслях не было.

– Элен (в бешенстве):  Вот эта дверь ведёт в спальню! А эта – на выход!

Элен направляется к выходу. Виктор и ОНА спокойно вернулись к своим занятиям. ОН вскакивает, останавливает Элен. Говорит ей.

–ОН: Прошу простить нас за шутку. От имени коллектива театра я предлагаю сыграть спектакль для вас двоих, в благодарность за Ваше присутствие здесь.

Элен порывается уйти, ОН её удерживает. Из-за стола встаёт Виктор, подходит к ним, берёт Элен за руку.

–Виктор: Очень прошу тебя, останься.

–Элен (актёрам): Только ради вас.

– ОН: Мы начинаем наше представление. За столом все гости, все актёры, и тем равны друг другу. Но очаровательная дама и её друг, наверное, желают начать первую сцену. Да будет их желание законом.

Начинает звучать музыка. ОН и ОНА уходят. Виктор и Элен танцуют в паре.

–Элен: Что гормоны разыгрались? А что? Она симпатичная. Когда у вас по сценарию постельная сцена?

–Виктор: Причём здесь ОНА. Они изображали нас по твоему заказу. Разве не твоё желание показать свою пьесу? Ведь ОНА как бы ты.

– Элен: Предпочитаю сама испытывать ощущения, а не наблюдать за ними. К тому же я лучше её.

–Виктор: Ты не любишь своих героев? Сама же хотела изобразить жизнь на сцене. «Не испытывая тоски от непоправимой материальности»

–Элен: Не люблю примерять чужие одёжки. Извини, мне надо побыть одной.

Отходит в дальнюю часть гостиной. Виктор садится за стол. Звучит музыка. Освещается окно. На сцену выходят ОНА и ОН.

–ОНА: Чего ты боишься, глупенький мальчишка? Сказать, что б я ушла? Так никаких проблем. Ты подарил мне счастье выше меры. И если я умру от сладкой боли, то будет только хорошо. Ты всегда свободен.

Они расходятся и уходят. Элен и Виктор всё время остаются на своих местах.

– Виктор (про себя): И не думал раскаиваться, затаскивая её в постель. Был только цинизм, холодный расчёт интриги, эйфория игры, жажда приключения. Случилось неожиданное – я не равнодушен!

Выходит ОН. Подходит к Элен, берёт ее под руку.

– ОН: Сегодня утром – радость. Дождь либо только что прошёл, либо начнётся. Иду октябрьским вечером. Ноги шуршат по листьям. Мне нравится смешивать шорохи с бессвязными словами. Нет заботы быть кем-то…

ОН и Элен ушли. Выходит ОНА, подходит к Виктору.

– ОНА: Тебе и не надо быть кем-то, ты есть ты. Ты полон красок и сиянья. Я представлялась себе черно-белой без тебя. Раньше всё дальше и дальше уходила в осень, поэтому ненавидела её. Сейчас ты поделился радостью, и я её люблю. Моя жизнь – твой каприз, любой.

– Виктор: Поцелуй прямо сейчас.

ОНА целует Виктора. Они уходят. Выходят Виктор и Элен.

– Элен: О, поддержи меня, кружится голова.

– Виктор: Я сам плыву в восторженном тумане. Ты богиня.

– Элен: Твои слова я принимаю, как заслугу.

– Виктор: Я тебя люблю.

– Элен: Я чувствую, недолго нам осталось.

– Виктор: Мы вечные. А глупую болтовню о смерти я списываю лишь на недоверие моим ласкам. Приказываю: не дури, моей искренности нет предела.

– Элен: Чего ж ты боишься, глупенький мальчишка? Что я умру? Любимый, успокойся. Поцелуй меня.

Виктор и Элен уходят…Виктор возвращается.

– Виктор: Её отпевали в холодном гулком сумраке. Отчаяние рвёт сердце на кровавые лоскутья. Где-то за пределами внимания приходят и уходят сочувствия и соболезнования. Я безучастный, тупо равнодушный.

Виктор подходит к столу, взял бутылку, но поставил её на стол, так и не налив бокал. Взял в руки вилку, посмотрел на неё, положил обратно на стол.

– Виктор: Её не оживить - Бог не услышал. Со временем оставили и люди. Брожу по храму в поисках чего-то, потерянный для мира и себя. А когда случайно наталкиваюсь на место, и вспоминаю, что здесь она лежала, как живая, молитва бьётся эхом.

Виктор уходит. Выходит ОН.

– ОН: Никто не гонит: безвредный, тихий. Бормочет неведомые молитвы только для себя. Становится всё легче и прозрачнее. Уже не надо переставлять ноги, чтобы совершать бесконечный путь. А потом и солнечные лучи, и обычный дневной свет совсем перестали отражаться от него.

ОН уходит, полумрак, тишина, пауза. Выходит, собирает со стола посуду. Уносит. На выходе - жест рукой - свет гаснет совсем. Звучит телефонный звонок. Освещаются два окна. За каждым окном стоят Виктор и Элен, друг друга не замечая.

– Виктор:
Элен! Где ты?
В этом мире чужом
Я чужой, бесконечно чужой.
Гонит ветер холодные тучи
И сыплет дождем…

- Элен:
Виктор! Почему я одна?
Одинокая черная птица
Кружит надо мной.
Не пророчит она ничего,
Ничего не поет…

– Виктор:
Я с чужим настроением
В зеркале что-то ищу.
Лишь чужое лицо
Я в обмане стекла нахожу.

- Элен :
Только в тайной надежде,
Давно уже ставшей чужой
Чуждый призрак слащавый
Заведомой ложью потешит…

– Виктор:
Элен!

- Элен:
Виктор!...

Раздаются короткие гудки, переходящие в заключительную музыкальную тему. Свет гаснет.

Конец.