Лавровы. Роман. Часть 9

Глава 9. Первенец.

Над Москвой стояло лето, и капитальные корпуса знакомого нам завода впитывали в себя июльскую жару, не отдавая её обратно. У автомата с газированной водой пусто не было. Народ рвался работать в первую смену. За ночь стены и дрожащее от напряжения оборудование немного остывало и примерно до обеда, жить было можно. После духота брала своё, неудержимо проникая в каждую щель. Пришедший из столовой народ в цех сразу не шёл, покуривая в оборудованной курилке перед корпусом. Даже домино забросили. Виданное ли дело?
Константин ещё заходил в комитет комсомола, за получением нагоняя или благодарности. И вот что интересно, первое в последнее время стало случаться чаще. Вроде ничего чудесного не происходило, делал всё казалось правильно, документацию вёл, эффект отсутствовал напрочь. Душа отсутствовала.
Он же полюбил. Так как умел только он один. Да и сложно было сопротивляться неизбежному. Она, юная избранница, была такая вся нежная и непосредственная, что дух его захватывало. И было ему всего двадцать один. Ну и что тут особенного, скажите вы, каждый из нас хоть раз в жизни проходил через это, с большими или малыми затратами.

- Лавров – выплюнул в урну остаток сигареты Иван Лопатин. – Мы в выходные за город собрались, все вместе, и Капник, и Володька Марусин, и Генка Сомов даже Генка Цаллагов с Лизкой. Бери свою повариху и с нами. Шашлык ей поручим.

- Да я не против, не знаю как она. И так за городом всегда.

- Ну ты, Костян, прошурши, прошурши – не отставал Иван. – Говорят у них там и пруд большой есть, искупаемся, позагораем. Ты, что её боишься? А откажется, в другое место завернём, мало ли красоты в Подмосковье. Вон в Луховицы махнём, там огурцы. Или в Раменское.

- Да поговорю. Отстань.

Она сегодня в вечернюю смену. Терпеливо дождался в раздевалке когда все угомонились в пересменке, принялись за работу. Но для того, что бы оказаться в помещении столовой в неурочное время, можно было даже не думать. Обитая металлическим листом дверь производила впечатление ещё не покорённого Измаила. Около неё в красивой рамке висело меню на вторую смену. Внизу надпись: повар Валентина Бакаева и размашистая подпись. Постучал. Тишина, безответная как немой вопрос, никого не потревожила. Ещё постучал. Эффект постоянен, словно в мире наступило безмолвие. Решил ждать.
Минут через примерно пятнадцать внутри что – то щёлкнуло и скрипучая дверь открылась. Один мудрец сказал: - «Самый главный человек для тебя, это тот который теперь стоит перед тобой». Это была она, сердце Константина сладко
притаилось. Он скучал. Когда трудились в разные смены, то встречались только по выходным. Он садился ранним субботним утром в расхристанную электричку и отправлялся теперь уже знакомым маршрутом на свидание.

- Костя, ты чего здесь? – удивилась Валя. – Вроде как смену уже давно закончил. А я борщ варю и котлеты жарю. Придёт на ужин целая голодающая орава, всё дочиста съедят. Идём я тебя покормлю.

- Нет, я по делу. Ребята в поход на выходные дни собрались, меня тоже зовут, между прочим с тобой вместе. А с местом пока не определились. Может к тебе, на Лиговской пруд? Места хорошие.

- Отличная идея – подпрыгнула она. – А можно я сестру Зинку возьму? А то она после прошлогоднего развода всё дома сидит, совсем закисла. Мы её с Вовкой Марусиным познакомим. Идём, хоть сметаны поешь.

- Да не хочу я твою сметану, давай лучше поцелуемся.

В субботу на Востоке ещё толком не рассвело, а квёлые с недосыпу туристы сконцентрировались на платформе станции «Текстильщики». Лопатин и Капник с рюкзаками наполненными всякой всячиной. Эта всячина иногда позвякивала, пахла колбасой и хлебом. У Марусина и Сомова за плечами болтались взятые на прокат брезентовые палатки. У Цаллагова в руках, завёрнутые во вчерашнюю газету, топорщились острыми концами шампура из нержавейки. Костя назначен старшим над тремя блоками сигарет «Ява» связанными вместе крепкой бечёвкой. Электричка, наконец, прибыла наполовину заполненная изнутри зевающим людом. Расселись кто где. Елизавета сразу задремала, закутавшись в уголке в тёплую кофточку. Сомов достал из рукава потрёпанную карточную колоду:

- В дурака?

Никто ему не откликнулся. За окнами постепенно светлело. На переездах у полосатых шлагбаумов стояли пыльные машины, внутри которых сидели напуганные гаишниками водители.

- А билеты кто купил? – открыла глаза Лиза. – Или мы теперь все зайчата? Признавайтесь.

Очнулись одновременно, но никто даже не раскрыл рта, что бы сообщить о покупке. И ведь никто не расстроился, что им, семеро одного не боятся. В вагоне было тихо, лишь только в ивовой корзине у бородатого и бровастого деда ворочалась маленькая собака – щенок. Открывалась – закрывалась дверь дальнего тамбура. Пахло лесом.

- После  Подольска  обычно билеты проверяют – со знанием дела проговорил
Лавров. – По двое ходят, не сбежишь.

- Им же хуже будет – потянулся Лопатин. – Мы мирные люди, но лучше нас не трогать. Пойдут клочки по заулочкам.

- Мне что? У меня месячный проездной – вспомнил Лавров. – Хотя тут поди половина состава безбилетники. Как повалят по вагонам от контролёров, так и будем знать. Петя, ты на всякий случай достань одну с жидкостью, авось откупимся.

- Не сметь! – гаркнул Лопатин, да так, что собачка гавкнула с испуга, а Елизавета открыла один глаз и поводила им обозревая окружающих.

И они пришли, не доезжая две остановки до станции назначения. Первый, в виде невзрачного мужичка в форменной фуражке, прошествовал через весь вагон и встал около дальней двери. Второй, в железнодорожной тужурке, стоптанных башмаках и с компостером пожевал губами, словно что – то вспоминая и так и не вспомнив, огласил. Что он сказал никто не понял, но все внутренне подобрались и перестали зевать. Первым безбилетником оказался патлатый парень у самой двери, которую оккупировал тот, с компостером. Заяц был с такого жесточайшего бодуна, что проснувшись не сразу понял кто он и где он. Поэтому не долго думая снова смежил ресницы и попытался захрапеть. Не тут – то было. Тужурка по панибратски похлопала его по плечу напоминая о правилах проезда. Правила те для русского парня ничего не значат. И он попытался таки привстать на сиденье, что бы лично сказать в лицо контролёру об этом. Но ему это было не позволено. Мало того, железный компостер злобно щёлкнул и остановился на уровне глаз безбилетника, покачиваясь из стороны в сторону.

- Попрошу предъявить Ваш билет – поплевал слюной человек в стоптанных ботинках. – И не задерживайте, скоро очередная остановка, там и высадим всех нарушителей. Ловить – не переловить.

- Нету – храбро не стал канючить парень и мигом вскочив на ноги попытался пробежаться по вагонам в сторону электровоза. Контролёр тут же показал всему народу, что не даром получает зарплату от родного государства, заученным движением заломив руку зайца за спину. Форменная фуражка уже бежала на помощь широкими шагами. Совместными усилиями нарушитель был повергнут ниц, как раз к тому времени когда состав встал на остановке и открывавшиеся двери злобно зашипели по сторонам.

- Пошли – пошли – потянули они парня и благополучно вышли с ним прямо в лужу на платформе. А там уже свежевыбритый дежурный пристанционный милиционер оживлённо потирал руки ожидая добычу.

- Ну ничего себе нам прифортило – нервно засмеялся Цаллагов. – Чуть – чуть не замели всех.

Валентина и Зина встречали их на залитой солнцем платформе. Раннее тёплое, летнее утро предстало перед ними во всей красе. С одной стороны, собственно и располагался посёлок, а с другой теснились огромные деревья заповедного леса. И там сказочно пели, щебетали, вздыхали и давали жару всевозможных расцветок птицы. Руководила всеми кукушка. Как подаст голос, так они начинали свой концерт, ещё раз – птицы замолкали.

- Ого! – удивился Капник. – Как у нас в Украине. Ну, пошли благословлясь.

- Надо ещё домой к нам зайти, шашлык взять – предупредила Валя. – Зина вон сходит, только ей помочь надо, кастрюля здоровенная алюминиевая с верхом и половина ведра эмалированного. Едоков – то вон сколько, половина цеха. От него уже теперь запах на всю улицу.

- Причём, заметь, лучшая половина – поддакнул Цаллагов, незамедлительно взяв под руку полусонную Лизу. – Тут и наземные силы в лице резчиков металла, тут и воздушные со своим представителем – крановщиком, тут и гвардейская полевая кухня, жаль медсанбата нет.

- Как это нет! – возмутилась Валентина свет Бакаева. – А сестра моя – она же медсестра в детском садике. Правда там в основном ссадины да занозы. Ну иногда корь и ветрянка. Но всё – же. Так кто помогать готов?

- Вон Марусин скучает, ему и карты в руки – намекнул Лавров. – Как друг наш Вован на это посмотришь? Всё общество в тебя верит, уж не ударь в грязь лицом. Послужи.

- Готов к труду и обороне!

До пруда было довольно далеко и надо было пройти всю прямую улицу посёлка от начала у станции, до конца перед оживлённой трассой. Уже за которой спрятался в тени берёз вперемешку с трепетными осинами пруд, с дальней стороны густо заросший камышом. Ближний низкий берег густо посыпанный слежавшимся песком полого заканчивался в голубовато – зелёной воде, иногда всплескиваемой щучим хвостом гонявшимся за карасём. Чуть дальше и правее высился над гладью огромный обрыв, с привязанной к берёзе тарзанкой. Левее в острой осоке сидели с облупленными носами пацаны с удочками. На низке в маленькой бухточке безысходно трепыхались с широко открытыми ртами несовершеннолетние краснопёрки. В старых консервных банках у ног рыбаков, шевелились ожидавшие своей участи красномордые дождевые черви. А над самой водой, иногда окуная ноги (а может лапы?) в тёплую воду носились стрекозы, не боявшиеся огромных чаек, вышедших на заготовку завтрака. И на всю эту благодать смотрело, висевшее в небесной прорехе ещё не уставшее за день солнце окутанное маревом зноя. Пришли без происшествий.

- Так! – на правах мастера зычно командовал Геннадий, по такому случаю выпустивший из рук крановщицу. – Сомов готовит костёр для шашлыка, со всеми вытекающими отсюда последствиями, Костя Лавров, Лопатин и Петя Капник натягивают палатки. Валентина нанизывает мясо на шампура. А я с Елизаветой героически иду в лес выполнять самое сложное, сбор сухого валежника. Марусин назначается комендантом лагеря, ласково берёт в проводники Зинаиду и загребает ножками в соседний пансионат справиться о вечерних танцах. В случае наличия оных покупает на весь личный состав пропуска, на самые лучшие места в первый ряд.

- Ты когда последний раз был на подобном мероприятии? – задал вопрос Сомов. – Какой первый ряд? Там отовсюду видно. На околице девчонки даже румянее и мягче.

- Помолчал бы, деревня Калязинская, привык в Волге стерлядок ловить, хоть бы привёз когда – не преминул ответить Цаллагов.

- Привезу, дай время.

- Уж не забудь.

Ближе к полудню всё было готово. Как вкопанные стояли три палатки, одна чуть набекрень, у неё не хватало одной верёвки – укосины, предыдущие нерадивые туристы видно использовали её в своих корыстных целях. Горячие угли костра безжалостно жгли бока зазевавшихся кусков мяса, нанизанных на шампура, после чего с них начинали капать жирные капли. Долетев до низа они ярко вспыхивали, пренебрежительно фукали и издавали пронзительный запах от которого даже кукушка чуть не захлебывалась слюной. В метре от самого костра благополучно лежала себе груда сухих дров и хвороста для поддержания процесса заготовки пунцовых углей. Марусин приобрёл билеты на вечер отдыха в пансионате, в количестве девяти штук, выложив за них изрядную сумму, в виде мятого червонца. Между тем туристы женского рода, расстелив прямо на траве огромную скатерть, накрывали стол. На эти их махинации заинтересованно наблюдал из – под соседнего куста гуттаперчевый уж, свернувшись маленькими лоснящимися кольцами.

- Ну, други мои – крепко встал на обе ноги мастер. – Мы пришли сюда издалека сегодня, что бы достойно отдохнуть на берегу этого славного пруда, позагорать и накупаться вдоволь. Съесть немереное количество шашлыка и не оставить после себя не красивых следов нашей жизнедеятельности в виде бумаги, банок, пустых бутылок и прочих неприглядных предметов. Выпьем!

Водители в своих машинах заволновались на удалённой трассе когда они под
палящим солнцем громко чокнулись лбами незатейливых рюмок, доставленных из серванта матери Вали и Зины. А везде: от пансионата ветеранов партии, до этой самой трассы пахло маринованной бараниной, которая ещё позавчера ходила облачившись в белые кучерявые шкуры. Жареной на потрескивающих углях, вперемежку с луком и дольками красных помидоров. В конце концов обильно политой красным вином.

- Ещё по одной и купаться – распорядился Цаллагов. – Остальное вечером. В такую жару больше двух запрещено по закону здравого смысла.

- Никто и не спорит – лукаво подмигнул Лопатин.

Покрытая лёгкой зябью и оттого издалека казавшаяся шершавой гладь пруда манила в свои объятия. Пролетая над ней громко в голос кричали чайки. Одна из них вдруг падала грудью прямо в воду и мгновенно взлетала обратно с добычей в клюве. Водоём при ближайшем рассмотрении оказался довольно таки большим в размерах. От песчаного берега до противоположного заросшего камышом было не меньше восьмидесяти метров чистейшей воды. Весь личный состав в количестве девяти человек торопливо сбросил верхнюю одежду и оставшись в купальниках дружно поёжился. Солнце в этот момент легкомысленно позволило себе скрыться за набуздыренную дождём тучу. Назревало.

- Вот тебе бабушка и Юрьев день – почти прокричал по четырём сторонам Лавров. – Отдохнули называется.

- Вот напасть какая напала – поддержала его Валентина и все дружно с ней согласились. – С мая месяца дождей не случалось, а тут на тебе! Признавайтесь, кто вчера согрешил?

- В Украине так не бывает – утверждающе махнул рукой Капник.

А туча между тем как по мановению волшебной палочки рассосалась, будто её и не было. Даже не шлёпнула каплей дождя о землю. Не в этот раз. Народ как погрустнел, тут же радужно повеселел не раскиснув. Пруд снова стал светел и притягателен так, что противиться было невозможно.

- Ну кто самый храбрый на ту дальнюю сторону переплыть? – подзуживал Марусин. – И обратно, но с коротким отдыхом. Правда там камыши вековые стоят, придётся на волнах покачаться, держась за них. А после назад, ибо ждёт на этом берегу награда в виде пачки сигарет «Ява».

Все несколько смутились, нерешительно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая в сторону зарослей камыша. Героев пока не оказалось.

- А почему собственно не сплавать? – через пару минут, наконец, подал голос Константин Лавров. – Ты сам – то не струсишь?

- Я, да будет вам известно Константин Матвеевич, никогда не меняю своих решений. К барьеру!

И вот они поплыли, коротко взмахивая руками. Сначала Косте плылось легко, даже оглядывался на оставшихся на берегу. Валюша махала ему рукой. Метров через тридцать стало труднее, темп упал. А Марусин плыл настоящим орлом, уже метров на пять впереди. Видно научился на своём Орле преодолевать солидные расстояния. А Тёп – речка в самом широком месте, где можно плавать на глубине, всего – то метров десять, может меньше. Проплыл ещё чуть - чуть, Вовка молотил далеко впереди, стало грустно. Солнце палило в голову не унимаясь и отчего – то яркие сполохи выпрыгивали из глаз, превращаясь в солнечные зайчики. Которые скакали потом по глади пруда до самого берега. Константин остановился и лениво шевеля ногами огляделся. Был он примерно посередине пруда, на равном расстоянии от одного берега до другого. Плыть вперёд не имело никакого смысла, назад же возвращаться. Тело наливалось тяжестью. Звон далёких колоколов дробился в голове на мелкие части, гудел затылок. Развернулся и поплыл назад отплёвываясь попадавшей в рот водой. В глазах скоропалительно темнело. Ничего не хотелось. Говорят же не лезь в воду, коли выпил. В левую ногу ударила бесшабашная рыбина и он вздрогнул приходя в себя.

- Эй, Лавров! – закричал с берега Лопатин. – Помощь нужна?

Константин разозлился. В первую очередь на себя и уже только потом на всех остальных. Сильно он не любил показывать окружающим свою слабость. Всегда не любил: в детстве, в школе, в армии, на заводе. Оттого и слыл целеустремлённым человеком, знающим себе достойную цену. Да и не было у него особенных слабостей, так, маленькие слабинки. Через какое – то время он всё же выбрался на берег, скрывая дрожь в ногах. Сел и оглянулся назад. Марусина было не видно. Он вернётся через полчаса по берегу, не решившись возвращаться назад водным путём.

- Устал? – погладила его по голове Валя. – Дался вам этот заплыв. Я уже за тебя перепугалась. Ещё и замуж не вышла, а чуть вдовой не осталась. На водички попей.

- Напился уже.

Все облегчённо засмеялись. Вдалеке показались очертания сухопутного Марусина босиком следовавшего по берегу на воссоединение с остальными. День вновь становился томным.

- А вон и второй пловец назад плывёт – засмеялась Елизавета. – А ты Генаха плавать умеешь?

- Как топор без топорища – не стал лукавить Цаллагов. – Показать?

- Лучше не надо – увернулась от захвата его рук она.

Вечером, под звёздами, в комариной тишине доедали шашлык. Впрочем на базу вернулись не все. Костя Лавров с Валентиной Бакаевой, Володька Марусин с Зиной тоже Бакаевой, да Геннадий Цаллагов с Лизой Царьковой. Сомов, Лопатин и Капник даже, потерялись на просторах пансионата. Это отдыхают там сплошь ветераны, а обслуживающий персонал ого – го, что вытворяет. Может и к лучшему даже, каждой паре по палатке. Без споров.
К рассвету Лавров созрел:

- Валюша, ты выходи за меня замуж, очень скучаю я без тебя. Белый свет не мил во время рабочей недели, даже страшно становится.

- Да я – то согласна – шепнула она в ухо. – Только я же несовершеннолетняя ещё, только в начале сентября полных восемнадцать будет. Так что потерпи чуточку – жарко прижалась всем телом.

- Да ты что? Неужели правда – не поверил Константин. – По тебе не скажешь никогда. Вся из себя красавица и живёшь по - взрослому. Работаешь и всё такое прочее.

- Зачем мне тебя обманывать? Давай поспим немного.

Если бы видели каким выбрался утром из палатки Генка Цаллагов, вам стало бы не по себе. Отлично поработавшие ночью комары могли теперь не стесняясь почивать на лаврах. Распухшие от укусов уши висели по бокам головы толстыми тряпками. Нижняя губа приняла форму крупного куска блина и свисала вниз по подбородку. О, бдительный левый глаз! Ты был заплывший до узенькой щелочки и производил впечатление непропечённой плюшки.

- Всё пропало – обречённо сказала Лиза глядя на него и заплакала.

- Ничего себе – ахнула Зинаида. – Вот это да!

В сентябре, как положено по конституции СССР, все дети от мала до велика выстроились перед школами на линейки. Двоечники, отличники, первоклашки, даже троечники – всё едино. У Лавровых теперь никто не учился, младший подавал заявление в ЗАГСе. Волновался. Секретарь долго смотрела документы со всех сторон, словно искала какой изъян. Не нашла. Вздохнула всем телом и начала производить свои действия повторно. Измяла и выкинула бумажку. Словно  написанное  на ней ей чем – то  не  понравилось. Наконец выдохнула и не
глядя ни на кого сказала:

- Ну, что ж, молодые люди, приглашаю через месяц на ваше бракосочетание, там всё написано.

И протянула Константину приглашение. Тот очень бережно, как паспортину у Маяковского, взял лощёные корочки в руку и глянул на Валю. По щеке у той катилась капелька солёной слезинки. Но она не стеснялась её и была очень счастлива.

- Спасибо – поблагодарили они и вышли на улицу.

А на улице только ещё зарождалось красивейшее из времён года – осень. Лето яростно сопротивлялось, не давая себя сместить с престола. Но по ночам уже падали на землю, лес и пруд беспросветные туманы, пожирая оставшиеся на грядках одичалые овощи в огородах трудолюбивых дачников и деревенских жителей. Электричка выскакивала из белых хлопьев как сказочное диво с выпученными глазами фонарей. И потом ещё долго стекала по окнам вагонов грязновато – серая влага. Дни, как полуденная тень становились короче, ночи темнее и продолжительнее.
Настал день свадьбы. Родственники и знакомые пребывали на неё в разных вагонах и на разные вокзалы. Тогда ещё не было в каждой семье автомобиля, а то и двух. А то и у каждого члена семьи. Константин и Володька Марусин украшали шарами и лентами в лесочке у посёлка свадебные Волги – такси, что бы явиться за невестой в ореоле праздника. Константин Матвеевич в строгом костюме сшитом специально к бракосочетанию, белой рубашке с жабо на груди и новомодных немецких туфлях выглядел элегантно – роскошно. Гладко выбритый и вкусно пахнувший мужским парфюмом.

- Красиво получилось – подвёл итоги работы Володя, готовый исполнять роль свидетеля. – Может шаров побольше прицепим красных?

- Достаточно – решил жених. – Пора ехать, не опоздать бы.

Невеста была подстать жениху. В длинном, до земли парчовом платье с накидкой, искрящейся длиннополой фатой над красивой причёской, завершалось всё белыми туфлями на шпильке. Но не всё так просто, её ему не отдавали, требовали выкуп. Пришлось, после коротких переговоров оплатить требуемую сумму, вручить огромный букет и только после этого сесть в автомобили. Согласно законов свадьбы, невеста в первый с куклой на капоте, жених со свидетелем во вторую. Несколько человек ещё составили им компанию. Остальные пошли пешком, благо и идти – то было совсем рядом. Погудели ещё клаксонами, налили мужикам перегородившим выезд со двора верёвкой.

- Ну, вот и младшенького  поженим  сегодня – почему – то  грустила Матрёна Матвеевна посмотрев на Матвея. – Бежит время.

- Бежит.

- Готовься, Матрёна, к очередному внуку, у них молодых это быстро – шёл рядом брат Николай, прибывший скорым поездом из своего Миллерово. – Чем больше, тем лучше.

Свадьба гуляла до самого утра, пока эти самые туманы не смазали очертания предметов. А может, очень твёрдые предметы смазались не от этого? Пели разудалые песни и плясали цыганочку с прихлопом. Часа через два перешли на лезгинку, кричали «асса» так громко, что некоторые пациенты местной больницы слёзно запросили главного врача о выписке в кратчайшие сроки. Под покровом неизбывного тумана бацали греческий танец «Сиртаки» с выходом и вприсядку. После чего отпустили молодожёнов в опочивальню, чуть подслушали и старшие родственники молодых улеглись в большой комнате, исключительно на полу. Девочки направо, мальчики налево. Женатая и замужняя молодёжь была распределена по местным квартирам знакомых. Личный состав не связанный брачными узами, растворился в лесочке, за грибами. В эту ночь было принято вести тихую охоту парами и громко не аукаясь попусту. Матрёна Матвеевна, Таисия, Зинаида и новоиспечённая тёща Кости мыли посуду. Подносили грязную и относили чистую Виктор Лавров и Володька Марусин, на правах следующего зятя. Шумел за окнами камыш на пруду и сигналили друг другу дальним светом автомобили на трассе оттого, что в ста метрах отсюда расположился в кустах наряд ГАИ. Те сдачи мелочью не давали и права не забирали, могли даже взять копчёной свининой или ведром антоновки. Жидкую валюту очень аккуратно складывали в багажник. Можно утром Бакаевым продать, у них же свадьба.

- Много гостей – то набралось – устало присела на шаткий табурет Матрёна Матвеевна. – Одних родственников поди человек тридцать.

- А кто их считал? – громко откликнулась мать Валентины, новоиспечённая родственница. – Всех, слава богу, накормили, напоили и спать уложили. Завтра второй день – полегче будет.

- На пруд, после завтрака пойдём всем скопом – вымыла очередную рюмку Зина. – Так положено. Гитару ещё найдём, может кто умеет играть?

- Так вон же Раф, он с Тамарой, моей подругой к вечеру приехал – тут же откликнулась Таисия. – Потрясающе играет.

- Это который бородатый? – полюбопытствовал Марусин. – Запоминающаяся личность. У него же кулаки как двухпудовые гири. Все струны порвёт на лоскуты.

- Он конечно, обязуюсь, ничего не порвёт, уже испытано – доложила Таисия, утомлённо прикрыв глаза. – Ласково играет.

Утром раньше всех проснулся Константин. Да он и не спал по большому счёту. Не до этого было. В брачную ночь есть другие, более важные дела. Тихонько встал, прикрыл молодую одеялом, открыл дверь и вышел в коридор. В тусклом свете ночника прямо посередине помещения согнувшись сидел на знакомой табуретке Матвей Матвеевич Лавров. Перед ним стоял большой эмалированный таз, почти до верху заполненный прозрачной жидкостью. И он рукой, с наполовину закатанным рукавом усердно эту самую жидкость мешал. Видно процесс начался уже давно.

- Матвей, ты что делаешь? – оглянулся по сторонам новобрачный.

- А спирт разбавляю – зевнул тот. – Витька пять литров привёз. У них же там спиртзавод. Хороший напиток делают. На экспорт идёт. В соцстраны.

- Ну давай, действуй - злодействуй – похвалил Константин, отправляясь в ванную комнату.

Гости как по команде начали подниматься. Закашлял Матвей Гаврилович, начал искать папиросы. Кто – то объявил в розыск непонятно где оставленные вчера носки, без них ногам в самом начале октября прохладно будет. Шелестел опавшими с деревьев листьями осенний ветер. Туман потихоньку истончался и наконец, на верхушке одной из долговязых сосен появилось отдохнувшее красное солнце.
Так, в двадцатидвухлетнем возрасте, спокойно начиналась для Константина Матвеевича Лаврова неспокойная семейная жизнь. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. С радостями и горечами. Болезнями и выздоровлениями.

- Привет женатикам! – вышел из туалета вслед за зашумевшей там водой Виктор Матвеевич Лавров, собственной персоной. – Где молодая – то? Мужа завтраком кормить думает? Заодно и братьев.

- Поглядите люди на него – выпорхнула из комнаты Наташа. – Ты чего выдумываешь? Пускай Валентина на правах молодой жены поспит ещё немного, потом – то с вами Лавровыми не соскучишься, по себе знаю.

- Забудь, про всё, Натаха! – улыбнулся, как всегда жизнеутверждающей улыбкой Виктор. – Праздник же! Красный день календаря.

- О чём спор? – открылась дверь в комнату новобрачных и на пороге появилась Валентина Лаврова. – Костя, ты какую кашу любишь? Я всякую умею варить. Хоть крутую, хоть жидкую.

- А из жареной вытолочки умеешь? – тут как тут свекровь. – В войну самая и самая вкусная была. За обе щеки уминали.

- Нет, мама, такую не умею.

Вари тогда, дочка, пшённую – посоветовала Матрёна Матвеевна и загадочно улыбнулась. – Ещё лучше кулеш. Или манную, он её себе сам варил. Придёт ночью с улицы, в литровую алюминиевую кружку засыплет и наварит комками. С яблочным вареньем ел.

А с комками это как? – не поняла Валентина.

- Спроси у него – развернулась свекровь и пошла умываться в ванную. Без очереди.

Потом ещё завтракали всем коллективом и младший Матвей несколько раз сходил с ковшиком до эмалированного таза. Аппетит приходил во время еды. Вышли из – за стола когда яркий октябрьский день стал подбираться к середине. Дружно отправились на простор улицы в сторону остывающего от летнего зноя пруда. Впереди Раф с гитарой, за ним похмелившиеся гости с частушками. Сзади курильщики с папиросами наперевес. Последняя - старшая Бакаева, панибратски под руку с машиной ГАИ.

- Тётка Настя! Купи вот семь бутылок «Московской» за половину цены отдам – разудало высунулся из салона страж порядка на дорогах. – На заводе «Кристалл» разлили! Это тебе не Шацкий ликёро – водочный постарался, который из денатурата гонит. Век воли не видать.

- Нет, лейтенант, у нас своя – отрезала хозяйка. – Вон у Стерликовых завтрева свадьба, сунься осторожно туда. Слышала, у них проблемы со спиртным намечаются. В СЕЛЬПО не завезли, на складе наценка чуть не вдвое.

- Возьми, хуже будет!

- Нет.

А ровно через девять месяцев, с хвостиком в две недели, отсчитанных от этого запоминавшегося дня родился в молодой семье Константина и Валентины сын. Без приключений родился и лишних слёз. Шестьдесят один сантиметр в длину, как одна копеечка, четыре килограмма сто граммов вес нетто. Тяжело носила его Валя, живот вырос сразу до финальных размеров, отчего местные бабы злорадствовали втихомолку. Рвало на каждый мало – мальский кустик, пока добиралась до электрички. Странное дело, но там приходила в себя, дремала даже до Москвы. Хоть живи в вагоне. В столовой теперь варила компот, кисель, кофе, какао и чай на Индийском продукте заваривала. Костя её берёг, делать ничего не разрешал и всё чаще спал на раскладушке. Вся квартира ходила на цыпочках в мягких тапочках когда та спала. И вот он стоял под окнами роддома чуть – чуть подшофе, среди таких же как он сам папашек. А в этих самых окнах молодые мамаши улыбались и совали на всеобщее обозрение своих отпрысков. Некоторые сосали на брудершафт молочные пункты питания, некоторые спали, но в основном орали, раскрыв беззубые рты. Наш под все эти категории не подпадал, оттого как широко открытыми глазами обозревал раскинувшийся перед ним мир. Интересно же.

- Коляску купил? – заботилась Валентина.

- Купил – басил младший Лавров. – Как говорила синюю. Производство ГДР, высокая. Никелированная где надо, но дорогая.

- Как назовём – то? – вопросы здесь задавала жена.

- А давай Константином.

- Константин Константинович длинновато будет. Всё терпение закончится пока выговоришь. Не каждому понравится.

- Привыкнут.

Молодёжь она быстро решает, особенно когда радостно на душе. Пошёл мелкий осенний дождь, словно остужая горячие головы, словно предупреждая. Папашки мигом подняли воротники и засобирались по домам. У многих ещё не до конца закончена процедура обмывания ножек новорожденных. Непорядок.

- Ну я пошёл – помахал ладонью Костя.

- Иди – улыбнулась в ответ жена. – Смотри там.

В лоскуты облаков выглянуло солнце и смотрело ясно на дорогу, пока он не скрылся за углом. А после снова упряталось. До следующего раза.