Исповедь колдуна. Глава 5. Тома

- Как же, не скажет она, - посмеивался Арсений, когда Семён сидел на кухне, попивая парное молоко.

- А чего рассказывать-то, - сказал Семён, отхлебнув из кружки. – Больно ей самой охота про свою историю трепаться. Про такое вообще-то не говорят всем подряд.

- А то ты женщин не знаешь, - усмехнулся его наивности Арсений.

- Спорить не буду, уж ты-то знаешь побольше моего, - хмыкнул в ответ Семён.

- Ну, наконец-то, доходить начало.

- А если серьезно?

- А я и так серьезно. Готовься встречать гостей.

- Кого еще нелегкая сюда принесет? Не хочу я никого видеть!

- Кого тебе видеть и с кем говорить не надо, я тебе скажу, можешь на меня положиться.

 - А этих, как ты говоришь «гостей», прямо надо что ли?

- Очень. Не из праздного любопытства придут. А за помощью.

- Кто придет-то хоть? И с чем?

- Томку, Нинкину сестру сводную знаешь?

- Поживешь десять лет в этой деревне, тоже всех знать будешь. Можно сразу к делу?
 
Семёну хотелось поскорее покончить с предстоящим благим делом и погрузиться в свои скорбные мысли. В конце концов, имеет он право побыть одному и погоревать о своей потере?

- Успеешь еще погоревать, - ответил на его мысль Арсений. – А сейчас действовать надо.

- А ты всегда мои мысли без спроса читать будешь? – начинал сердиться Семён.

- А мне твоего разрешения и не требуется, - ухмыльнулся Арсений. – Ну, так вот, про Томку. Мучается она, неделю по ночам не спит. Дед ее покойный к ней приходит.

- Ну и что мы тут сделаем? На это церковь есть. Пусть вон свечки ставит, молитву читает за упокой.

- Церковь – дело хорошее, но не все так просто, Семён. Так просто он не успокоится. Сильно душа его встревожена, оттого и ходит к Томке каждую ночь. Достучаться только до нее не может никак.

- Что сделать-то надо?

- Надо передать ей, что он хочет, и чтобы сделала, как он велит. Если послушает, дед сразу и успокоится.

- И что ему от нее надо?

- Он не хочет, чтобы она продавала дом.

- Ему-то что?

- А то, что это его дом и его земля. На ней и родители его когда-то жили.

- Подумаешь, фамильное поместье… А Томке еще жить. Она молодая, вон замуж недавно вышла. Вроде неплохой парень, городской. А молодым расширяться надо, продадут дом, себе в городе что-нибудь купят. Томка-то давно из деревни уехать мечтает.

- Этого неплохого как раз в шею гнать надо. Он и на Томке-то женился, потому что на дом ее позарился. Запудрил голову девке. А сам, как деньги получит, так и исчезнет с ними. И останется Томка без дома и без денег.
 
 - Нет, ну как же, дом-то Томкин, в наследство от деда ей достался, еще до замужества.

- Ясно, что Томкин. Вот она добровольно его продать и собирается. Договор заключит с покупателями, все по уму. А этот мерзавец деньги себе заберет. Ни в одном суде Томка не докажет потом, что ее обманули.
 
- Ну, на муженька-то сможет потом заявление накатать, мол, присвоил деньги общие, все дела. Неужели так и оставят это?

- Оставят – не оставят, только сколько времени утечет, а где Томка жить-то будет? Ее ж новые хозяева сразу на улицу выставят. А самое страшное в этой истории знаешь, что?

- Что? – все больше не по себе становилось Семёну.

- А то, на что он деньги собирается пустить. Собирается купить большую партию всяких порошков, уехать в соседнюю область и там продавать. У него уже и с продавцом договорено в городе, и покупатели есть.

- Каких порошков? - не понял Семён, - стиральных что ли?

- Ну, ты что такой наивный! Наркобизнесом он заниматься хочет. И сам уже давненько дурью этой балуется. А Томка от любви своей вообще ничего не замечает.
 
- И что будет, если я Томке все это расскажу? Разве она мне поверит?

- Ну, она сама к тебе за помощью обратится. Она же понимает, что дед к ней не просто так приходит каждый день. Значит, что-то сильно его тревожит. И ее тоже, только она не понимает, что. Вот ты ей и расскажешь. Сегодня вечером к ним покупатели придут дом смотреть. Она к этому времени уже должна знать, что делать.

***

Не прошло и часа, как на пороге появились Нинка и Томка.
Нинку было прямо не узнать – взгляд загадочный, глаза блестят, на щеках румянец. Видно было, что она всей душой наслаждается своим положением.

А вот у Томки вид был потерянный, измученный. Под глазами лежали темные круги, которые особенно выделялись на болезненно бледном лице.
 
- Здравствуй, Семён! А мы вот решили зайти, тебя проведать! – с порога защебетала Нинка. – Вот гостинцев принесли немного.

И Нинка стала из сумки выкладывать на стол продукты: пакет домашних яиц, сало, завернутое в несколько слоев бумаги, банку банку варенья, круглую буханку свежего хлеба.

- Еще тепленький! Только из печи, сама пекла!

Воздух на кухне и впрямь наполнил аромат свежей выпечки.
 
- Спасибо, девчонки! – Семён немного смутился от такого внимания. – Но вы же не просто так пришли. Наверное, дело какое-то есть?

Нинка взяла Семёна под здоровую руку и отвела на несколько шагов в сторону и зашептала ему в самое ухо:

- Семён, ты уж меня прости, обещала я никому не рассказывать про тебя. Но вчера вечером Томка пришла – сама не своя, ты же сам видишь. Можешь ее посмотреть, или как там у вас, у экстрасенсов, правильно?

- Я с Тамарой поговорю, Нина. Только тебя попрошу – или в комнате подожди, или к себе иди. Мне с Томой без свидетелей пообщаться надо. Если захочет, она сама тебе расскажет. А не захочет – в душу к ней не лезь. Поняла?

- Поняла, Семён, поняла! – послушно закивала Нинка. – Ну, ребята, вы тут разговаривайте, Томочка, ты приходи потом ко мне, если что.

Подмигнула Томке, махнула рукой Семёну и скрылась за дверью, унося за порог свой драгоценный живот и безмерное женское любопытство.

- Садись, Тома, разговор долгим будет. – Семён указал измученной Томке на стул. – Чая хочешь?

- Ничего не хочу, Семён! – еле слышно промолвила Томка. – Спать хочу, а не получается. И сердце что-то не на месте…

- И дед Степан каждую ночь приходит, что-то сказать пытается, да?

- Верно… - Томка, до этого безразлично смотревшая в пол, подняла на Семёна уставшие глаза. Семёну показалось, что в них на секунду промелькнул огонек надежды.

- Подумай, Тома, что его так может беспокоить?

- Ну, он очень привязан был к своему дому. Может, тоскует он по нему на том свете?

- Про дом ты верно заметила. Ты же его продавать собираешься?

Томка заерзала на стуле, вытирая вспотевшие ладони об юбку.

- Ну, а что в этом такого, Семён? Я в город хочу. У меня муж городской. Вот продадим дом, к нему переедем, потом купим жилье попросторнее, деток родим. Вот сегодня к нам покупатели должны приехать, дом смотреть.

- Значит, так, Нина. – Семён опять почувствовал, что его голос стал сильным и необычайно уверенным. – Дом тебе продавать нельзя!

- Как нельзя? У нас с Алексеем планы, мы к осени хотели уже в город перебираться.
- Другие у твоего Алексея планы! И нет там ни тебя, ни деток, ни честного заработка! – Семён, сам того не замечая, начал повышать голос.

Томка очень возмутилась – ее затрясло, на глазах выступили слезы, а губы задрожали, как она ни пыталась сжать их посильнее.

- Что ты такое говоришь?! – закричала она. – Мой Алексей самый лучший! Видно, Нинка все придумала про тебя. Нет у тебя никаких способностей. У самого жизнь не удалась, а сейчас завидуешь чужому счастью!

Томка было рванулась со стула, чтобы убежать, но Семён крепко схватил ее за руку.

- А ну, сидеть! – голос Семёна провалился куда-то внутрь и зловеще заклокотал.
Томка не посмела больше шевельнуться. Она во все глаза смотрела на Семёна, и ей казалось, что перед ней вовсе не Семён. Он будто сверлил ее взглядом, доставая до самого нутра. От этого взгляда у нее начало жечь в груди и закружилась голова.
 
- Алексей твой ни дня не работал… 

Семён перешел почти на шепот, но от этого Томке стало еще страшнее. Казалось, что это неведомая змея шипит внутри Семёна человеческим голосом. И если Томка хоть разок шевельнется, изо рта Семёна покажется жало и убьет ее своим ядом.
 
- Ни дня не работал, а деньги из матери пожилой тянул. Тебе говорит, что на работу в город ездит, а сам по кабакам шляется, дурь всякую принимает. Деньги у него откуда? Так он этой дурью еще и приторговывает. Представляешь? Малолеткам возле школ не гнушается продавать. Год с человеком прожила и не замечала ничего? Любовь у тебя? Так вот, из-за этой любви потеряешь ты все. Исчезнет твой Алексей с твоими деньгами, купит на них много-много дури и заживет припеваючи на чужом горе.

Семён замолчал. Томка тоже молчала. Только часы на стене, невольные свидетели разговора, продолжали спокойно тикать.

- И еще, Тома, - Семён заговорил своим обычным голосом, - синяки на плечах заживут, а на душе могут и навсегда остаться. Какая может быть любовь, если он бьет тебя?

Томка вышла из оцепенения.

- Так бывает, Семён, - еле слышно произнесла она. – Судьба у меня такая, видать. Отец с Нинкиной матерью когда сошелся, совсем я никому не нужна стала. Только дед Степан один меня и любил. Ладно, хоть с Нинкой потом сдружились и сейчас дружим. Но дружба – это не то. Любви хочется и тепла. Вот и придумала себе любовь.

- Степан и сейчас тебя очень любит и не хочет, чтобы ты дел натворила. Поэтому и приходит к тебе каждый день.

- Что же мне делать, Семён? Сегодня люди приедут дом смотреть. Но похоже, что Алексей уже все за меня решил. – Томка «трезвела» на глазах.

- Люди сегодня еще никакого решения не примут, а вот завтра надумают и дадут согласие. Тебе надо действовать. Сейчас.

- Господи, да что я сейчас могу сделать, Семён?

- Запомнить номер машины, на которой эти «покупатели» к вам приедут.
- А чем это поможет?

- Когда они назад в город соберутся, Алексей с ними попросится, якобы на работу. У него уже встреча в городе назначена, где ему должны передать очередную партию… ну, веществ этих, на продажу. В восемь вечера. Прямо сейчас от меня беги к участковому, все ему расскажи, как есть. Скажешь, что разговор мужа подслушала, что давно подозревала, про меня – ни слова. А потом, как покупатели с Алексеем уедут, сразу участковому дай знать, какой номер у машины. Там дальше уже все само устроится.

- Слушай, ну участковый-то наш тут причем? Этим же специальные службы занимаются.

- У него как раз в такой службе старый приятель работает, примет твоего Алексея в лучшем виде.

- Семён, откуда ты все это знаешь?

- Знаю, Тома. И я очень тебя прошу – действуй. И как можно скорее.

Томка кивнула, и, ничего не сказав, выбежала из дома. Она чуть не сбила с ног Нинку, которая все это время провела на крыльце, прижимаясь ухом к двери.

***

- Слушай, сколько в нашей деревне живу, никогда бы не подумал, что такие дела у нас могут твориться, - сказал Семён, отломив себе краюху Нинкиного хлеба, и кое-как отрезав левой рукой кусок сала.

- И не такое бывает, - ответил Арсений.
 
- Томке же больше ничего не угрожает? Вдруг Алексей этот вернется. За нее, конечно, есть кому заступиться, но мало ли…

- Не вернется. Ему такой срок дадут, что дорогу за это время сюда забудет. Да и Томке недолго одной быть – через годик увидишь.

- Хороший хоть парень на этот раз попадется?

- Много будешь знать, скоро состаришься.

Продолжение в среду, 9 февраля