Океанская Сага. Книга первая. Часть 03

-На! Жри, маленький Дик!! – толстые волосатые руки, изобильно блестевшие свежим жиром со стуком поставили на стол огромную деревянную миску. Огромная баранья нога, свежесваренная и обжаренная со свиным салом, и луком, а затем щедро приправленная несколькими сортами перца, парящая нестерпимой силы ароматом, невольно вскружила полуголодную голову. Последовавшие следом столь же солидных размеров миска с парящей тёмно-молочного цвета лапшой и полкраюхи хлеба, не оставили более никаких сомнений.
    Дик не стал утруждать себя излишними аристократическим манерами, а утробно рыча откусил серого хлеба и впился в первый кусок мяса крепкими белями зубами.
    Громкий добродушный смех Большого Тома – хозяина таверны, как всегда сопроводил начало Диковой трапезы.   Том всегда предавался веселью, наблюдая, как Дик после длительного недоедания в своих дальних скитаниях, тяжело с усталым видом опускался на длинную скамью, возлагал свои руки в потёртой матросской куртке на стол и безо всяческих сантиментов, и стеснения начинал жрать. Именно жрать, поскольку назвать едой или приёмом пищи в общепринятом смысле этого слова, происходящее никак было нельзя. Питаясь в последние несколько дней лишь остатками солонины в виде нескольких завяленных кусочков свинины да пресной водой, теперь Дик, зажмуривался от удовольствия, пережёвывая куски мяса, периодически утробно урча, как сытый, довольный жизнью, кот.
- Во имя Иисуса! – жалобный страдающий голосок тонкой нитью прорезался сквозь пелену тумана наслаждений, густым покрывалом окутавшем мозг Дика. Дик на мгновение перестал урчать словно  кот, пожирающий свежую рыбку, а затем медленно повернул голову влево.  Тонкая дрожащая детская ручонка, протянутая в слабой надежде на помощь, голодные ввалившиеся глаза, цвет которых уже невозможно было рассмотреть, ибо жизнь уже начинала угасать в них, порванная грязная одежонка, взлохмаченные волосы…
- Что – во имя Иисуса??!! – внезапно на мгновение затопила волна раздражения. Но как затопила, так и схлынула, уступив место откровенной жалости.
- Во имя Иисуса! – дрожащим голоском повторил мальчик, видимо, будучи уже не в силах произнести ещё что-либо членораздельное.
-А! – протянул Дик, продолжая испытывать странную смесь остатков раздражительности, презрения и побеждающей жалости.  – Так ты голоден и хочешь есть, да?!
Мальчик молча кивнул.
Дик с грохотом отодвинул тяжёлый деревянный стул:
- Садись, горемычное чадо беспросветных родителей!_ каламбур родился сам по себе, но, тем не менее, имел смысл.
    Мальчик, не веря своему счастью, вскарабкался на высокий стул и застыл, неотрывно глядя на источающую аромат свежего мяса баранью ногу.
    Дик увидел направление взгляда и весело прихохатывая, прикрыл своё блюдо руками:
- О, нет, маленький плутишка! Это жаркое делалось специально для меня, а потому от него ты не получишь ни кусочка! Согласно  хищным принципам волчьей жизни – что моё, то моё! Ну, ты понимаешь меня, да?! – и оскалившись зарычал. Мальчик испуганно вжался в высокую холодную спинку стула, пытаясь закрыться своими тонкими исхудалыми ручонками.
Дика весело расхохотался:
- Не боись, малой! Я не обижу тебя! Ежели дядя Дик кого и пригласил за стол, значит это серьёзно! – и громко щёлкнул пальцами, подзывая толстого Тома.
    Хозяин таверны всё это время с интересом наблюдавший за происходящим услужливо подошёл быстрыми шагами к столу, вопросительно склонив голову.
- Том, дружище, сделай-ка моему юному другу, слега заплутавшему в этой сложной грешной жизни земной, хорошую сочную яичницу! Да, не скупись, дружище, а обжарь в масле и с салом куриную грудинку и бухни на сковороду шесть янтарных яиц, да приложи хааароший ломоть свежего хлеба, коим ты подчиешь меня постоянно.
Том ехидно уточнил:
- Прямо-таки все шесть яиц, мистер Дик?! А ваш юный друг случаем не лопнет??!!- и весело рассмеялся.
Дик пренебрежительно махнул рукой:
- Не лопнет, мой дорогой Том, ох, и не лопнет!  - чуть снизил голос. – А, впрочем, сытый голодного не разумеет… Поторапливайся, мой старый Том, а не то я уже слышу, как пустой желудок этого маленького грязнули бубнит, словно барабан надзирателя на каторге! – и дружелюбно потрепал мальчика по голове…
                Конец части 03