Руф

Знаете, наверное, это плохо, когда в начале всё совсем хорошо. Когда всё дано как говорится by default (по умолчанию). Это атрофирует те жизненно необходимые мышцы которые наращиваются в процессе взросления- когда ты воспитанный еврейский ребенок, воруешь жвачки в мини маркете, когда дерешься с одноклассниками ржущими над твоей футболкой с надписью <<коль Исраэль хаверим>> (Всемирный еврейский союз), когда моешь полы в подъездах и таскаешь подносы в ресторане зарабатывая на дорогие джинсы, компьютер или косметику и когда выгрызаешь мозг учителям доказывая, что несмотря на то, что ты пол года не был в школе, материал ты знаешь и оценка тебе необходима что бы поступить в университет.  

Так вот, у Руфа этих мышц не было. У него были любящие мама-доктор наук и папа-профессор, которые сделали всё что могли, чтобы обеспечить единственному сыну идеальное детство. Они были одни из тех, очень не многих, которые в Израиль приехали на заранее обговоренные позиции. Профессору было обещано место в Тель-Авивском университете. Мать приехала работать в лабораторию при Технионе, в которой ее ждали уже полгода. Осели они в Герцлии, где репатриантов практически не было. Слишком дорогое жильё. Но и там сохранились с десяток четырехэтажных домов, которые строились для эмигрантов, сорок лет назад, когда город только поднимался. В одном таком доме, на окраине города, родители Руфа сняли старенькую трехкомнатную квартирку за цену небольшой виллы, где нибудь в Хайфе, руководствуясь одним лишь соображением. Для ребенка очень важно расти в среде людей, спокойных и довольных жизнью. Когда у человека всё хорошо, он может позволить себе быть добрым и либеральным. И дети у него растут добрые. И Руфик будет расти среди нормальных приличных сверстников, без всех этих издевательств и унижений, о которых пишут в местных <<русских>> газетах.  

Так, собственно, и было. Руфик учился среди веселых и самодостаточных детей. В классе было 22 ребенка вместо положенных сорока что позволяло учителям уделять время всем ученикам. Он был единственным <<русским>> на всю школу. И ни разу, за всё время учебы, никто, даже не пытался пошутить на эту тему.  

Родители радовались- их решение оказалось верным. Конечно по доходам они не могли тягаться с местным населением. Но вместо того, чтобы купить приличную квартиру, где ни будь между Хайфой и Тель-Авивом пусть и не по соседству с тещей министра обороны, они упорно продолжали снимать свою оглушительно дорогую халупку.  

Руф рос толковым, приятным в общении парнем. Познакомившись однажды с компьютером (подарок родителей на день рождения в 14 лет) он сросся с ним навеки. Отрывался он от экрана по трем причинам- сон, туалет, и посиделки с друзьями. Он любил шумные компании с песнями под гитару, с хорошей закуской и выпивкой, с затяжной партией в покер или преферанс до глубокой ночи. Любил это всё организовывать, закупать, готовить. Правда это было единственное направление куда он готов был тратить энергию. В остальном он был патологически ленив. Всё что не давалось в руки само, обозначалось как не нужное. Так в разряд не нужного попали водительские права, поездка в летний лагерь в Оксфорд по обмену, взрослый разряд по шахматам, и первые долгие отношения с девушкой. Всё это требовало каких-то затрат, телодвижений, желаний. То есть всего того, на что Руф отвечал односложным сленговым:  

–Мне влом.  

Денег он тоже никогда не считал. Сколько надо столько и брал. Что-то зарабатывал на подработке в техподдержке одной из фирм интернет-провайдеров. Что-то брал у родителей. Тратил в основном на компьютерные цацки.  

Только раз в конце школы он встрепенулся. Ему захотелось поступить в Технион, на факультет Компьютерных Наук. И даже подсуетился, и неплохо сдал экзамены. Но недотянул. Конкурс при поступлении был огромен и требуемые для поступления балы были заоблачными. С этого момента ему стало всё равно куда поступать. Должность отца профессора, по закону позволяла ему бесплатно учиться в любом государственном вузе. Он выбрал Беэр Шевский Университет. Подальше от родителей и их охов и вздохов. Да это был не Технион, и общежитие находилось не на территории кампуса, а на окраине города, но здесь тоже было весело. И общительный, щедрый и веселый Руф, достаточно быстро оброс новыми знакомствами. Держал он себя как экстравагантный лондонский дэнди. Любил хорошее пиво и дорогой виски. Мог шикануть дорогой сигарой, хотя обычно не курил. А уж когда приглашал к себе на преферанс то стол накрывался зеленым сукном, а комнату освещали толстые свечи в канделябрах. Короче светский салон. Об учебе он как-то не сильно думал, считая, что его имеющихся знаний, плюс одна бессонная ночь подготовки перед экзаменом вполне достаточно чтобы получить проходной бал. А большего и не надо.  

Через год его вызвали на слушание в деканат. За два семестра он не прошел ни одного экзамена. Спас папа, который много лет сотрудничал с деканом. Руфу дали последний шанс, который он, естественно, прос…не использовал. Короче его отчислили. По инерции он прожил у друзей в общежитии ещё полгода. Потом пришлось съехать.  

Родители помогать отказались. И пришлось в первые в жизни устраиваться самому. Шла череда подработок- в телефонных техподдержках, помощь с уроками студентам на первом семестре, частные занятия со старшеклассниками. Но всё это было не постоянно, и низкооплачиваемо. И тут он решил попробовать свои возможности на бирже. У него был небольшой закрытый накопительный счет куда родители откладывали ежемесячно какие-то деньги на его будущую свадьбу, квартиру и тд…Прочитав пару курсов про биржевые вклады, Руф, как всегда, не заморачиваясь, вложил в операцию всё что было на счету. Оптимизм у него, как говаривал папа, часто граничил с идиотизмом. Надо ли объяснять, чем окончилось?  

У Руфа началось какое-то подобие депрессии. Нет он не лежал, глядя в стену, не пил таблеток. Просто как-то стушевался. Друзья постепенно отсеивались. Понимая, что ситуация зашла в тупик и особых перспектив не намечается, Руф решился на первый и забегая вперед скажем единственный в жизни самостоятельный рывок. Он эмигрировал в США. То есть, буквально исчез. Ходили слухи что он подвязался в старт ап своего приятеля, но старт ап прогорел. Говорили, что он занимается недвижимостью. Фотографии в соцсетях, демонстрировали небритую, улыбающуюся физиономию, на фоне очередного паба. Веселые открытки ни о чем. Родители молчали. Вернулся Руф, через четыре года, сильно полысевший, с характерным пивным брюшком. Потрепанный денди. Чем он там занимался, и где жил, он так никому и не рассказал. Вряд ли это был какой-то успешный проект.  

Где-то через месяц после возвращения он познакомился с Элиной, веселой и энергичной девушкой из Самары, младше его на десять лет. В России она окончила филологический, а в Израиле стала отличным мастером по маникюру. Провстречавшись год они поженились. Эля работала на дому, мужу своему смотрела в рот и восхищалась его широким кругозором и начитанностью. Они поселились в Нетании, где Эле легче было обзавестись русскоговорящей клиентурой. Папа профессор предпочитавший Герцлию, к тому времени умер. Мама переехала жить к Руфу. Ее сбережений хватило на то, чтобы молодожены купили квартиру, и Руф открыл небольшой компьютерный магазин. Уже семь лет там работают два шустрых Славика-Мишеньки. Сам Руф в магазине появляется редко- предпочитает валяться на диване. Встает с него, когда приходят гости. Угощает дорогим виски. Дети его ходят в обычную нетанийскую школу. По-русски говорят только с бабушкой, которая настаивает, что бы их перевели в частную школу, где учатся дети из обеспеченных, а потому довольных жизнью людей. Дети, у таких людей, вырастают спокойными и добрыми.