Как появились сибирские кошки

  У боярина Грешнева на Москве был кот. Ох, и кот- котище! Большой, рыжий, толстый пушистый. Бархатная, как говорится, шкурка и усы как у турка. Гроза мышей. Ни у кого такого кота больше не было. Да и вообще, в те времена кошек у людей московских было очень мало. Холодно для кошек в России, не жили они здесь. А тех, что были, привозили в Москву заморские купцы из тёплых краёв. Так и предка нашего кота привёз из Крыма посол Давлет-Гирея мурза Кучугур. В подарок царю привёз редкостного зверя. В честь того мурзы и сам кот носил кличку Мурза. А в Сибири в то время люди вообще без кошек жили.

  По Москве тогда ездил сам царь Пётр со своей камарильей. Придворные, офицеры гвардии, шуты, разные иностранцы без роду и племени. Кто с царём пьёт и царя рассмешить сумеет, тот ему и друг. В один боярский дом заедут - водки выпьют, в другой заедут – боярину ради смеха бороду отрежут. Развлекались, короче после государственных дел. И в каждом боярском доме было приготовлено для царя угощенье. По шесть перемен мясного, по шесть перемен рыбного. Сладкого тоже шесть перемен, а водки и закуски – бессчётно.  Меньше на стол не поставишь, для царя ведь.
 
   Зная это, царь даже указ издал – московским боярам многих перемен блюд для него не готовить, чтоб лишку не тратиться. А то приготовят угощенье, а царь в тот дом так и не приедет, всё кушанье пропадёт. Вместо этого повелено было в каждом боярском доме держать небольшой «походный запас». Икры там с полведёрка, осетрины копчёной, балык, муксун, окорок, холодец. Ну, и вина, пива и водки - куда уж без этого. Всё такие продукты, чтоб долго не портились.

  Боярин Грешнев, памятуя о царском указе, выписал с Волги три пуда самой лучшей икры. Икра в меру солёная, в меру перчёная, кардамоном заморским приправленная. Во рту так и тает. Переложили её из бочонка в огромный серебряный жбан с четырьмя ручками, а сам жбан поставили посреди гостиной палаты. Сейчас царь приедет – вот я его и угощу на славу, думал боярин Грешнев.

  Стоит жбан посреди палаты, царя дожидается. А царь уже недалеко где-то едет, полозьями скрипит. Выбежал Грешнев к воротам, царя встречать, суетится вместе с домочадцами и прислугой. А кот Мурза в это время залез на серебряный бортик жбана и стал лапкой икру пробовать. Вкусная же икра, в меру солёная, в меру перчёная. И кардамоном пахнет. Даже и коту такой икры любопытно понюхать. Грохнули ворота, кот испугался, да со скользкого бортика прямо в икру и свалился.

   Входит царь, за ним боярин Грешнев, за ним вся камарилья и прислуга. И видят – барахтается в икре кот Мурза и орёт истошно. Жбан-то глубокий, дна не достать и бортики серебряные скользкие, никак коту не выплыть. И вся боярская палата с пола до потолка икрой чёрной забрызгана. Увидев это, боярин языка лишился. Упал и даже «Невеликазнить» вымолвить не может. Его так на лавку и положили.

   Нахмурился царь Пётр. Ежели такое злодейство сотворилось – наглый кот на царское угощенье покусился и всё испортил. Царь уж так хотел этой икрой закусить, проголодался, пока ехал. А тут кот.
-Кота-паскудника истребить! – рявкнул царь – Поручик Попов, достань эту тварь.
Поручик залез своими длинными руками прямо в икру и вытащил на свет Божий несчастного, полузадохшегося кота.

-Погоди, герр Питер – сказал Лефорт – казнить без суда - не дело. Сейчас мы этого кота будем судить.
Боярская челядь быстро расставила скамейки, на которых уселся весь высокий суд. Подсудимого водрузили на стол, а поручик Попов встал за столом и положил на него огромные свои ручищи в грубых кожаных перчатках. У кота Мурзы, придавленного грубыми перчатками, не было сил не то, чтобы царапаться, но даже мяукнуть жалобно.
 
     Водочки выпили и судилище началось. Судить решили по-европейски, с состязательностью сторон. Долго выбирали прокурора. Наконец вызвался какой-то судовладелец Ван Хольм по прозвищу Зайчик. Маленький, толстенький. Как уж он в свите царя оказался – никто не ведал. Но по-русски лопотал изрядно.
-Излагай – сказал Зайчику царь – хорошо будешь речь свою вести, я тебе бивень подарю. Вооот такой.
Царь раздвинул руки в стороны, и оба его соседа по скамье повалились на пол.

-Наущением злых сил оный зверь-разбойник на особу царя покушался и посему повинен смерти.
-А может он в сговоре с хозяином был? – выкрикнул Меньщиков - Нужно и хозяина пытке подвергнуть, чтоб истину установить.
-Давай судебный поединок! - крикнул кто-то с заднего ряда.
Поединок так поединок. Нужно выставить бойцов со стороны истца и со стороны ответчика. Чья сторона в поединке победит, того и правым признают. За царя вызвался биться шут Карпушка, а за кота биться вытолкали самого боярина Грешнева, благо он от обморока отошёл немножко. Поединок прекратил Лефорт. И вовремя. Потому что Карпушка успел боярину много волос с головы повыдрать и тумаков надавать под общий смех благородного собрания.
-Господа, господа, прекратите. Судебные поединки есть анахронизм и варварство. В просвещённых Европах они давно вышли из употребления.
Боярин Грешнев сидел ни жив ни мёртв и горько оплакивал выдранные волосья и бесчестье.

    Ван Хольм забормотал дальше:
-Согласно прецедентного права…
-Что за право такое? - спросил царь.
-Герр Питер, это если раньше так суд решал, то и ныне нужно тако же решать.
 И оказалось, что раньше, во времена святейшей инквизиции, кошек во множестве пытали и осуждали к повешению и сожжению яко сообщниц самого дьявола.
-И на оного зверя-разбойника нужно надеть позорное платье санбенито и подвергнуть его гарроте. А хозяина, яко сообщника дьявольских козней, подвергнуть конфирмации – надрывался Ван Хольм, уже видя себя владельцем огромного бивня. Потом, сообразив, что сморозил что-то не то, поправился:
-Подвергнуть конфискации!
-А гаррота что такое? – спросил царь.
-Верёвка на палке. Палку крутят, верёвка натягивается вокруг шеи казнённого и его душит – ответил Лефорт.

   Ван Хольм закончил свою обвинительную речь и поклонился Петру и всей честной компании.
-Что ж. Несите палку и верёвку, будем казнить, чтоб всё по европейскому праву – сказал Пётр.
-Казнить, казнить! Бей кота-разбойника! – проревел чей-то пьяный голос.
-Герр Питер, так не годится. Должна быть выслушана и другая сторона. Да и адвоката мы не назначили.
Адвокатом вызвался быть сам Лефорт. Красиво поводя руками, он начал свою речь:
- Кот, яко тварь бессловесная, никак не мог быть в сговоре с хозяином. А потому все обвинения с боярина Грешнева должны быть сняты.
А прецеденты в древности хоть и были, но…
-Древние люди, истребив всех кошек, сами себе могилу вырыли. Расплодились мыши и в их города пришла чума.

-Протестую! – сказал Зайчик – ещё не доказано наукою, что чума происходит именно от мышей, а не от атмосферных миазмов.
-Даже если чума и не от мышей, то грызуны – это не есть хорошо – продолжал Лефорт – они всё грызут и портят припасы. И государев указ был, чтоб люди по возможности заводили себе в домах котов и кошек для бережения от мышей.
-И вправду, был такой указ – вспомнил царь.

    Царь было уже склонился к тому, чтоб явить коту свою государеву милость. Но потом ему стало жаль загубленной икры. Вкусная ведь она была. И кардамоном пахла заморским. И он принял соломоново решение.
-Кота помиловать и заменить ему казнь ссылкой в Сибирь.
Боярин Грешнев сидел и тихо радовался. Радовался не за кота, а за себя. О нём высокое судилище больше не вспоминало.
-Поручик Попов. Скачи сей же час в Тобольск и доставь туда зверя-разбойника. Сдашь с рук на руки сибирскому воеводе князю Гагарину. И скажи, чтоб держал зверя под крепким караулом. А бумагу тебе сейчас напишем.

      И поскакал поручик полями белыми, лесами снежными. Кота под шубой прячет, отогревает. Чтоб не замёрз государев зверь-разбойник. А тот из-под шубы мордочку высунет, почувствует – страшный холод вокруг, да обратно в тёплый мех и спрячется. На остановках, на постоялых дворах кормил поручик кота. Когда рыбки ему купит, когда молочка. Чтоб с голоду не околел государев зверь-разбойник. Ведь если сдохнет преступник, то с поручика царь строго спросит. Скажет, что не исполнил ты моего повеления, а уморить разбойника я не приказывал. И привязался поручик к зверю-разбойнику. Когда никто не видит, гладит его по рыжей шёрстке и что-то ласковое приговаривает почти беззвучно. А кот так же беззвучно мурлычет. А то услышат люди, что стражник с преступником общаются, донесут ещё.

    Летом уже приехали в Тобольск. Поручик вошёл в воеводский дворец и протянул князю бумагу.
-Князь. Тебе по государеву повелению и по приговору суда доставлен сей зверь-разбойник. Повелено тебе от государя держать его под крепким караулом и никуда не выпускать.
Гагарин посмотрел на кота. Тот уже не был таким пушистым да гладким, как на Москве. Обтрепался, намёрзся, оголодал.
-Как звать-то его? – спросил князь.
-Мурза.

     Князь взял кота на руки, а потом вызвал своего слугу Капитона:
-Отнеси его в пушной амбар и запри там.
А поручику сказал:
-У меня в пушном амбаре запоры крепкие, двери железом окованы. Никуда государев преступник не денется.

   Поручик уехал, а князь, довольно улыбаясь, подумал, что он всегда хотел кота завести. В пушном амбаре мыши завелись и несколько соболиных хвостов уже погрызли. Кот-то кстати пришёлся. Князь уж и купцам бухарским заказывал, чтоб кота ему привезли или кошку. Да те не соглашались. Говорят, что далеко это и долго – кота везти из самой Бухары. Или цену заламывали огромную. А тут привезли князю кота совсем бесплатно, за государев счёт. Только вот Мурзой его в Тобольске не называли. Какой уж он Мурза – весь худой да ободранный. Дали новую кличку – Мурзик. Хоть он потом и отъелся, и шкурка снова заблестела, а всё равно остался Мурзиком.

     Князь потом даже зарабатывать научился на своём коте. В аренду его сдавал купцам и монастырям. Всем ведь мыши досаждали. А потом купцы сообразили – чем князю платить за кота, лучше скинуться и собственных кошек привезти с юга. Вот так от сосланного в Сибирь кота Мурзика и пошли все сибирские кошки. Крупные, рыжие, пушистые и ласковые.