Джон Бурк. На границе с Круком. Из глав 9, 10

    Полная здесь: https://vk.com/club87908871




        (Из главы 9)
 
 
Апачи — не единственное племя в Аризоне, есть и несколько других, которые в прошлом были источниками беспокойства для поселенцев и расходов для властей. Одними из них были уалапаи (hualapai), чье место жительства находилось в Гранд-Каньоне, и которые были храбрыми и хитрыми на войне; тогда они находились в Кэмп-Бил-Спрингс на северо-западе Аризоны, в сорока пяти милях от реки Колорадо, под присмотром давно умершего офицера — капитана Томаса Бирна из Двенадцатого Пехотного полка, который был по-своему гением.

Томми полагался исключительно на свое природное красноречие, подкрепленное скуднейшими пайками из продовольственных запасов лагеря. Он приобрел господство над умами вождей и главных людей — «Шарум», «Леви-Леви», «Секвониа», «Эньякуэ-юса», «Акула-ватта», «Колороу» и «Уалапай Чарли» (Sharum, “Levy-Levy,” “Sequonya,” “Enyacue-yusa,” “Ahcula-watta,” “Colorow,” and “Hualаpai Charlie”) - что уже само по себе, являлось чуть-ли не чудом. Он был старым холостяком, но казалось, с симпатией относился ко всем голым и полуголым юнцам в его лагере и вокруг него, которым он щедро раздавал неперевариваемые леденцы, и сладкие пирожные из лавки торговца.

 

 
Уалапаи Чарли, Шерум и Леви Леви (Hualapai Charlie, Sherum, and Leve Leve).
Скво разрешалось есть все, что они могли, но только в самых торжественных случаях они могли удовлетворить свой вкус к касторовому маслу – лимит медикаментов не гарантировал выдачи всего, что они требовали.  Я читал, что некоторые племена Африки используют касторовое масло для приготовления пищи, но я не знаю другого племени американских индейцев, столь жадного до этого лекарства. Но вкус в лучшем случае является чем-то, чего нельзя объяснить и с чем нельзя поспорить. Я помню, как торговец из агентства Сан-Карлос однажды неудачно вложил деньги в покупку дешевых леденцов, почти все из которых были из перечной мяты, и апачи наотрез отказались их не только покупать, но даже не брали их даром.   

Томми удалось убедить своих свирепых подопечных в том, что важно дать ему знать в тот момент, когда возникнет угроза чего-то вроде эпидемии, какой бы незначительной она ни была. Не должно было быть ни драк, ни стрельбы из ружей и пистолетов, ни обращения за возмещением ущерба, кроме как через командира, который был судом последней инстанции... Капитан Бирн был очень добросовестным во всех своих отношениях с этими дикими, подозрительными людьми и завоевал их расположение до такой степени, что в наши дни, когда кажется, возрождается довоенная теория о том, что единственный хороший индеец... будь то воин, баба, или дергающийся младенец - мертвый. Я видел, как старик уговаривал угрюмых воинов вернуться в хорошее настроение и убеждал их, что лучшее, что есть в мире для них всех - это благоволение Великого Отца.

 
Караван Крука, равнины.

Бедняга Томми слишком рано ушел из жизни, чтобы выполнить все свои обещания.  Забегая немного вперед, я хочу сказать, что Томми оставался «другом», как он выражался, уалапаи до самого последнего момента, и даже после того, как его сменил гражданский агент или исполняющий обязанности агента, он оставался на посту, уважаемым и рассматриваемым всем племенем как их брат и советник.

Подобно вспышке молнии среди ясного неба, уалапаи вышли на тропу войны и открыли огонь по зданиям агентства, прежде чем уйти в свои старые крепости в каньоне Колорадо. Никто не знал, почему они так внезапно проявили эту предательскую натуру, и краевая пресса (к этому времени уже действовала телеграфная линия) была полна мрачных предчувствий по поводу «известного предательства индейского характера». Томми Бирн прекрасно понимал, сколько крови и денег обойдется дяде Сэму, если эта вспышка не будет остановлена в самом начале, и не дожидаясь, пока оседлают его бойкую лошаденку — он был превосходным наездником — бросился ей на спину и поскакал в холмы, вслед за беглецами. Когда уалапаи увидели, что над дорогой поднимается облако пыли, они обстреляли его, но доброе Провидение, которое, как говорят, присматривает за ирландцами при любых обстоятельствах, сжалилось над храбрым стариком и пощадило его даже после того, как он примчался на своей лошади, белой от пены, к кучке вождей, стоявших на гребне лавовой горы.

Поначалу уалапаи были угрюмы, но вскоре они достаточно растаяли, чтобы рассказать о своих обидах, особенно о обиде на самого капитана Бирна. Новый агент грабил их самым наглым образом, и по своему невежеству они вообразили, что Томми Бирн обязан урегулировать все дела в своем лагере. Они не хотели причинять ему вреда и отпустили бы его в целости и сохранности, но для них не осталось ничего, кроме тропы войны.
 

Томми мягко сказал: «Вернитесь со мной, и я позабочусь о том, чтобы с вами все было по справедливости». Они пошли обратно, следуя за одним безоружным человеком. Прямо к мясным весам направился уже полностью возбужденный офицер и за время, меньшее чем требуется для написания этих строк, он обнаружил, каким образом обвешивали фальшивые весы.  Двухлетний техасский бычок, который с рогами и всем прочим, не весил бы и восьмисот фунтов, получался семнадцать сотен, и все прочее в том же духе. Почти весь запас соли и муки был продан шахтерам на хребте Цербат, и у бедных уалапаев, которые были такими доблестными и эффективными союзниками, обманом отняли все, кроме дыхания, да и от этого уже осталась лишь малая часть.

Томми взялся за агентство, возложив на себя ответственность, и уалапаи были полностью удовлетворены, но агент той же ночью уехал в Калифорнию, и больше не вернулся. Поднялся по этому поводу большой шум, но из этого ничего не вышло, и ожесточенная война была предотвращена быстрыми, решительными действиями простого, неграмотного офицера, не имевшего никакого представления о том, как обращаться с дикарями, кроме как относиться к ним с добротой и справедливостью.
Генерал Крук следил не только за состоянием уалапаи, но и за их родственниками мохаве, на реке, и поддерживал их обоих в хорошем настроении по отношению к белым; не только это, но и нечто большее — он послал гонцов к пайютам Невады и Южной Юты, объяснил им ситуацию и заручился обещанием контингента для работы скаутами, из сотни их воинов,  для службы против апачей, если последние откажутся выслушать предложения уполномоченного, посланного для разговора с ними. Когда вспыхнули боевые действия, пайюты отправили обещанное вспомогательное войско, под предводительством своего вождя Капитана Тома (Captain Tom) и, подобно уалапаи, верно служили.

 
Семья пайютов.


 
Пайюты в роли своих смертельных врагов апачей, на съемках вестерна в 1940 году.
Что стало с пайютами, я не могу сказать, но с уалапаи, к сожалению должен сообщить, что в тот момент, когда военные действия закончились, Великий Отец начал игнорировать их и пренебрегать ими, пока наконец их положение не стало настолько плачевным, что некоторые светские дамы из Нью-Йорка, которые творили много добра, неизвестного миру в целом, посылали деньги генералу Круку, чтобы они не умерли от голода.

 

Женщинам, которые стали страшно деморализованными, бесплатно раздавали  спиртное, и я могу утверждать, что насколько мне известно, прошло пять лет с тех пор, как несколько фотографов совершили крупные продажи - вдоль Атлантической и Тихоокеанской железной дороги - фотографий обнаженных женщин этой некогда страшной группы, которая не совершила никакого другого преступления, кроме как доверилась обещаниям  правительства Соединенных Штатов.

В пустынной, романтической стране уалапаи и их братьев авасупаи (havasupai), среди циклопических монолитов, выстроившихся вдоль каньонов Катаракт-Крик (Cataract Creek), Литтл-Колорадо, Гранд-Каньон или Даймонд (Diamond), можно сидеть и слушать, как это делал часто я, простые сказки и мифы дикой, невоспитанной расы...   Все элементы природы для этих простых людей являются реальными, видимыми сущностями: звезды обладают теми же силами, что и человек, все главные животные обладают способностью говорить, а койот — это тот, кто является добрым другом человека, и он подарил ему великое благо огня. Боги уалапаи отличаются по именам, хотя и не по функциям или особенностям, от богов апачей и навахо, но почти идентичны богам мохаве.

Как и у апачей, так и у уалапаи «знахари» обладают неведомым и неизмеримым влиянием и претендуют на власть над силами природы, которая время от времени обновляется, если потереться  спиной о некоторые священные камни, недалеко от Бил Спрингс. Знахари уалапаи также предаются священному опьянению, разламывая листья, веточки и корень дурмана или «дурмана» и делая напиток, который при употреблении вызывает возбуждение, в ходе которого они произносят пророчества.

 

В то время как колонии на атлантическом побережье формулировали свои претензии к английской короне и готовились отказаться от всякой верности британскому престолу, два священника Римско-католической церкви были заняты исследованием этих пустынных диких мест и попытками привести уалапаи и их братьев к христианству.

Отец Эскаланте отправился из Санта-Фе, штат Нью-Мексико, в 1776 году и, путешествуя на северо-запад через Юту, в конце концов достиг Большого Соленого озера, которое он назвал озером Тимпанагос. Это название вполне понятно тем, кому довелось знать о существовании вплоть до наших дней группы ютов, называемых тимпаноагами (Timpanoags), которые населяют каньоны недалеко от нынешнего города Солт-Лейк-Сити. Двигаясь пешком на юг, Эскаланте прошел через Юту и пересек Большой каньон Колорадо либо в том месте, которое сейчас известно как Lee’s Ferry (Переправа Ли), либо в устье реки Канаб-Уош, либо в устье Даймонда; оттуда на восток через деревни Моки и Зуньи обратно в Санта-Фе. Ожидалось, что у Гранд-Каньона к Эскаланте присоединится отец Гарсес, который приехал из миссии Сан-Габриэль, недалеко от Лос-Анджелеса, и пересек Колорадо в стране, населенной мохаве; но, хотя каждый исполнял отведенную ему роль, предполагаемая встреча не состоялась.

Невозможно не упомянуть об этих вещах, которые навязываются в уме любому, кто путешествует по Аризоне. Всегда присутствует намек на прошлое и неизвестность, которые по-своему очаровывают тех, кто поддается ему. Так, на ранчо Бауэрс на реке Агуа-Фриа, в восемнадцати милях к северо-востоку от Прескотта, ужинают в комнате, которая когда-то была частью доисторического жилища; и то же самое можно сказать об Уэльсе Арнольде, недалеко от Колодцев Монтесумы, где многие камни, использованные в кладке, были доставлены из руин древних пуэбло, находившихся поблизости.

 
Посетив северную границу своего ведомства, генерал Крук все внимание уделил вопросу снабжения; все, что потреблялось в департаменте в то время, приходилось за большие деньги доставлять из Сан-Франциско сначала на пароходе вокруг мыса Сан-Лукас до устья Рио-Колорадо, а затем вверх по реке на небольших пароходах до Эренбурга и форта Мохаве, а остаток дистанции - двести миль - тяжелыми повозками. В очень значительной степени эти припасы распределялись от почты к почте вьючными обозами, что вызывало самые оживленные возражения со стороны подрядчиков, заинтересованных в перевозке грузов, но их жалобы им ничем не помогали. Крук предвидел требования, которые ближайшее будущее, несомненно, предъявит к его вьючным обозам, которым он не мог найти более верного способа для поддержания высочайшей дисциплины и эффективности, как постоянного перемещения их с поста на пост с припасами. Мулы закалялись, упаковщики совершенствовали свои навыки, а посылаемые в качестве конвоев отряды постоянно узнавали что-то новое о стране, а также о том, как ухаживать за собой и животными.

В шестидесяти двух милях от Прескотта к юго-западу лежал болезненный и мрачный пост  Кэмп-Дейт, на одноименном ручье. Здесь собралось около тысячи человек из племени, известного как апачи-юма, с небольшим количеством апачей-мохаве - племен, родственных мохаве с Колорадо и уалапаи, но отличавшихся от них нравами, как народ Дейт-Крик. не все стремились к миру, но время от времени посылали небольшие группы своих молодых людей, чтобы совершать набеги и грабить такие жалкие поселения, как Викенбург. Кульминацией истории стала «Лорингская» или «Викенбургская» резня, названная так по имени талантливого молодого ученого Лоринга, члена геодезической экспедиции Уилера, который вместе со своими товарищами был зверски убит не далеко от Викенбурга. Из группы спаслись только двое: одна женщина по имени Шепард, и мужчина по имени Крюгер, оба были тяжело ранены.

 

Фредерик Уодсворт Лоринг (фото сделано за 2 дня до его смерти 5 ноября 1871 года).
 

Знак на месте «Резни Викенбурга».


Генерал Крук вскоре убедился, что это ужасное злодеяние было совершено частью непримиримого элемента в агентстве Дейт-Крик, но как выделить их и заставить понести заслуженное наказание за их преступление, не затронув  благонамеренных людей, женщин и младенцев, которые не были в этом замешаны –вот что долгое время было самой серьезной проблемой. Многие представители племени довольствовались поддержанием мирных отношений с белыми, но ни один из них не был так благосклонно настроен, чтобы сообщить хоть малейшую информацию об убийстве, поскольку в их планы не входило выдавать кого-либо из своих родственников для наказания.

Потребовалось бы слишком много времени, чтобы подробно описать «терпеливые поиски и долгие бдения», сопровождавшие поиск лиц, причастных к резне в Лоринге - это был вопрос часов и дней, а недель и месяцев, но Крук знал, что у него правильный курс, и хотя он много раз сбивался, но опять возвращался к следу с новой энергией и решимостью. Виновники, включившие в свои ряды или, по крайней мере, в круг своих сочувствующих, некоторых очень влиятельных людей племени, тоже начали, со своей стороны, подозревать, что не все в порядке, и один из них, как я понял, бежал в Южную Калифорнию и нашел там работу в одном из мексиканских поселений, что он легко смог сделать, так как бегло говорил по-испански, и надев одеяние цивилизации, он ничем не отличался от общей массы людей вокруг него.

 

До генерала Крука через уалапаи дошли слухи, что когда он в следующий раз посетит Кэмп-Дейт-Крик, он будет убит вместе со всеми, кто будет его сопровождать. Его предупредили, чтобы он был настороже и сказали, что план заговорщиков таков: они явятся перед домом, в котором он должен будет поселиться, и скажут, что пришли поговорить о каком-то важном племенном деле, и когда появится генерал, индейцы должны будут сесть полукругом перед дверью, каждый с оружием, спрятанным под одеялом или небрежно уложенным на коленях. Разговор будет решительным, и не будет сказано ничего, что было бы приемлемым для белых. По прошествии нескольких минут «переговоров» ведущий заговорщик заметит, что всем будет лучше, если они решат покурить, а как только им раздадут табак, главный заговорщик начнет скручивать сигаритто (Индейцы юго-запада обычно не пользуются трубкой.) Когда первая затяжка будет сделана, человек рядом с вождем должен будет внезапно поднять свое оружие, и убить генерала Крука, а остальные в тот же момент заберут жизни находящихся с ним белых. Затем все племя будет вынуждено вырваться из резервации и отправиться к недоступным скалам и каньонам в начале развилки Санта-Мария Билла Вильямса. Этот план вполне удался бы, если бы не полученное предупреждение, а также тот факт, что ожидаемый визит должен был быть совершен гораздо раньше, чем предполагалось, и таким образом помешал бы всей шайке собраться вместе.

Капитан Филип Двайер, офицер Пятого Кавалерийского полка, командующий лагерем, внезапно умер, и это заставило меня в спешке принять на себя командование. Двайер был очень храбрым, красивым и умным солдатом, которого очень любили все его товарищи. Он был единственным офицером, оставшимся в Дейт-Крике — все остальные и большая часть гарнизона отсутствовали на разъездной службе того или иного рода — и некому было присматривать за покойником, кроме мистера Уилбура Хьюгуса, почтового торговца, и меня. Обстановка была самой мрачной и убогой: вся мебель в комнате, в которой лежал труп, состояла из двух или трех простых деревянных стульев, кровати (занятой, как описано), и соснового стола, на котором стоял подсвечник с оплавленной сгоревшей свечой в патроне. Двайер «болел» уже несколько дней, но никто не мог точно сказать, что с ним, и конечно, никто даже не подозревал, что такому физически сильному человеку может грозить смерть…
Мы собрали самые лучшие материалы для гроба, которые могла бы предоставить эта пустынная местность, а затем одели нашего мертвого друга в его обмундирование, и были тогда готовы отправиться на кладбище.

 

Форт (лагерь) Апач.

Как только генерал Крук узнал о смерти Двайера, он поспешил в Дейт-Крик, теперь оставшийся без офицеров соответствующего ранга, и сообщил индейцам, что намерен поговорить с ними завтра в месте, указанном им самим. Заговорщики думали, что их замысел можно будет без труда осуществить, тем более что они не видели признаков подозрения со стороны белых. Генерал Крук прибыл в назначенное место без какого-либо сопровождения войск, но небрежно прогуливаясь вперед, шла дюжина или больше упаковщиков, которые участвовали во всевозможных рукопашных схватках со времен ранней добычи полезных ископаемых в Калифорнии. Каждый из них был вооружен до зубов, и каждый револьвер был на боевом взводе, и каждый нож был готов к немедленному применению.

Разговор был очень приятный, и ни одного плохого  слова не было произнесено ни с той, ни с другой стороны, как вдруг индеец в центре попросил немного табака и, когда его подали ему, начал скручивать самокрутку, но прежде чем первая струя дыма сорвалась с его губ, один из воинов рядом с ним навел свой карабин на генерала Крука и выстрелил. Лейтенант Росс, адъютант генерала, выжидая подобные движения, ударил убийцу по руке так, что пуля ушла вверх, и жизнь генерала была спасена. Схватка началась, и каждый мужчина бросился к ближайшему к нему человеку, а индеец, подавший сигнал, был зажат Хэнком Хьюиттом, как в тиски, из которых он безуспешно пытался вырваться. Хьюитт был человеком огромной силы и мог победить большинство людей, кроме профессиональных спортсменов или борцов; индеец не собирался сдаваться  и вырывался, кусался и брыкался, чтобы освободиться, но все было напрасно, так как Хэнк схватил его сзади, и краснокожий оказался в совершенно невыгодном положении. Хьюитт начал тащить своего пленника в караульное помещение, но передумал и, схватив апача-мохаве за оба уха, яростно прижал его голову к скалам и либо сломал ему череп, либо вызвал сотрясение мозга, поскольку индеец умер в ту же ночь в караульном помещении.

 

Другие члены отряда были убиты и ранены, а третьи со свирепостью тигров пробились сквозь наши слабые ряды и направились к месту встречи в верховьях Санта-Марии.  Члены их собственного племени сразу же послали им известие, что они должны прийти и немедленно сдаться, иначе вся группа должна будет ожидать наказания за то, что первоначально было преступлением немногих. Ответа не последовало, и их заставили предположить, что наступление должно будет начаться от Дейт-Крик, но оставив их в покое на несколько недель - как раз достаточно долго для того, чтобы в некоторой степени рассеять их подозрения - Крук выдвинул форсированным маршем колонну Пятого Кавалерийского полка, под командой полковника Джулиуса В. Мейсона, с ведущим отрядом  сильного отряда разведчиков уалапаи.  Лагерь  неприятелей был расположен именно там, где по словам скаутов-уалапаев, он и должен был находиться - в Muchos Ca;ones, точке, где пять каньонов соединились в сформировали Санта-Марию, и там войска и разведчики атаковали внезапно и с рвением, и в мгновение ока все было в наших руках, и противнику пришлось зафиксировать потерю более сорока человек.
 

Ахучи Кахма (Ahoochy Kahmah), вождь явапаи- апачей, в униформе. Группа явапаи.

Это был страшный удар, нанесенный в начале зимы по банде, беспричинно перерезавшей целую группу наших лучших людей - не как акт войны, что было бы простительно, а как акт уличного грабежа - из резервации, где правительство выдавало им пайки и одежду в количестве, достаточном для жизни.  Это дело в  Muchos Ca;ones оказало очень благотворное влияние на кампанию, начавшуюся против апачей в бассейне Тонто несколькими неделями позже. Оно смирило гордыню тех апачей-юма, которые никогда серьезно не исповедовали мир, и укрепило силутаких вождей, как Джам-аспи, Очакама, Хох-а-чи-вака, «Квака-теу-йа» и «Том» (Jam-aspi, Ochacama, Hoch-a-chi-waca, Quaca-thew-ya, and Tom), которые искренне стремились принять новое положение вещей. В этом племени была группа, возглавляемая вождем Чимауэви-Сал (Chimahuevi-Sal), который не хотел сражаться, если можно было избежать боя, но не слишком доверял новым белым соседям, и он бежал из резервации с примерно ста пятьюдесятью своими сторонниками, намереваясь спуститься на южную сторону мексиканской границы, и найти убежище среди кокопа. Их преследовал и вернул без кровопролития капитан Джеймс Бернс, храбрый и гуманный офицер Пятого Кавалерийского полка, который умер шестнадцать лет назад, изнуренный тяжелыми лишениями Аризоны.

 

На первый взгляд кажется несправедливым отказывать индейцам в праве поселиться в другой местности, если они того желают и если им может быть обеспечена мирная жизнь, но в конце концов, обнаружится, что между стпрожилами и новичками возникают постоянные визиты, что непременно приводит к разного рода осложнениям. Апачи-мохаве и апачи-тонто, жившие в бассейне реки Тонто, неправильно поняв причины прекращения давления на них, осмелели и совершили ряд досадных и разрушительных нападений на ранчо в долине Агуа-Фриа, недалеко от Викенбурга и недалеко от того места, где сейчас стоит процветающий город Феникс, в долине Salt River Valley (Соленой Реки).

Их вожди Дельт-че (Delt-che) (Красный Муравей) и Ча-липун (Cha-lipun) (Шляпа цвета оленьей кожи) были храбрыми, смелыми, способными и предприимчивыми и по праву считались одними из злейших врагов, когда-либо существовавших у белых людей. Владельцы двух ранчо, подвергшихся нападению, были очень своеобразными людьми. Один из них, Таунсенд, из Дриппинг-Спрингс в Средней Агуа-Фриа, как предполагалось, был чероки-полукровкой, из индейской нации, и у него, несомненно, были все характерные черты - пронзительные черные глаза, угольно-черные, длинные прямые волосы и смуглая кожа - чистокровного аборигена, со всей хитростью, проницательностью, презрением к лишениям и опасностям, со способностью читать «знаки», которая отличает всех краснокожих людей. У него было обыкновение при появлении новолуния, когда можно было ожидать набегов отрядов апачей, покидать свой дом, делать широкий круг в горах и возвращаться, надеясь «перерезать» след каких-нибудь бродяг, и если получалось, то он прятался в скалах на высоких холмах, возвышающихся над его домом, и ожидал, пока апачи сделают какое-то заметное движение, чтобы позволить ему узнать, где они находятся. 
               
Джон Бенджамин Таунсенд, наполовину чероки, бывший владелец ранчо в долине Агуа Фриа, убитый апачами в 1873 году. (на фото справа: Форт Уиппл, Прескотт, Аризона, 1871 год).


Он был метким стрелком, хитрым как змея и храбрым, и в то же время скромным человеком, но считалось, что он послал в Счастливые Охотничьи Угодья двадцать семь апачей. Таунсенд и Боггс, его ближайший сосед, живший в миле или двух от него, решили, что будут «фермерствовать» в плодородных низинах Агуа Фриа, но  апачи решили, что этому не бывать, поэтому само собой разумеется, что ни Таунсенд, ни Боггс, ни кто-либо из их наемных рабочих никогда не чувствовали себя по-настоящему одинокими в своей прекрасной долине. Продолжение этой истории – это продолжение всех подобных рассказов о ранней Аризоне: апачи его наконец-то «достали», и мой друг Таунсенд уже давно спит последним сном под сенью огромного валуна, в сотне ярдов от своего дома в Dripping Springs…

 

Мы должны, прежде чем идти дальше, бросить ретроспективный взгляд на южную часть территории, где апачи вели энергичную работу по нападению на поселенцев; были набеги на Монтгомери в «Трес-Аламос», «Сьенаге» и других местах, не очень удаленных от Тусона, и чирикауа по-видимому поднимались в эти грабительские рейды из Соноры. Особое внимание они уделяли местности вокруг форта Боуи и Сан-Саймон, и несколько раз столкнулись с отрядом «К» капитана Джеральда Рассела из Третьего Кавалерийского полка. Когда поили лошадей в узком и высоком, обнесенном каменными стенами ущелье в Драгунских горах (Dragoon Mountains), известном на границе в то время как «Крепость Кочиса», Рассел неожиданно подвергся нападению самого Кочиса (Cochise) и его отряда. Первая же пуля попала в голову проводника Боба Уитни, выплеснув его мозги на лицо Рассела. Бедняга Боб Уитни был необычайно красивым парнем, отличался большим мужеством и долгой службой против апачей; я чуть было не сказал, что он был ранен множество раз, но если быть точным, то он был ранен не менее полудюжины раз как пулями, так и стрелами. Он и Мария Хильда Грихальва, сбежавшая мексиканская пленница, знавшая каждый метр южной страны апачей, были проводниками команд Уинтерса и Рассела и переделали столько тяжелой работы, сколько другим хватило бы на  целое поколение.

Что касается армии, то самой неприятной из всех этих стычек и засад была та, в которой лейтенант Рид Т. Стюард погиб вместе с капралом Блэком из своего Пятого Кавалерийского полка. Они попали в засаду возле источника в каньоне Дэвидсон, в двадцати пяти или тридцати милях от Тусона, и оба были убиты одновременно.

 


(из главы 10)

Пока представитель правительства г-н Винсент Коллиер (Vincent Collyer) оставался в Аризоне, пока мерцал самый слабый луч света и надежда на то, что военные действия могут быть предотвращены и мир будет обеспечен, Крук настойчиво держал свои войска в готовности защищать ранчо и поселения как можно лучше, но никаких наступательных движений не разрешалось, и проводились попытки переговоров. Но эти совещания или попытки совещаний ни к чему не привели, и наконец, примерно в день нападения генерала Крука и его отряда в Кэмп-Дейт-Крик, был получен приказ загнать всех апачей в отведенные им резервации, и удерживать их там.

Время, назначенное генералом Круком для начала его кампании против апачей, было 15 ноября 1872 года - дата, которая должна была означать начало зимы  и сделать отступление различных групп на более высокие высоты горных хребтов источником большого дискомфорта,  поскольку почти полное отсутствие одежды заставило бы их в полной мере ощутить воздействие более низкой температуры, а также увеличило бы опасность обнаружения войсками, или индейскими разведчиками, сопровождающими их; в любом случае, все дымы от их лагерных костров были бы хорошо видны.

Инцидент, только что описанный как произошедший в Кэмп-Дейт-Крик, несколько ускорил события, но не в очень заметной степени, поскольку нападение Мейсона на группы апачей-мохаве и апачей-юма в «Muchos Ca;ones» произошло только в последние дни сентября, и те группы, которые имели лишь слабые отношения с другими семьями апачей в бассейне Тонто, не были слишком обеспокоены. Крук выехал из своей штаб-квартиры в форте Уиппл в назначенный день и двинулся так быстро, как позволяли его животные, через лагерь Верде и Колорадо-Чикито в лагерь Апач, на расстояние, по меркам тогдашних дорог и троп, около двести пятьдесят миль. На вершине плато Колорадо, высота которого местами достигает более десяти тысяч футов, стоял сильный холод, и мы обнаружили, что каждый родник и ручей промерзли, что делало задачу поить наших животных очень трудной.
Путь наш шел через бескрайние сосновые леса и направо от высокой, покрытой снегом вершины Сан-Франциско, одной из самых красивых гор Америки.
 

Сан-Франсиско, Аризона.

Наш лагерь поднимался каждое утро в два часа, а в четыре мы выходили в путь, совершая длительные переходы и не останавливаясь до позднего вечера. Лагерь Апач (Camp Apache) был достигнут к ожидаемому времени, и сразу же началась работа по сбору отряда следопытов. Одним из первых молодых людей, откликнувшихся на призыв  включиться в работу по выслеживанию и подчинению врагов, был На-кай-до-клунни (Na-kay-do-klunni), прозванный впоследствии солдатами «Бобби Доклинни». У меня до сих пор хранится, среди других бумаг, обрывок рукописи, на котором графитным карандашом вычерчено имя этого апача, которого я зачислил в число самых первых в лагере Апач по этому поводу. Работа по вербовке впоследствии была передана лейтенанту Александру О. Броди из Первого Кавалерийского полка, так как я был вынужден отправиться с генералом Круком на юг. Бобби - если взять его солдатское имя - в зрелом возрасте стал великим «знахарем» среди своего народа и начал проводить священный танец, которым он воскрешал души своих предков. Конечно, он напугал народ Соединенных Штатов до потери сознания, и вместо того, чтобы предложить ему премию за всех призраков, которых он сможет вернуть к жизни, войска носились туда-сюда, и в итоге произошла «вспышка», как это всегда бывает при таких обстоятельствах. «Бобби Доклинни» был убит, а с ним и некоторое количество людей его племени, а на нашей стороне была скорбь о гибели храбрых офицеров и бравых мужчин.

 
Вскоре после прибытия в Аризону Джордж Крук завербовал множество разведчиков апачей, которыми командовали белые офицеры 23-го Пехотного и 5-го Кавалерийского полков, многие из которых изображены на заднем плане этой фотографии, сделанной примерно в 1872 году. Алчесей стоит в первом ряду, четвертый слева, одетый в эффектный поношенный сюртук офицера армии США как знак отличия, даже на этом раннем этапе своей жизни.

Одним из белых мужчин, встреченных в  лагере Апач, был Коридон Э. Кули, который женился на женщине из племени Сьерра-Бланка, и приобрел среди его людей очень сильное влияние. Усилия Кули были последовательно направлены на достижение лучшего взаимопонимания между двумя расами, и что касается людей «Педро» и «Мигеля», его усилия приносили хорошие плоды. Но сейчас я хочу поговорить о миссис Кули. Она была, и я надеюсь, остается, потому что я верю, что она все еще жива, женщиной с необыкновенным характером, стремящейся продвинуться вперед и дать своим детям все преимущества образования. На обратном пути со змеиного танца моки я как-то обедал на ранчо Кули в компании с мистером Питером Мораном, художником, и могу заверить моих читателей, что маленький дом, в который мы вошли, был таким же чистым, как и все остальные дома, и что поданный обед был не хуже любого другого, что можно было получить в Delmonico's.
Для тех читателей, которым интересно узнать о таких вещах, я помещаю краткое описание «Ранчо Кули», каким мы его нашли в том 1881 году, конечно, много лет спустя после того, как апачи были покорены. Ранчо располагалось на вершине плато Могольон, на его восточной оконечности, недалеко от истока Шоу-Лоу-Крик, одного из притоков Шевлонского рукава реки Колорадо-Чикито.

 

 


 
      

Коридон Е. Кули (Corydon E. Cooley).

 
 

 
 
(Более молодого Кули можно увидеть на фотографии Дадли Фландерса 1874 года, на которой он в белой рубашке стоит справа сзади. Алчесей в первом ряду и справа вместе с несколькими другими обладателями Почетной медали американских индейцев).

 
Алчис.
 
Джордж Крук с ротой «А» скаутов-апачей в резервации Сан-Карлос осенью 1874 года. Петоне, заместитель начальника Диабло, сержант Сивверна, командир скаутов лейтенант Рейли, начальник поста майор Рэндалл, командующий генерал Джордж Крук (в белом пробковом шлеме), лейтенант Райс, гид и переводчик Г. Э. Кули. В группу разведчиков на переднем плане входят Пенали, Арчи, Микки Фри, Моуз, Улклуни, Алчесей. Также  из разведчиков апачей были Годогоджо, Чато, Носи, Педро, обладатель Почетной медали Нантахе и  One-eyed Miguel.



 
В начале 1870-х Алчесей (в офицерском сюртуке) позировал с товарищами-разведчиками-апачами и белым пограничником Коридоном Кули, с которым он был связан браком. Две жены Кули были дочерьми Педро.


Контур плато здесь представляет собой очаровательный ряд пологих холмов и долин, покрытых ковром из сочной черной «грамы» и усыпанных цветами, растущими у подножия изящных сосен и величественных дубов  и долин, орошаемых журчащими ручьями, текущими через поля созревающей кукурузы и картофеля. В центре небольшого, но изысканно красивого парка, усеянного соснами без подлеска, стоял каркасный дом и флигели разыскиваемого нами ранчо. Кули был хорошо обеспечен всеми удобствами, какие только можно ожидать в самом процветающем фермерском сообществе старых штатов. Его поля и огороды давали обильные урожаи кукурузы, тыквы, огурцов, пшеницы, гороха, бобов, капусты, картофеля, ячменя, овса, земляники, крыжовника, хрена и дынь. Он разбил сад с яблонями, карликовыми грушами, персиками, абрикосами, айвой, сливами и вишнями и мог удовлетворить любой разумный спрос на масло, сливки, молоко, яйца или свежее мясо со своего птичьего двора или стада коров и овец. Там был хорошо наполненный ледник, два глубоких колодца и несколько родников с чистой водой. Дом был удобно обставлен, пиломатериалы были в изобилии и под рукой с лесопилки, работавшей на участке.

Четыре решительно хорошенькие, похожие на цыганок, девочки грациозно   помогали своей матери оказывать почести незнакомцам и проводили нас к столу, на котором дымилось прекрасно приготовленное ирландское рагу из баранины, были также домашний хлеб, вареные и тушеные грибы - собранные с момента нашего приезда - свежее домашнее масло, пахта, горох, фасоль с грядки и ароматный кофе. Сам стол был аккуратно накрыт, и все было хорошо сервировано. Если одна апачская женщина смогла научиться всему этому, то она кажется не слишком верит мне, когда я выражаю убеждение, что через несколько лет и другие смогут попробовать подражать ее примеру...

 

Генерал Джордж Крук в своем походном снаряжении, верхом на муле по имени Апач, на территории Аризоны, 1885 год. С ним скауты чирикауа-апачей Ба-Кейтц-Оги (Желтый койот, Датчи, ок. 1855–1893 гг) слева, и Алчесей (1853–1928 гг.) - скаут апачей Белой Горы, получивший Почетную медаль во время кампании Крука против чирикауа. Алчесей участвовал в сдаче Джеронимо Круку в марте 1886 года, выступая в качестве переводчика, назначенного лидером апачей чирикауа.

 

От лагеря Апач до старого лагеря Грант по тропе было немногим более ста миль, но по местности, столь изрезанной каньонами и такой каменистой, это расстояние казалось бесконечным. Каньон Прието, или Черной реки, переход через Apache range (хребет Апач), спуск с Араваипа - все они справедливо считались особенно тяжелыми для мускулов и нервов путешественников не только из-за глубины и крутизны, но и  потому что тропа была заполнена сыпучими камнями, которые вываливались из-под ног и выворачивали лодыжки. 
Об общем характере подходов к старому лагерю Грант уже достаточно написано в предыдущих главах. Я хочу добавить, что переходы все еще были исключительно длинными и суровыми, так как генерал Крук был полон решимости прибыть вовремя, как и было обещано ожидавшим его вождям.

Из-за того, что мы запутались в каньонах позади Пикачо-Сан-Карлос, нам потребовалось более двадцати четырех часов, чтобы преодолеть расстояние между Черной рекой и устьем Сан-Карлос, начиная с шести часов утра одного дня, и заканчивая в восемь утра следующего - в общей сложности двадцать шесть часов марша. Все в команде были изрядно утомлены и с радостью положили головы на седла и заснули, как только лошадей и мулов отвели на пастбище и выставили пикеты, но генерал Крук взял дробовик и последовал на Гилу, проехал милю или две и получил на завтрак прекрасных тростниковых птиц. Именно эта нечувствительность к усталости в сочетании с презрением к опасности или, скорее, с умением избегать всех ловушек, которые могли быть расставлены для него, снискали Круку восхищение всех, кто служил с ним; не было ни рядового, ни упаковщика, ни погонщика, который мог бы «превзойти старика» в любой работе, в походе или восхождении на суровые пики Аризоны; они знали это, и они также знали, что в час опасности Крука увидят на линии огня, а не в телеграфной конторе…

 
Генерал Крук оставался на фронте, перемещаясь от пункта к пункту по всей периферии и осуществляя полный личный надзор за деталями, но оставляя передвижения с каждого поста под контролем офицеров, отобранных для работы...

Прежде чем отправиться в путь, инструкции генерала Крука были переданы как индейским разведчикам, так и солдатам в лагере Грант, поскольку они были того же содержания, что и те, которые уже были переданы в другие посты, и я не счел нужным повторять их для каждого поста отдельно. Короче говоря, он приказал, чтобы индейцы сдавались во всех возможных случаях, а там где они предпочитали сражаться, они должны были получить столько сражений, сколько хотели, и в одном хорошем бою, а не в нескольких мелких сражениях, но в любом случае их нужно было преследовать до тех пор, пока последний враждебно настроенный апач не будет убит, или взят в плен.  Следует приложить все усилия, чтобы избежать убийства женщин и детей. Плененные любого пола должны были быть ограждены от жестокого обращения с ними. Если пленных можно было убедить записаться в скауты, их следовало завербовать, потому что чем более диким был апач, тем больше он, вероятно, знал о военных уловках и тактике тех, кто все еще находился в горах, обо всех их тайных укрытиях и намерениях. Никакое оправдание не должно было приниматься за потерянный след апачей; если лошади выдохлись, то за противником надо было следовать пешком, не оставляя противнику никаких шансов, чтобы поход был коротким и решительным.

Лейтенант и бревет-майор Уильям Дж. Росс, Двадцать Первый Пехотный полк, и я были прикреплены к командованию майора Брауна, чтобы действовать из лагеря Грант через хребты Мескаль, Пиналь, Superstition (Суеверие) и Матизал, в лагерь Макдауэлл и там получить Дальнейшие инструкции…   

Новобранцами из числа апачей командовал вождь, отзывавшийся на имя «Esquinosquizn», что означает «Большой рот». Он был хитрым, жестоким, смелым и честолюбивым, и он предавался всякий раз, когда мог, опьяняющему «тизвину» (Tizwin), приготовленному из перебродившей кукурузы и на самом деле бывшим ничем иным, как прокисшим пивом, которое сильно не опьянит, если пьющий не подвергнет себя, как это делают апачи, предварительному голоданию от двух до четырех дней.

Личный состав команды Брауна был превосходным; это были солдаты со значительным опытом, приученные ко всем климатическим изменениям, которых можно ожидать лишь в Аризоне, и нигде больше. Там было две роты Пятого Кавалерийского полка и отряд из тридцати разведчиков апачей - столько, сколько можно было распределить между каждым отрядом на начальных этапах кампании. Капитан Альфред Б. Тейлор, лейтенант Джейкоб Алми, лейтенант Уильям Дж. Росс и я составляли список уполномоченных, пока в одном месте в Superstition Mountains (Горах Суеверия) к нам не присоединились капитан Джеймс Бернс и старший лейтенант Эрл Д. Томас, Пятый Кавалерийский полк, с ротой «G» этого полка и большим отрядом - около сотни - индейцев пима. В дополнение к вышеперечисленному у нас были Арчи Макинтош, Джо Фелмер и Антонио Бесиас в качестве проводников и переводчиков, которые руководили разведкой. Г-н Джеймс Дейли, гражданский доброволец, также был с командой. Вьючный обоз вез пайки с рассчетом на тридцать дней, и не было недостатка в муке, беконе, бобах, кофе, с небольшим количеством чили колорадо для упаковщиков и небольшим количеством сушеных персиков и шоколада, который многие люди в этой стране употреблял вместо кофе. Все мы были урезаны до последней ступени в отношении одежды, на лишение которой никто не жаловался, так как при теплой погоде подобная потеря сильно не ощущалась.


Именно теперь большое количество информации, которую генерал Крук лично усвоил в отношении Аризоны, сослужило наилучшую службу. Он постоянно обсуждал с апачскими разведчиками и переводчиками все, что нужно было сделать, и все, что было достоверно известно о местонахождении врагов; особенно он хотел найти «ранчерию» вождя «Чунца» (Chuntz), который недавно хладнокровно убил в  Гранте мексиканского мальчика, слишком молодого для того, чтобы вызвать к кому-либо смертельную злобу. Одним словом, можно сказать, что мельчайшие детали этой экспедиции были согласованы лично генералом Круком до того, как мы двинулись вниз по Сан-Педро.

Он узнал от вождя «Esquinosquizn» о месте ранчерии, которое, как предполагается, занимал «Дельчай» (Deltchay, Дельшай) в высоком хребте, называемом «Четыре пика» или «Матизал» (последнее название индейское, а первое - американское).  Одной из самых важных обязанностей, доверенных нашим войскам, было уничтожение этой ранчерии, если мы сможем ее найти. Когда мы покинули Грант, об этих точках не было широко известно, как не было известно и о том, что один из наших проводников-апачей, «Нантахе» (Nantaje), которого солдаты окрестили «Джо», был взят в плен в этой самой крепости и назначен проводником. Сначала мы должны были разыскать «Чунца», если сможем, и стереть его с лица земли, а затем сделать все возможное, чтобы очистить твердыню «Дельчая».

Я не буду подробно рассказывать об этом марше, потому что он очень точно повторял походы, сделанные лейтенантом Кушингом в предыдущем году, которые уже были отмечены. Мы шли по пыльному дну Сан-Педро через заросли мескитового и полынного кустарников, которые, кажется, всегда растут на земле, которая при орошении дает обильные урожаи пшеницы, и пересекли мелкий ручей, отмеченный на картах как Дир-Крик.  Мы пересекли Гилу в месте, где хребты Мескаль и Пиналь, казалось, сходились вместе, но местность была настолько изломанной, что трудно было сказать наверняка, к какому именно из хребтов они принадлежат...

 

Гила, Аризона.