Идеальный кандидат

    Этот мрачный ноябрьский день с самого начала оказался недобрым.  Уже с самого утра хозяин пятьдесят восьмой квартиры в панельном доме на самой окраине Москвы встал не с той ноги. Проснувшись, он первым делом потянулся за термосом, в котором с вечера должен был быть заварен крепкий кофе без молока. Этот нехитрый ритуал для полного пробуждения хозяин совершал каждое утро. Так и сегодня он взял термос со стола, стоявшего напротив кровати, и попытался отхлебнуть из него несколько глотков, но, вдохнув вместо бодрящего напитка спертый воздух, досадливо поморщился и, меланхолично вздохнув, поставил термос обратно на стол.
 - Замотался вчера. Забыл заварить, - смущаясь самого себя, пробормотал он и встал с кровати. – Нервничал, видать, вчера сильно. Еще бы! Такое событие!
    Событие, на которое собирался этот меланхоличный молодой человек, действительно было очень важным, если не сказать – решающим. В этот день должна была состояться первая встреча хозяина квартиры с одним из лидеров Объединенного социал-демократического фронта «За права Мужчин» Виктором Павловичем Старосельцевым. Молодой человек, являясь убежденным и бескомпромиссным сторонником данного общественного движения, несколько дней назад окончательно решил вступить в это объединение, чтобы внести свой ЛИЧНЫЙ вклад в защиту прав мужчин от угнетающих их женщин. Он списался с Старосельцевым на форуме, и тот, оценив серьезность намерений верного, но пока что внештатного апологета, назначил встречу на сегодняшний день, дабы посмотреть на будущего нового члена Объединенного социал-демократического фронта.
    Кое-как позавтракав и нервно посмотрев на часы с кукушкой, вот уже тридцать лет висевшие на стенке возле кровати, молодой человек быстро почистил зубы, побрился, оделся, взял бумажник и вышел из своей квартиры на встречу с таким приятно волнующим, но в то же время абсолютно неизвестным будущим.
    В это же время секретарь Объединенного социал-демократического фронта «За права Мужчин» Виктор Павлович Старосельцев сидел за столом и, неторопливо покуривая «Camel», размышлял о написании второй части своего эпохального труда «Женщина (не для женщин)». Вот уже два года его буквально умоляли продолжить эту величайшую монографию, которая через сотню лет займет свое заслуженное место на книжной полке Российской государственной библиотеки рядом с трудами Ницше, Шопенгауэра, Ломброзо и Лебона. Поддавшись на уговоры поклонников, Старосельцев решился на, как он говорил, «сиквел данного произведения».  Вчерашний день для классика мужской литературы оказался достаточно продуктивным: Виктор Павлович придумал актуальное название для зарождающейся монографии. Звучало оно так: «Женщина – не для мальчика, но для мужа». Сегодняшний же день ничего грандиозного явно не готовил: в голове у Старосельцева крутилась только одна фраза, которую с большой натяжкой можно было бы вставить во вступление – «Всяк человек должен знать свое место, а женщина – тем более».  Мысль эта сразу же была перепечатана автором на компьютер и, чтобы уже точно не потерять, в маленький походный блокнотик «70 лет ВЛКСМ».  Больше в голову Виктора Павловича ничего не лезло. Он промучился несколько часов, пытаясь еще что-нибудь придумать. Однако авторский потенциал писателя окончательно иссяк и, чтобы хоть как-то восстановить свой творческий порыв, Старосельцев решил пообедать. Именно в это время в прихожей противно застрекотал звонок в дверь.
    Раздраженно вздохнув, Виктор Павлович пошел открывать. Распахнув входную металлическую дверь, он увидел стоящего на пороге парня лет 25. Одет этот молодой человек был достаточно небрежно и явно не по последнему слову моды: стоптанные кроссовки, на тонких, словно две тросточки, ногах висели ничем не примечательные синие джинсы. Туловище у посетителя было закутано в болоньевую старую куртку серого цвета, а на голове, едва прикрывая длинные русые волосы, надета черная зимняя шапка.
 - Вы ко мне? – вежливо спросил парня Старосельцев. 
 - Да, мы с вами договаривались на сегодня, - явно волнуясь, ответил тот, глядя на Виктора Павловича своими умными голубыми глазами. – Я хотел бы вступить в ваше движение.
 - Проходите, - бросил лидер и, пропустив гостя, быстро захлопнул дверь изнутри.
    Оказавшись в прихожей и снимая верхнюю одежду, молодой человек постарался тщательнее осмотреть Старосельцева. Тот в реальности оказался абсолютно таким же, как на аватарке восьмилетней давности: полноватый, лысый мужчина небольшого роста и неопределенного возраста с бердяевской бородкой и ухоженными усами, придававшими круглому лицу Виктора Павловича вид интеллигента, будто сошедшего со страниц журнала Религиозно-философского общества. Единственным отличием от аватарки, размещенной на сайте, было то, что Старосельцев был одет не в черный офисный смокинг, а в домашний халат белоснежного цвета. Однако такая ничтожная деталь впечатления не портила.
 - Простите, я запамятовал, вас как зовут, юн..., - Виктор Павлович хотел было назвать гостя “юношей”, но в последний момент посчитал, что это будет проявлением высокомерия, и поправился, - молодой человек?
 - Антон, - ответил тот.
 - Вот что, Антон, голубчик, - Старосельцев не без удовлетворения растягивал эти слова, восхищаясь своим эстетическим вкусом, - вы сейчас пройдите прямо по этому коридору, зайдите в комнату слева и присядьте на диванчик. А я сейчас подойду, just a second, my friend.
Антон послушно кивнул и, восхищаясь разносторонностью интересов лидера, побрел в указанную комнату по освещенному диодными лампочками коридору.
    Комната, в которой должно было состояться собеседование, представляла из себя настолько аскетичное помещение, насколько она вообще могла хоть что-нибудь из себя представлять. Глядя на интерьеры, сразу можно было понять, что хозяин придерживается строго минималистского стиля – здесь абсолютно не было ничего лишнего: у окна стоял стол из орехового дерева, на котором покоился компьютер, в другом углу была расположена обычная двуспальная аккуратно заправленная кровать еще советских времен. На потолке висела старая люстра в форме бутона розы. Стены были оклеены дешевыми светлыми обоями в цветочек. Единственную ценность в этой комнате представлял только паркетный пол, достаточно неумело вымытый. Следов женщины в помещении обнаружено не было, что с облегчением и отметил Антон, окончательно переставший верить во вздорные слухи, изредка гулявшие по форуму организации, будто Виктор Павлович не просто состоит в отношениях с женщиной, но уже больше пяти лет женат.
    Старосельцев отсутствовал несколько минут. Когда он вошел в комнату, то сразу же, без всяких церемоний, начал опрашивать гостя:
 - Антон, вы собираетесь официально вступить в наше движение?
 - Да, - ответил тот, с благоговением глядя на лидера.
 - Вам известны основные постулаты нашего общества? – Старосельцев внимательно окинул взглядом Антона.
 - Да, конечно.
 - Назовите их, - Виктор Павлович сощурил свои маленькие карие глазки и стал похож на школьного учителя алгебры, спрашивающего домашнее задание у неисправимого ученика-гуманитария.
 - Никогда не жениться, идти своим собственным путем, избегать женщин и бороться за равноправие между полами. Еще добиваться отмены срочной службы в армии и запрета алиментов, -  с готовностью оттарабанил Антон.
 - Вы сказали про собственный путь, - Старосельцев строго кашлянул. – А что вы именно под этим подразумеваете? Может быть, абсолютную независимость не только от женщин, но и от мужчин?
 - Никак нет, - Антон почувствовал себя солдатом-срочником. -  Свой путь – этот тот путь, куда меня направит общество свободных мужчин.
 - Замечательно, - Виктор Павлович так расчувствовался, что пожал гостю руку. – Основные постулаты вы знаете. Молодчинка! Теперь расскажите о себе: кто вы, откуда, сколько вам лет, чем вы можете быть полезным для нашего движения?
 - Зовут меня Антон Чуднов. Я инженер-конструктор. Мне 25 лет. К идеям, описанным в вашем эпохальном труде, я пришел три года назад. Ваша книга буквально вытащила меня из петли, за что я вам чрезвычайно благодарен.
 - Женаты? – учтиво перебил Старосельцев.
 - Нет, и никогда не был, - гордо ответил Антон.
 - Встречались хоть с кем-нибудь за всю жизнь?
 - Ну, - Чуднов явно замялся, чем привлек к себе настороженный взгляд Виктора Павловича. – Было однажды – в школе. На выпускном. Была у меня одна интересная одноклассница, вроде бы не СДС . Ну, на выпускном мы с ней и размялись: станцевали «Польку», затем закружились под ритмы Морриконе, а потом она и сломалась. Предложила поехать к себе домой сразу же с танцпола. У нее родители в ночную смену работали в офисе – их дома не было. Там, на квартире, все и произошло.
 - Понятно, - Старосельцев неодобрительно покачал головой. – Ну, ладно. А с тех пор что-нибудь с кем-нибудь было?
 - Нет, - Антон почувствовал, что начинает густо краснеть.
 - Хорошо, - Виктор Павлович понял, что еще немного и посетитель сломается, – срочно нужно было менять тему разговора.  – А скажите, как вы относитесь к внутренней политике СССР?
    Чуднова этот вопрос очень удивил: за всю свою недолгую молодую жизнь он никогда не интересовался ни историей, ни политикой. Такой вопрос был бы уместен на каких-нибудь собеседованиях перед вступлением в КПРФ, но явно не здесь – в обществе, которое, как думал, Антон, политикой абсолютно не должно интересоваться. Но деваться было некуда: любое промедление могло закончиться потерей интереса лидера к персоне кандидата в члены фронта. Надо было отвечать.
 - Отношусь нейтрально, - спокойно проговорил Чуднов и, вспомнив то, чему его учили в школе на уроках истории, добавил. – Считаю, что в истории не бывает сугубо хороших или плохих периодов.  Каждый период по-своему ценен. Именно поэтому мы все должны объединиться, чтобы возродить великую Державу.
 - А про матриархат? – Старосельцев снова стал похож на школьного учителя, пытающегося вытянуть закоренелого двоечника на «законные три балла». – Знаете ли вы, когда появился матриархат и несвобода мужчин?
    Антон напрягся. Выходило, что матриархат появился не сейчас, а еще при Советской власти. Но как это возможно? Ведь мама и папа Чуднова познакомились именно во времена СССР и, прожили вместе больше двадцати лет, разделяя радости и горести. Да и не могли ЕГО родители вдруг стать одними из тех, кого парень искренне презирал – современные «женатики». Не мог отец вдруг стать подкаблучником и рабом, а мать – проституткой и СДС. Но Виктор Павлович не мог же зря спрашивать – значит, так все и было. В СССР был матриархат, который благополучно перекочевал в новую Россию. Но нет, этого не может быть. А вдруг он специально пытается поймать каждого кандидата на незнании прописных истин, задавая каверзные и заведомо абсурдные вопросы? Вот это больше похоже на правду, а, значит, надо как-то выкрутиться. Выйти сухим из воды, но как это сделать? Как? Как!!! Может быть, нужно напрямую спросить об этом? Точно! Лидер справедлив и мудр – он поймет, простит любую оплошность своего апологета и научит, как нужно в этом случае правильно отвечать. Главное только показать свою преданность делу. А преданный человек – честный человек. Ему нечего скрывать от близких людей. И Виктор Павлович, если увидит это, не бросит, а, наоборот, объяснив, примет в свою семью
 - Объединенный социал-демократический фронт «За права Мужчин». Тянуть нечего – нужно ответить честно.
 - Неужели в СССР? – Антон решился задать этот страшный для него вопрос.
Старосельцев усмехнулся:
- Да, Антон, матриархат зародился именно в первые годы Советской власти. Эмансипация женщин началась при Ленине, - пояснил он, заметив недоуменный взгляд Чуднова и достав из ящика запечатанную пачку «Camel», деликатно спросил у гостя.
 – Вы позволите мне закурить?
Тот кивнул. Виктор Павлович достал сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой, затянулся и с наслаждением выпустил изо рта тонкую струйку сизого дыма.
 - Вам, Чудновский, надо быть поувереннее, - поучительно сказал он, снова вдыхая сладкий сигаретный дымок. – И чуть…
 - Чуднов, - робко поправил лидера Антон.
 - Ну, да, Чуднов, - слегка осекся тот. – Вам, Чуднов, нужно быть увереннее и политически грамотнее. Отвечать всегда четко. Процесс вступления в общественные движения предполагает образованность и стрессоустойчивость кандидата. И это было всегда: вот я в девяностом в партию вступал…
 - В какую?
 - В КПСС, - Старосельцев понял, что сказал лишнее, и, потушив в пепельнице сигаретный окурок и поправив свою бородку, попытался перевести тему. – А скажите, вы читали мою книгу?
    Антон на секунду задумался. Виктор Павлович, тот самый Виктор Павлович, который ругал и в своей книге, и на форумах Союз за устройство матриархальной системы и считал, что правовая дискриминация мужчин началась именно при Советской власти, вдруг оказался бывшим членом КПСС, причем вступил туда за год до ее запрета. Очень хотелось спросить, зачем он это сделал. Но тогда вступление в Объединенный социал-демократический фронт «За права Мужчин» могло сорваться, и Антон с большим усилием заставил себя промолчать. Однако этот маленький лысый человечек, казавшийся поначалу таким интеллигентным, все больше и больше вызывал отторжение у Чуднова.
 - Читал, - после долгой паузы ответил Антон, впервые поймав себя на мысли, что ему больше нечего сказать.
 - Хорошо, - улыбнулся Старосельцев и подытожил. – Конкретно я против вашего вступление в наше общество ничего не имею. Вы – персона интересующаяся и вполне полезная для нас. Действительно идете своим путем, не сталкиваясь с женским. Только…
Виктор Павлович не успел договорить. В это время послышался шум ключа в замочной скважине входной двери. Через несколько секунд в квартиру явно кто-то вошел. Старосельцев, досадливо вздохнув и деликатно извинившись перед гостем, вышел в коридор. Дождавшись, когда лидер скрылся за межкомнатной дверью, Антон с любопытством аккуратно выглянул в прихожую, ожидая, что это пришли сопартийцы Старосельцева по борьбе за права мужчин. «Сейчас, наверное, на меня все посмотрят и единогласно примут в Объединенный социал-демократический фронт», - с предвкушением подумал Чуднов.
    В коридоре стояла молодая двадцативосьмилетняя и еще достаточно симпатичная женщина, одетая в рыжую шубу и модные дамские сапожки. Расправив свои каштановые волосы и сдержанно чмокнув Старосельцева в щечку, женщина лениво проговорила:
- Вот решила приехать пораньше на день. А я вижу, что ты тут не один, а с молодым человеком, - она заметила Чуднова и окинула его холодным взглядом своих янтарных глаз.
- Дорогая, - Виктор Павлович помог снять ей пальто, - не обращай внимания. Это мой знакомый – Антон с довольно интересной фамилией – Чудновский. Вот пришел ко мне – поговорить о проблемах мироздания. Он уже собирался уходить, и вот ты пришла. Вовремя как.
    Иронически хмыкнув, женщина больше сказала ни слова и, открыв дверь во вторую – кстати, вполне благоустроенную и великолепно обставленную дорогой мебелью – комнату, скрылась из вида.  Старосельцев молча подал знак стоявшему рядом в состоянии транса Антону, что надо уходить. Вопрос о вступлении в Объединенный социал-демократический фронт «За права Мужчин» решен. Чуднов механически взял с вешалки свою куртку, надел кроссовки и, не сказав ни слова, вышел на лестничную клетку.
Старосельцев догнал Антона уже у дверей лифта.
 - Да, я еще забыл сказать, - виновато глядя на гостя, сказал Виктор Павлович, - Вас почти приняли в движение, но окончательное решение даст наше Совещание. Лидеры Объединенного социал-демократического фронта рассмотрят вашу кандидатуру в течение нескольких дней и устроят голосование по поводу ее принятия. При большинстве голосов вас примут и выдадут партийный билет с членской книжкой,  которая позволит вам сделать первый материальный взнос в организацию. Но вы не бойтесь. Я уверен, что Совещание одобрит вашу кандидатуру.
 - Почему вы так считаете? – Антон будто вышел из транса и вновь стал способен реагировать на окружающую действительность. Он внимательно посмотрел на красное от волнения лицо лидера.
 - Потому что вы являетесь идеальным кандидатом, - быстро ответил тот. – Видите ли, на данный момент вы единственный из нашего движения, кто почти никогда не контактировал с женщинами. Должен сказать, что у нас в основном женатые или разведенные люди состоят.
 - Но зачем вы это делаете? – Чуднов почувствовал сильное раздражение, и лицо его начало принимать багровый оттенок. – Зачем вы агитируете за отказ от отношений с женщинами, пишете на эту тему монографии и при этом сами же нарушаете свои заповеди? Зачем вы проводите свободное время с теми, от кого призываете отказаться?
 - Голубчик, - тут уже побагровел Старосельцев, - мы занимаемся ровно тем, чем должны. И никаких заповедей мы не нарушаем. А что касается свободного времени и досуга – по Конституции у нас есть право на частную личную жизнь в нерабочее время. Повторяюсь – в нерабочее. И мы имеем право отдыхать от своих трудов, как пожелаем. Право есть такое – на неприкосновенность частной жизни.
    И сказав эти слова, Виктор Павлович развернулся и ушел обратно в свою квартиру, в ярости громко хлопнув входной дверью.