У вас такая красивая левая нога... и правая тоже..

У Вас такая красивая левая нога.. и правая тоже…
— Костя! тебя что из лагеря выгнали?
«Добро пожаловать, или посторонним вход запрещен»
Москва не приняла. Ну не приняла, и все тут! Бывает. Мой парень остался. Остался, не теряя надежды на покорение столицы, снимать вместе с такими же безнадежными оптимистами хрущевку в Бирюлёво.
Я возвращалась в провинциальный Город. Мир мужчин и женщин, одетых в одинаковые «Аляски» и норковые формовки. Ну и пресловутые пиджаки цвета мокрого кирпича, конечно, куда ж без них. У меня формовки не было. Дорого очень. Шучу. Я шапочки вязала, себе и подружкам, и шарфики ещё и кофточки разные.
Вы знаете, что такое маленький Сибирский Городок в середине девяностых? Это сейчас Москва и Провинция два разных государства, а в середине девяностых- это две разные планеты. Из слов на букву «й» в Городе знали только йод (не Магистр конечно). Я имею ввиду что про йогурты не слышали)), не говоря уж про йодль. *
Гнетущее впечатление усугублялось тем, что на улице стояла зима, та самая, не когда ждешь нового года, елку и подарки, а когда снег уже грязный, свалявшийся, небо серое, затянутое противными тучами, приносящими пронизывающий ветер.
Москва к тому времени уже наводнялась представительными мужчинами в длинных кашемировых пальто в стиле «Сэр Джорж Браммел на прогулке»* и обязательно в очках в тонкой золотой оправе, даже если зрение хорошее. Такие очки придавали их обладателю « фирменный» вид.
В общем, этакие элегантные Герберты Мартиновичи из «Зимней вишни». Помните несостоявшегося жениха в исполнении Ивара Калныньша из советской нетленки про печальную женскую судьбу.
Некоторые из них действительно были Гербертами Мартиновичами, то есть настоящими «фирмачами», а некоторые по жизни были Иванами Степановичами, но отчаянно «косили» под Гербертов Мартиновичей.
Так вот, я вернулась домой, соорудила, из не помню, где добытого по случаю кашемира роскошное в моем понимании пальто. Благо еще советские уроки домоводства не пропали даром. Пальто было шикарное. Фасон, взятый из показов Юдашкина в ГУМе, предполагал наличие огромного капюшона, как у Констанции Бонасье, образ дополняли высокие ботинки на шнуровке, приобретённые на ВДНХ, бывшем в то время попросту рынком. Выглядела я совершенно потрясающе!
Окончив институт и сдав все хвосты сразу за два семестра, устроилась на работу в банк. В общем, жизнь удалась. Так мне тогда казалось.
Через дорогу от банка, где я служила, находился офис. Над входом призывно сияла вывеска «СП Алекс», совместное предприятие то есть. Рядом с офисом, собирая толпу зевак, иногда парковался «невиданный зверь» — «Хаммер». В офисе, за новомодными жалюзи допоздна горел свет. Чтобы кто-то туда входил или выходил, я не видела ни разу.
Бегу я как-то как обычно сломя голову на обед, пересекаю отделяющую наше учреждение от загадочного здания дорогу и вдруг.. замираю по середине перекрестка..! Вернее, сначала замерло сердце, потом все остальное туловище. Навстречу мне также стремительно движется «Герберт Мартинович»! Высокий, статный, как положено, в очках с тонкой золоченой оправой, длинное цвета «кэмэл» пальто, абсолютно непригодное для нашей зимы. Очки почему-то напомнили мне композитора Кюи*. Но все равно, он был прекрасен! Как-будто расцветив мрачность февральского дня множеством красок, мужчина бежал через дорогу, абсолютно не обращая на мня внимание. Выглядел мужчина совершенно «нездешене».
Очнулась я от «вопящих» автомобильных гудков.
«Иностранец», — мелькнуло в голове. Откуда? Ах да, «СП». Мужчина на ходу достал из кармана огромный телефон, чем «добил» меня окончательно. На дворе то 90-е. «Я буду в офисе через полчаса», — говорил он с кем-то по-русски, не прекращая стремительного движения.
На меня не смотрит! Как же так?! Я же в таком шикарном пальто! И вообще…
Ну да, конечно, где уж нам… видал он таких..
До вечера «Герберт Мартинович» не шел у меня из головы. Не то чтобы я влюбилась с первого взгляда, просто мужчина как-то резко контрастировал с окружающей, ставшей уже привычной, серой провинциальной действительностью, казался выходцем из какого-то иного, далекого красочного мира, где пахло дорогим парфюмом, хорошим кофе, шампанским, дорогим коньяком и почему- то табаком «Амфора» для курительных трубок.
…
Работа, как работа, выдавать кредиты страждущим. Мне, можно сказать повезло, выдавать кредиты «юрикам». С ними мороки меньше. Опять же «плюс» или «минус», это как посмотреть, « малиновые пиджаки» активно приглашали пообедать-поужинать-позавтракать. Иногда даже «малиновые пальто» попадались. Не соглашаюсь, конечно. И так понятно, что в продолжение трапезы будет приглашение «послушать альбом лютневой музыки XVI века», но все равно, приятно. Научилась определять уровень состоятельности кредитующегося по вертящемся на пальце автомобильном ключе. Чем круче логотипчик на ключе, тем респектабельнее его владелец. Самые «крутые» совсем без ключа, знаете почему? У них шофер есть, а может быть даже охранник.
Девчонки знакомятся, уезжают пообедать. Говорят, в отделе ценных бумаг одна даже так замуж выскочила. Но это уже скорее из разряда бессмертной сказки Шарля Перо про девушку, обремененную тяжелым домашним трудом.
Так прошла моя 23я весна, промелькнуло, помахав золотистым крылом загара, лето. Наступила осень.
Потянулись однообразные серые будни. Промозглая сырость окутала не только улицы и дома, она заползала в сознание, заполняя повседневными противными мыслями и неизбежным насморком.
Уже приходилось весь день ковыряется в бумажках в лучах искусственного света неоновых ламп, придававших сиреневый оттенок моему отражению в зеркале.
«Красные пиджаки» усиленно бесили нездешним загаром и усилившимся напором «пообедать». Видимо в них еще бурлило отпускное настроение. Преамбула у них была стандартная — «ах, какие глазки».
Без тени кокетства прошу «пиджаков» не нахваливать мои глаза,,
Ну сколько можно: « Девушка, у вас такие прекрасные глаза, что я не смог пройти мимо». Дорогие мужчины, ну кто вас этому учит. Почему именно глаза.
Первый приз тому, кто похвалит..ммм. ну мой позвоночник, допустим.
Запах «Амфоры» потихоньку рассеивался, замещаясь запахами преющей листвы и обыденности. Жизнь текла своим чередом.
Одно непрекрасное утро. Дверь не просто открылась, она распахнулась, разлетелась, разверзлась.. обдав меня волной радости, внезапной такой, еще не сразу понятной от чего..
В комнату влетел (по другому не назовешь это стремительное явление) Незнакомец в бежевом пальто. Солнечные зайчики от его очков в золотой оправе немедленно запрыгали по унылым офисным стенам, по графикам и диаграммам, сразу превратившимся в веселые разноцветные мультики. По крайней мере, мне так показалось.
Я влюбилась! С первого взгляда. В очки, умные глаза за их стеклами, в едва заметную улыбку. Чему улыбался незнакомец?
Секунда замешательства, его, Я то в ступоре. Ну и видок у меня, наверное: сиреневая девушка, со столбняком и выражением лица «открылась дверь, и я в момент растаял»*…
— Девушка, у вас такая красивая левая нога. Правая тоже, но левая просто бесподобна!
Вот оно! Свершилось!
— У нас обед, — обретаю я дар речи почему-то фразой злобной тетки из продмага, хотя до обеда еще минут пятнадцать.
— Я же еще ничего просил, в обед нельзя хвалить ваши ноги?
Ноги у меня действительно «ничего», длинные, стройные, и под столом отлично просматриваются, но я почему-то начинаю отчаянно задвигать их под стул, и от этого чуть не падаю.
— Что вы хотели?
— Счет открыть, расчетный.
— Давайте документы.
Далее почти в молчании происходит обычная процедура оформления документов. Тишину нарушает только бубнящий голос диктора радио, монотонно рассказывающего про успехи животноводов причерноземья.
Но зато за это время я узнаю, что Незнакомца зовут Константин, он директор СП, того самого, с Хаммером. Ему 27 лет. Выглядит старше, из-за очков, наверное или недюжинного ума.
«Ну что же ты молчишь», — мечется в голове безумной птицей мысль. «Скажи что-нибудь. Неужели так и уйдешь». Вот сейчас бы я с удовольствием послушала про обед и про ужин, и даже про глаза. Почему-то действительно страшно захотелось есть.
— Вот здесь подпишите и здесь.
— Готово. Слушайте, я голодный очень, не разделите трапезу?
— А я замужем, — зачем- то вру я.
— Да на здоровье, я ж вас не в ЗАГС зову, а пообедать.
Логично. Возразить нечего. Зачем я про «замуж». Сейчас развернется и уйдет!
— И все- таки — нет, — настаивает мое второе «я».
Почему собственно «нет», первое «я» понятия не имеет! Может быть по инерции.
— А у вас дети есть, — почему-то спрашивает Константин.
С чего вдруг про детей? Ах да, я же «замужем».
— Нет пока.
— А если будут, как назовете?
— Дочку — Серафима.
— Господи, за что ж вы ее так-то.
— А у вас есть?
— Есть.
— И как зовут?
— Дарий.
— А. Понятно.
— Ну, разрешите откланяться.
— До свидания.
Дверь за Константином закрылась, радуга в графиках померкла, солнце за окном заняло свое обычное осеннее положение в дождевой туче.
Зачем я так? Обедать в тот день я так и не пошла.
Полночи не могла уснуть, почему-то читала Анну Каренину. Не то, чтобы какая-то параллель. Где я, а где паровоз. Просто горестная судьба Анны как-то откликнулась в моей душе этой ночью.
На работу проспала, естественно. Кофе на ходу, накрасится не успела, шарф набекрень. Лечу. Хотелось бы сказать, на крыльях любви, но крылья как-то поникли, просто бегу, сломя голову. Взлетаю по лестнице на 5 этаж..
— Долго спите, Нина Александровна.
— Не ваше дело, — нетипично для себя хамлю я.
Да, это ОН, Мой Герберт Мартинович! Люблю тебя! Подпирает дверь моего кабинета! Назвал по имени?!! Ах, я тупица, на двери же написано!
— Вы знаете, что в переводе с латыни Константин значит « постоянный»?
— То есть вы постоянно будете теперь счета открывать, — неудачно острю я.
— Видимо. Вот решил еще валютный счет открыть.
…..
Я проверяла, потом, через много лет. Это счет так и не работал, никогда…
………..
— Можно я буду звать тебя «Костя Ниночки»…
— Тебе все можно, зови, как хочешь, надеюсь, меня ты из своего лагеря не выгонишь..
— Джордж Брайан Браммелл (англ. George Bryan Brummell; 7 июня 1778, Лондон, Великобритания — 30 марта 1840, Кан, Франция) — английский светский лев, законодатель моды в эпоху Регентства.
—
— Це;зарь Антонович Кюи; — русский композитор и музыкальный критик, член «Могучей кучки».
18 января 1835 — 26 марта 1918 гг.
— Песня: Встреча / Открылась дверь и я в момент растаял… (слова и музыка — Александр Розенбаум)
Йодль (нем. Jodeln) в культуре различных народов (напр.: Швейцария, Австрия) — особая манера пения без слов.
—