Анна

- Постылая, опять девку родила,-лютовал Степан, когда прекратились крики жены Матрёны и повитуха вышла сообщить отцу о ещё одной родившейся, пятой по счёту дочери.

- Дитё недоношенное, слабенькое, не жилица, помрёт,-шептала повитуха Степану.

- Да пусть сдохнет вместе со своей проклятой матерью.
- Уйду к Стешке насовсем, сыновей мне нарожает!, -кричит разгневанный отец и в очередной раз на всю ночь уходит к Стешке, -разбитной бабёнке, охочей и до чужих мужиков, и до чужого достатка.

 Матрёна плачет, глядя на родившуюся девочку -маленькую, слабенькую.
Нет у матери ни радости, ни любви, ни жалости к этому дитю.

- Почему не сын, за что, Господи, за что?- воет Матрёна, страшная после родов, с распущенными чёрными волосами, закутавшими её всю.

- Успокойся, Матрёнушка, горемычная душа. Бог ведает, что творит, горячка прикинется, деток испужаешь, терпи милая.
- А дитё Богом помечено, за ушком как бы крестик виднеется.
 Повитуха уходит, сделав, что положено.

 Девочка хоть и слабенькой родилась, выжила.
 Крестили её именем Анна. Сёстры постарше нянькались с ней. Мать только даст грудь, да и отвернётся, как будто это дитё и не родное ей вовсе.

 Отец семейства жил на две семьи. Раньше ночью огородами пробирался к Стешке, сейчас днём прилюдно чинил ей то крышу, то забор, дома редко когда ночевал.
Детей не было у Степана со Стешей, может она не могла, а может, Господь не давал.
   

 Матрёна раньше была не шибко разговорчивой, а сейчас и вовсе молчуньей стала.

 Статной, видной была Матрёна в девках. Степан сосватал, когда не было ей и семнадцати, а сейчас, глядя в зеркало, не верится Матрёне что ей чуть больше тридцати.
 Постарела, подурнела, живя со Степаном.

 Домой к родителям не ушла с одним дитём, а сейчас с пятерыми, кому нужна-то. Так и ходит молчком, как заведённая с утра до ночи. Хозяйство большое, дети малые ещё, старшей тринадцать годков минуло.

 Девчонки старшие весёлые были, как Степан в детстве, да молодости.
Только младшая Аннушка тихой, спокойной росла. Могла часами рассматривать цветок какой, или букашку. Не играла с детьми, не бегала на речку, сидела в уголочке о
чём-то мечтая.

- Блаженная девка растёт, с причудой, -говорили бабы Матрёне.
Она даст хворостинкой пару раз Анютке, когда та пасла гусей, да замечтавшись, проворонила, в огород зашли, нашкодили, и ладно на этом.

 Так и жили.

 Как-то Степан, зайдя в горницу, застал Матрёну после бани, расчёсывающую свои длинные, густые воронова крыла волосы. Зашёл и залюбовался. Вспомнил и красоту 
 Матрёны в молодости, и то, что она пока ещё его законная жена.

 Матрёна молча терпела, слёзы душили её, но ведь муж, куда деваться.

 Через время поняла Матрёна что опять на сносях. Только в этот раз всё было 
 по-другому.  И лёгкость какая-то появилась, хотелось то плакать, то петь, то смеяться.
Днём играючи справлялись со старшими детьми по хозяйству, ночью неустанно 
 на коленях просила Господа оказать великую милость: дать ей долгожданного сына.

 Степан не мог насмотреться на изменившуюся жену.
- Родишь сына, наследника моего, озолочу, всё для тебя сделаю.

 Этим же летом захворала младшая, нелюбимая Анютка.

 Прибывший доктор определил оспу, многие дети болели этой заразной болячкой.
Велено было девочку отселить отдельно, чтобы других заразить не могла.

 Срочно перевели её во флигель, где хранили корма. Там постелили топчан, дали еду, предписанные врачом лекарства, и закрыли на замок.

 Дома вся одежда, постели кипятились на улице в щёлоке. Мать не приближалась к флигелю, боялась за ребёнка, что носила под сердцем.

 Десятилетняя Аннушка прожила во флигеле больше двух недель. Только врач заходил иногда к ней, да еду подавали, просовывая миску под дверь.

 Особенно страшно было ночью. Слышались какие-то звуки, мыши скреблись.
Девочка плакала ночами, расчёсывая в кровь лицо, опухшее от слёз. Она молилась, как могла и ангелу хранителю, и Боженьке, и Матери его, и святому Николе Угоднику.

 Болезнь ушла, но лицо Аннушки осталось таким обезображенным, что страшно было смотреть на него.

 Во взгляде матери, взглянувшую на неё после болезни, промелькнуло что-то, вроде сострадания. Но это было лишь на миг, как промелькнуло, так и ушло.

 Матрёна дала обезображенной дочке большой полотняный платок, велела закрыть лицо, оставив только глаза, и никогда прилюдно не открывать его.

 Дети дразнили Анютку: -Анька рябая идёт, уродина рябая.
 Пытались сорвать платок с лица. Спасала лишь сестра Антонина, она была и за сестру, и за мать девочке.

 Антонина была на пять лет старше, всегда следила чтоб платьица у Аннушки были чистые, заплетала ей густые, черные материнские волосы в две тугие косы.

 Матрёна разродилась сыном-крепким, да пригожим.

 Счастливый Степан подошёл к жене с охапкой дорогих тканей, сказал: -проси, что хочешь, всё исполню.

 Матрёна смотрела со слезами на мужа, знал он её заветное желание. Она тихо промолвила: -Стеша!

 Степан засмеялся счастливым смехом: -чтож, мать, заслужила. Перед своим наследником клянусь, ни ногой!

 Несмотря на свою любовь к женскому полу, Степан был мужик хозяйственный и 
 зажиточный. Он работал сам много, да и работникам спуску не давал.
 Платил хорошо, но и работать заставлял крепко.
 За Матрёной взял наследство хорошее, жили справно.

 Матрёна расцвела.
 Она летала по хозяйству как девчонка молодая. Сынок рос крепеньким, вот уже и от груди отняла, девчонки с ним наперебой нянькаются.

- Забалуют парня, -говорил Степан, с любовью смотря на сына Ванятку, да на жену.

А Матрёна чуть располнела, несмотря на многочисленные роды, красавицей держится.

 Как-то Аннушка подошла к братику, хотела поиграть с ним. Хоть и в платке была, но ребёнок испугался сильно. Плакал до икоты, никто не мог его успокоить.

- Уйди с глаз моих, чтоб не видела тебя, несчастье на мою голову, прочь с глаз! -кричала мать, ударив Аннушку по спине.

 Анюта часто рассматривала своё уродливое лицо в кусочке зеркала, которое носила в кармане. Плакала, смотря на своё отражение, ненавидела и проклинала себя.

 Не чувствуя босыми ногами ни камушков, ни колючек, она бежала к пруду, хотела броситься в воду. Лучше утонуть, чем всю жизнь пугать своим лицом маленьких детей.

 Но, увидя на берегу женщин, стиравших бельё, Аннушка понеслась к лесу. Там её никто не найдёт и не помешает совершить задуманное.

               *****
  Громко плача она бежала всё дальше и дальше вглубь леса,
не замечая веток, царапающих и бьющих её по обезображенному личику.

 Казалось и лес, и пичуги, и всё живое прислушивается к плачу ребёнка, в котором была боль и обида на свою несчастную судьбу. Обида на то, что маленький Ванятка боится её, что мамка не любит, что дети её дразнят и обижают. И на то, что папка ни разу не взглянул на неё так, как смотрит на других своих детей, что не пускают её в школу, как сестёр.

 Выбившись из сил, девочка упала на землю под высоким деревом и плача, думала как сделать, чтобы Ванятка её не боялся, чтобы мамка любила и жалела её.
 Аннушка вытащила осколок зеркала, что носила с собой в кармане,
 рассматривала своё лицо, которое стало ещё хуже, оцарапанное ветками.

- Лучше удавлюсь, тогда всем будет хорошо.

 Маленькие пальцы с трудом развязали узел на платке, долго скручивали его в жгут, чтобы покрепче было, сделали наподобие петли, привязали к крепкой ветке.

 Она слыхала от взрослых, перед смертью надо молиться.
 Став на колени читала "Отче наш".
 Дойдя до слов "-прости грехи наши", опять разразилась рыданиями.
 Её плач прервал шорох листьев и звук хрустнувшей ветки.

 Рядом с девочкой стояла пожилая женщина с палкой в руках.

- Что это ты дитя удумала, Господь с тобою. Кто же тебя довёл до
такого? -хриплым голосом спросила она.

- Вы лесная колдунья?!  По привычке закрывая лицо локтем, девочка смотрела на невесть откуда взявшуюся старуху.

- Не прячь личико, я всего на своём веку повидала. Меня Степанидой кличут, живу
 недалече, людей врачую, как умею.
- Пойдём со мной девонька, попьём чайку на травках, да и поведаешь своё горе старухе. Давай снимем твой платок, ишь удумала, горемычная.

 Старенький домик Степаниды стоял на отшибе, сюда она и привела девочку.
 Внутри пахло травами, пучки их везде висели на стенах.

- Ну, доченька, расскажи, что за беда у тебя приключилась, как ты додумалась руки наложить на себя.

 Анюта поведала бабке Степаниде и о своей болезни, о родителях, о
 Ванятке, которого она любит, а малец плачет до судороги, видя её. Рассказала о всей своей несчастной жизни. Поведала и о том, что не хочет жить.

 Бабушка выслушала её, не перебивая.
- Дочка, ты чуть не сделала страшный грех. Давай-ка умоемся, причешем тебя, да и чаю попьём.

 Степанида взяла гребень и начала расчёсывать девочке спутанные густые
  волосы.

- Батюшки Святы! - вскрикнула старушка.

 Она опустилась на колени и долго плача за что-то благодарила Бога.
 Потом спросила девочку, знает ли её мать, что у Аннушки за ушком знак.
- Наверное нет, меня Антонина причёсывает.

 Девочке понравилась и Степанида, и домик её, и запах трав в домике.
- Вот бы тут остаться жить, подумала она.
 Знахарка пытливо посмотрела на Анюту:- будешь тут жить, но не сейчас.

 - Я тебя выведу к дому, не вздумай больше глупости делать.
 - Скажи матери что Степанида ждёт её, она знает, где меня найти.

 - Родителям скажи чтобы тебя отправили в школу, учись хорошо, старайся.

- Платок не снимай, ходи каждое воскресение в церковь, а после заутрени
 ко мне ходить будешь.

- Через три года ко мне придёшь насовсем, я ждала тебя долго, подожду ещё,
 даст Бог не помру.

- Как бы не было трудно, ты выдержишь, ты и сама не знаешь какой Господь
 наделил тебя силой.
      - С Богом!
                *****

 Домой Анюта возвратилась, когда вся семья ужинала за большим столом в горнице.
- Ты где пропадаешь целый день, совсем от рук отбилась!- воскликнула разгневанная
 Матрёна, державшая Ванятку на руках и кормившая его.

 Анюта смело подошла к отцу, низко поклонилась ему, спросив при этом:
- Можно сказать?
 Степан, не донеся ложку ко рту, удивлённо смотрел на младшую дочь.
- Говори!
- Я хочу учиться, отправь меня в школу.

 Девчонки близняшки, постарше Анюты хихикали, мать начала было кричать.
 Степан одним окриком:- цыц все! -заставил замолчать и жену и детей.
 Он впервые посмотрел в чёрные, серьёзные, не по годам уставшие глаза младшей
 дочери.
 Подумав, Степан ответил:

- Схожу завтра к учителю, поговорим.- Трудно тебе будет, твои одногодки уже в старших классах учатся.
- Мать, ты справь Анне новую обувку, платья там, сами поглядите что надо, не голодранцы, чай.
- Чтобы люди не судачили, что Степанова дочь в обносках сестринских ходит.

- Батя, можно сказать? -спросила старшая Антонина.
- Говори.
- Попроси, чтобы Анюту определили в следующий класс, она и буквы знает, и читает,
 я её обучила.
 Степан удивлялся всё больше. Надо же, дети родные, а ничего о них не знает.
 Там посмотрим, как оно обернётся.

 Анюта подошла к матери, так же низко ей поклонилась и молвила:
- Бабушка Степанида из лесу велела передать чтобы ты к ней пришла, она
 ждёт тебя.

- Опять к ворожее пойдёшь? Степан гневно повернулся к жене.
 
- Стёпушка, она ведь и тебе помогла, когда ногу навредил, и дочери, когда кипятком обварилась, не гневайся.

- Не шибко водись, не подруга она тебе.

 В эту ночь Анюта не могла уснуть. То плакала от радости, то сердце готово было
 выпрыгнуть из-за страха. Так и проворочалась до утра.

 С рассветом она была на ногах, потом металась по дому, дожидаясь отца.
 Из-под платка лихорадочно блестели, как чёрные угольки, глаза девочки, полные
 надежды.

 Мать, вернувшись от Степаниды, была необычайно тиха и задумчива.
 Она, подозвав Анюту к себе, повернула её голову, долго рассматривала
 Анютину врождённую отметину за ухом.

- Ишь ты, надо же, как оно в жизни бывает, только и молвила она.

 Впервые мать увидела и ощутила густые чёрные волосы дочери,
 худенькие плечи под мешковатым сестринским платьицем, детские
 руки, с красивыми тонкими пальцами.

- Надо же, опять в задумчивости повторила Матрёна.

  Степан, вернувшийся со школы, сказал домочадцам, встретившим его на крыльце:
- Анна пойдёт сразу во второй класс, вы все будете ей помогать.
- В школе присматривайте, чтобы её никто не обижал. Я предупредил учителя, но
 и вам говорю, спрос с вас будет, если что.
- Через три дня, с понедельника, Бог даст и пойдёшь.

 Степана поразила решимость и смелость младшей дочери, которая до сих пор
 старалась всегда незамеченной проскользнуть мимо. Да и сам он вниманием никогда
 её не баловал. Впервые он увидел в ней волю, решимость, характер, и это даже
 очень ему понравилось.

 Срочно была куплена Анюте новая обувка, холщовая сумка через плечо и всё, что
 полагается в сумку.
 Были пошиты два тёмных платьица с белыми воротничками.
 Когда все обновки были примерены, Анюта чуть не задохнулась от счастья,
 ни дышать, ни пошевелиться не могла.
 На лицо сестра Антонина пошила несколько тонких белых платков, в них легче
 дышалось.

 В ночь перед школой Анюта несколько раз подымалась потрогать книжки в
 сумке, новое платье. Она ещё и ещё раз протирала ботинки.
 Ей не верилось, что это правда.

  Впереди начиналась новая жизнь, а пока:
 став перед образом на колени Аннушка ещё и ещё раз благодарила Господа.
   Девочка молилась и за бабушку Степаниду, и за тятю с мамкой, за сестёр и за
  маленького Ванечку. Чистая душа её просила всех святых о помощи. Впервые за
  свою недолгую жизнь она была счастлива и полна решимости учиться так, чтобы
  родители были довольны ею и не жалели о принятом решении.

                *****
  В это утро в школу Анюту провожали и домочадцы, да и работники, трудившиеся у Степана, вышли поглазеть на девчушку
 в тёмном платьице, белом платке на лице и сумкой через плечо.

- Ишь, грамотейкой блаженная девка Степанова хочет стать, вон как вырядили,
  завистливо шептали бабы из-за забора.

 Степан сурово глянул на детей: двух близняшек, да Анюту, стоявших рядком перед уходом.
- Смотрите у меня, розги сам возьму в руки если услышу что, чтобы не срамили меня.

 Мать, стоявшая на крыльце с Ваняткой на руках не проронила ни слова, только
дольше других детей смотрела на тоненькую фигурку младшей дочери.

 Только Антонина, старшая сестра, поцеловала и перекрестила девочку.
Глянув в её испуганные глаза шепнула:- не бойся, Бог поможет.

 На Антонину у отца были свои планы.
Из всех пятерых дочек она была самой умной и видной. Ей было позволено
закончить семилетку церковно приходской школы.
Антонина вела домовые книги, была Степану и опорой, и помощницей, часто давала дельные советы по ведению хозяйства.
К Степану подходили зажиточные хозяева, предлагали в зятья сыновей.
Он отказывал, ссылаясь на то, что пока не собирается выдавать старшую дочь. А в мыслях было: не про вас моя дочка, она должна госпожой быть в доме своём, а не работницей в ваших.

Следующей за Антониной шла Елизавета. Она была, как говорил Степан "где оставишь,
 там возьмёшь".
 Никаких талантов, ни стремлению к учёбе за ней не наблюдалось. Делала, что велят
без лишних вопросов, и ладно.
- Надо присмотреть кого, да выдать девку замуж, -говорил Степан  жене о Елизавете.
- Закончила школу, и довольно.


 Двое других близняшек росли проказницами да хохотушками. Заканчивали
 четвёртый класс.
- Шибко грамотных с них не выйдет, пусть по хозяйству помогают.

 В школе Анюте понравилось. Сразу было трудно, но с благодаря Антонине
и своей неуёмной тяги к знаниям, она быстро наверстала упущенное.
На уроках внимательно слушала, аккуратно всё записывала, вразумительно отвечала.
Учитель не мог нахвалиться такой прилежной ученицей.

         Прошло три года.

 Антонину отец выдал за молодого уездного судью, который увидев Антонину влюбился без памяти. Степан дал за старшей дочерью хорошее приданое и молодые уехали в город, где служил Степанов зять.
 Антонина родила сына и была госпожой в своём доме, как и мечтал отец.
Наезжали домой к родне редко, но и этого хватало, чтобы завистливые бабы долго потом судачили.

 Елизавете отец тоже присмотрел мужа.
Старый знакомый Степана, зажиточный хозяин с соседнего села приехал сватать
Елизавету за своего сына. Степан не отказал.

 Двое близняшек помогали матери по хозяйству, да присматривали за ещё
 одним сыном Дмитрием, которого в тяжёлых родах, едва не умерев, родила
 Матрёна аккурат на Дмитров день.

 Как-то Степана подкараулила Стешка, не забывшая Степанову любовь.
Как бы невзначай расстёгивая пуговки на груди, заглядывая в глаза Степану, разбитная бабёнка спрашивала:- что же ты Степан Егорыч забыл меня?
 Степан, смеясь, отвечал, что он клятву жене дал, да и дед уже сам, да и не тот возраст.
- Найди себе мужа Стеша, побаловались по молодости, да и забудь.

 Стеша пару дней погоревала и сошлась с вдовцом, который
 год уже предлагал ей завести семью.
Детей у Стеши с вдовцом не получилось, да она и не шибко хотела.
Всю свою нерастраченную материнскую любовь отдала она троим малолетним детям
 мужа.
Полюбила их всей своей беспутной душой, а они в ответ мамкой звали.

 Ванька старший Степанов сын рос, как все пацаны. Он был смышлёный, всем интересовался, без конца расспрашивал обо всём.

 А что же Анюта?

 Анюта повзрослела. Сейчас это была уже не та обиженная на весь свет девчушка, бежавшая топиться к пруду. За прошедшие несколько лет она
превратилась в четырнадцатилетнюю девушку, высокую, гибкую, с чёрными косами по
 пояс, в неизменном платке на лице.

Последние два года она помогала отцу, вела подсчёты в книгах. Степан всегда
 был уверен в правильности.

 А как же Степанида? -спросите вы.

  Степанида проводила с Анютой все воскресные дни и праздники.
 Анюта приходила к ней в сопровождении собаки Дружка, которого дал Степан
 для охраны дочери. Это была крупная псина, её побаивались и дети,
 и взрослые.
Отец был спокоен за младшую дочь, идущую лесом к Степаниде.

Знахарка научила Анюту различать и собирать травы, коренья.
Научила делать из них отвары, мази, настойки, много чему научила.
Анюта всё записывала в тетради.

- Теперь осталось научить тебя самому сложному: молитвам от болезней,
 да заговорам.
- Ты должна тут быть днём и ночью. Скоро я к Создателю уйду, надо тебе успеть
 всё передать. Скажи отцу чтобы приехал, да привёз тебя сюда насовсем.

 В субботний день Степан с работником загрузили сундук на воз, провиант,
привязали к возу молодую козочку на молоко.
 Степан собственноручно отвёз Анюту к Степаниде.
Не хотел он этого делать, полюбил он младшую дочь за её кроткий нрав, исполнительность, твёрдую волю, но ничего не поделаешь.
 После разговора со Степанидой решил делать так, как должно.

 Наказав работнику подправить сараюшку для козочки, забор,
заготовить дров побольше, Степан уехал с тяжёлым сердцем.
Прикипел он к младшей дочке, но против судьбы не пойдёшь.

              *****

 Анюта, оставшись в домике у целительницы, поселилась в горенке, которую ей выделила хозяйка. В комнатке с маленьким оконцем стояла кровать, столик, пара табуретов.
 На стене в углу иконы. Сундук с пожитками Анюты пристроили тут же, в горенке.

 Девушка успела полюбить этот домик с его запахом трав, его тишиной, но в первую ночь чудно ей было. Прочитав вечерние молитвы она взгрустнула. Впервые не было слышно ни голоса Ванечки, ни смеха сестёр, ни плача маленького Митеньки, ни густого баса папани.
 Но какой-то внутренний голос подсказывал: тут её место, в этом домике, в этом лесу.

 Утром, умывшись водой из родника, читала утреннее правило, стоя на коленях 
 перед образами.
 Степанида подала ей Евангелие, указав, какие молитвы она должна выучить.
 Знахарка предупредила, девушку ждут трудные ночи, дьявол будет искушать и мучить
 её.

- Ничего не бойся, читай всю ночь молитвы, в них твоё спасение.

 Днём приходили больные, чаще всего бедный люд, кому нечем было платить врачу.
 Степанида вправляла вывихи, лечила раны, внутренние болезни, воспаления и многое другое.

- Мы с тобой должны свято соблюдать два правила: не лечить бесноватых, им надо в
церковь душу лечить, а мы лечим телесные болезни.
- И упаси Бог заниматься приворотами, или вытравить плод. Это страшные грехи, а господь нас послал для другого на эту землю.

Так началась жизнь Анюты в лесу.

 Некоторых больных Степанида поручала ей, следила правильно ли девушка всё делает, учила какие молитвы читать при лечении той, или иной болезни.

 Научила заговорам. Ими лечили испуг, заикание, головную, зубную боль.

 Ночи для Анны были очень тяжёлые.

 Бывало ночь напролёт глаз не смыкала.
В её горенке и свист раздавался, и хохот, и вой. Страшно было, цепенела вся. Всю ночь читала молитвы, этим и спасалась.
 Сил утром не оставалось, но Господь помогал, вставала и во всём помогала своей наставнице. На себя взяла всю работу по дому. Все поручения Степаниды Аннушка выполняла быстро и добросовестно.

 Степанида была строга в обучении. Могла в полночь требовать знание тех, или иных молитв. Могла бесконечно задавать вопросы по изготовлению снадобий от болезней. Требовала по запаху определить то или иное лекарство.

 Приходящие больные в благодарность за лечение давали деньги. Степанида в руки их не брала никогда.
- Там кружка в углу, сколько сможете, туда кладите.

 Степан приехал навестить дочь.

- Что-то ты совсем исхудала, одни глаза остались, чай не больна, может нужда какая.
- Благодарствую батюшка, всё у нас есть, всё хорошо.
- Помогай вам Господь, если так. Наслышан о вас, разное говорят, смотрите,
 чтобы не обидел кто.

- Дай ка нам лошадь на завтра, надо съездить кой-куда, попросила Степанида.

 Утром их уже ждала повозка с ездовым.

 Вёрст за десять находился детский приют, да богадельня рядом. Туда и направились Степанида с Аннушкой.
 И в приюте, и в богадельне хорошо знали Степаниду, уважительно разговаривали с ней.

- Дальше к вам ездить будет Анна, неможется мне, стара стала.

- Два раза в месяц будешь приезжать. Деньги, что люди оставляют отдавать будешь доктору.
 Степанида из кружки брала самую малость на необходимое, остальное всю жизнь отдавала в приют.

Так пролетели два года жизни Анюты в домике в лесу.

 В народе её называли "Анна-лёгкая рука". Многих больных исцелили в том лесном домике. Много народу к ним ходило.

 Слава об Анне пришла после одного случая.

 Как-то к ним пожаловал человек большого военного чина с дочерью.
 
 Дочка потеряла жениха, погиб на службе. Толи от нервного расстройства, или по какой другой причине, лицо и тело девушки покрылось язвами и струпьями.
 Куда только отец не обращался, всё было безрезультатно. Кто-то ему посоветовал обратиться к Степаниде.

- Я тебя всему научила, что знала сама.
- Теперь покажи, что умеешь, это твой экзамен,- сказала Степанида Анне.

 Две недели девушка из города провела в лесном домике, деля с Анной кровать и её нехитрую еду.

 Анна не отходила от больной. Все знания, нужные снадобья, целительная сила её рук сотворили чудо: девушка исцелилась полностью.

- Проси, что хочешь, -плакал счастливый отец, целуя руки Анны.

- Спаси Господи. Ничего не надо, у нас всё есть.
- Это Бог сотворил чудо, а не я.

- Мил человек, если хочешь помочь от души, дай сколько можешь денег на
 богадельню.
- Пусть старики молятся за твоё, да дочки здравие, -сказала Степанида.
- Я никогда ни у кого ничего не просила, а у тебя попрошу.
- Скоро мне помирать, Аннушка одна останется.
- Сруби, если хочешь, ей крепкий домишко на две комнатушки, да сенцы.
 Мой совсем ветхий стал, боязно в нём оставлять молодую девушку.

 За неделю благодарный отец с помощью Степана и его работников справили небольшой, крепкий домик рядом со старым.

 Степан по окончании работы позвал Анну прогуляться лесом.

 Подведя её к большому дереву, он тихо произнёс:- дочка, хорошо запомни это место. Под этим деревом я закопал немного золотых денег. Вдруг что со мной, поручаю тебе мать и сыновей моих.
 
 Близнецов сестёр он посватал, жили своими семьями.

- Мать твоя стала чудная, молчит всё, может часами смотреть в одну точку.
- Поклянись, что не оставишь мать и братьев, будешь заботиться о них.
- Ты самая сильная в моей семье после меня.
- Хорошо запомни это место.

 Степан уехал задумчивым.

 Степанида предсказывала:
- Трудное наступит время, много всего ляжет на твои плечи, дай Бог тебе силы.

  Близились лихие времена.

                *****

    - Матушка, не оставляй меня, родимая, - плакала Анна, склонившись над своей наставницей.
- Как я тут одна буду, не смогу без тебя!

- Не плачь, милая, пора мне. Отжила я своё, сегодня представлюсь.
- Свечу подашь, когда отходить начну.
- Я со Степаном обговорила, поможет предать земле.

- Не плачь обо мне, я ни о чём не жалею. Делала всё, как велел Господь.
- Тебе наказываю, не сворачивай с пути, начертанного тебе.
- Как бы трудно не было, ты всё одолеешь.

 Аннушка ни на минуту не отходила от Степаниды, впервыеона встретилась со смертью так близко.

 Пришли две старухи из села.

 Степанида в последний раз открыла глаза, обвела взглядом свою комнатушку,
 долго смотрела над склонившуюся над ней плачущую Аннушку, вздохнула, и со
 словами:
- Прими, Господи, рабу твою, - представилась.

 Старухи обмыли покойницу, послали Анну за Степаном.

 Она бежала лесом со своим верным Дружком, бежала так же плача, не разбирая дороги, как тогда, в первый раз.
 Господь дал ей Степаниду, он её и отобрал.

 Много народу пришло проститься со знахаркой, многие её оплакивали.

 Степанида завещала хоронить себя в лесу, за домом.

 Степан обо всём позаботился.

 Покойная лежала в гробу строгая и величественная.

 Отпевал её старый, крепкий монах. Часто его слёзы падали на лицо
 покойницы, когда он наклонялся над гробом.

 После похорон народ остался на поминки. Столы были накрыты в лесу, все желающие
 могли помянуть уважаемую всеми целительницу.

 По окончании поминок, после прочтения молитвы, монах отвёл Анну в
 сторону, побеседовать.

- Ты была как дочь Степаниде, любила тебя покойная.

- В молодости Степанида была моей нареченной, я кузнецом был тогда.
- Перед самым венчанием она мне отказала.
- Было ей видение: она не должна выходить замуж, в девичьей чистоте жить весь свой век. Жизнь должна посвятить врачеванию, на смену ей придёт девица, меченная крестом.
- Так и прожили мы свои жизни. Я ушёл в монастырь, Степанидушка одна осталась помогать людям.
- Тебя вот Бог послал ей на старости.

- Ты так же не должна выходить замуж, если хочешь сохранить свой дар. Но это твоя
 жизнь, твоё решение, думай крепко.
- Я тоже скоро к Создателю пойду.

 Анна осталась одна.
Из худенькой девочки она превратилась в высокую, стройную, черноглазую красавицу.
Платок она больше не носила. Вместе со Степанидой они приготовили мазь, от которой грубые красные рубцы на лице Аннушки постепенно побелели и разошлись. Были ещё вмятины от оспин, но уже не такие заметные.

 Степан выделил дочери спокойную кобылку, небольшой воз. Анна сама ездила по своим надобностям в сопровождении верного Дружка.
 Она по-прежнему лечила людей, по-прежнему ездила в приют и богадельню. Дети в приюте, старики полюбили её, а она их.
 Все деньги отвозила в приют, как и наказывала Степанида.

 Была дома несколько раз.
 Ванечка стал подростком, Митенька тоже вырос.
 Мать сильно изменилась, ходила отрешённая, ни с кем не разговаривала.
 Степан в заботах сильно сдал. Анна помогала детям в учёбе, лечила домашних.

- Живи с нами, дочь, не раз предлагал отец.
- Ты молодая девушка, опасно одной в лесу, и так люди осуждают тебя что одна живёшь.
- Не могу, там моё место.

 В приюте работал молодой врач. Нравилась ему черноглазая целительница, но побаивался её, Анна была строга и неприступна.
 Наконец, собравшись с духом, решил поговорить. Рассказал Анне о своих чувствах, о серьёзных намерениях. Анна его выслушала, поблагодарила за честь, но отказала.

 Многие парни хотели молодую знахарку в жёны, шли к Степану, но получали отказ.

 Как-то под вечер, в сильный дождь двое выпивших парней задумали недоброе, прокрались к дому Анны.
Верный пёс учуял, бросился, стал рвать на них одёжу и тело.
 Загромыхало в небе и молния ударила в одного из них.
 Другой бросил мёртвого товарища, и с криком побежал в село.
Через время он тронулся умом.

- Надо сжечь колдунью и дом её! -кричали в селе, но никто не осмелился, боялись гнева божьего, не тронули.


  Прошли народные восстания.
Новая власть начала раскулачивать зажиточных крестьян.

 В то страшное утро к Степану во двор пришли несколько человек из бедноты, с ними представители власти.
 Начали выносить всё, что могли вынести. Особенно старался один из бывших
 работников Степана, которого он выгнал за пьянство, да воровство.
Степан молча смотрел как волокут его годами заработанное добро.
 Когда работник, имевший зуб на Степана, начал бить упиравшуюся тёлочку, Степан не выдержал.
Завязалась драка. Работник схватил вилы и несколько раз проткнул Степана.

 Истошно кричала Матрёна, перепуганные дети спрятались.

 Те же работники выкопали в огороде яму, кинули туда Степана, кое-как присыпали землёй.
 Матрёне с детьми и Анне, как дочери кулака, было приказано в течении двух часов собраться на выселение.

 Анна хватала в мешок травы, готовые снадобья, тёплую одежду.
 Верного Дружка отпустила с привязи.

 Быстро собрала в доме отца одежду матери, детей, что видела из провианта, документы, нашла немного денег в шкафу.

 Она хотела выть от горя, но держалась, глядя на мать, молчавшую и смотревшую в пустоту безумным взглядом, на перепуганных насмерть братьев.

 Семьи раскулаченных грузили на подводы и обозом везли в далёкую глухомань в наказание за то, что трудились сами каторжно, и людям давали заработать на кусок хлеба.
   
                *****
 
  Обоз двигался всё дальше от родного села.

 Навзрыд плакали женщины, дети. Мужчины, шедшие рядом с повозками роняли скупые слёзы.
Молодые с надеждой смотрели удаляющемуся родному месту, надеясь вернуться, пожилые знали, вряд ли смогут когда-нибудь увидеть родную землю.

 Старичок, шедший рядом с подводой, плача упал на колени, крестясь целовал родную землю, кланялся оставшемуся крову, могилам на погосте.

- Давай, старый, не задерживай, неча было богатеть, топай! -прикрикнул на него конвойный, следовавший верхом на лошади.

 Анна с матерью, ещё две женщины с детьми разместились на повозке, детей держали на руках.
Матрёна ни на что не реагировала. Анна держала Митю, следила за Ваней, который то
 бежал сбоку повозки, то взбирался на неё.

- Смотри, будь на виду, никуда не отходи,- предупреждала Анна брата.

 Нещадно палило солнце, телеги трясло на ухабах. Пыль, поднятая обозом не давала дышать.

 В полдень остановились на привал. Дали час времени на еду, да, чтобы справить нужду. Ходили по несколько человек, в сопровождении конвойного.

 Чей-то паренёк хотел убежать, рванул в овраг, его пристрелили на месте.
 Ужас охватил людей.
Несколько мужиков выкопали неглубокую яму, там и нашёл своё пристанище малец.

- Ещё один случай побега, расстреляем каждого четвёртого, напишу в рапорте"попытка к бегству!" -громко прокричал старший конвоя.

 Так ехали несколько дней, наконец добрались до железнодорожной станции.

 Ссыльных погрузили в вагоны по 40-50 человек, везли, как скот, на север России.

 Жара, вонь, теснота, темнота. Люди умирали, не выдерживали этой муки. Трупы выносили на станциях.

 Из питания давали булку хлеба на четверых, да кипяток.

 Анна, из взятых из дому сухарей, куска сала, давала по кусочку детям, сами с матерью довольствовались хлебом и водой.

 В вагоне начали болеть сначала дети, потом и взрослые.
Рвота, понос, люди задыхались, многие лежали без сознания.

 Анна на станции попросила ведро кипятка, бросила туда пучок припасённой травы,
 дала понемногу пить детям, потом взрослым. У неё оставались ещё два пучка этих трав, делила их на оставшиеся четыре дня пути. Понос и рвота прекратились, люди со слезами благодарили её.

  На какой-то станции их выгрузили. Ещё день шли пешком по лесной дороге дальше и дальше вглубь леса.

 Наконец прибыли на место. На опушке леса, на берегу реки размещались бараки и палатки. Чуть далее стояли деревянные дома, там проживали служащие.

 Перед ссыльными выступил комендант этого поселения. Он объяснил, что прибывшие будут работать на лесоповале, рубить лес, потом его будут забирать и сплавлять вниз по реке. Работать должны все, и мужчины, и женщины. В день им будут платить по 200 рублей(булка хлеба там же в лавке стоила 100 рублей). Работа тяжёлая, кто будет стараться, заработок увеличат.

 Видно было, что ему по-человечески жаль этих людей, оставивших свой кров и прибывших на голое место.

 Советую вам строить землянки, зимы тут суровые, в бараках не выживете.
 Даю вам на обустройство два дня.

 Некоторые семьи выкопали землянки, устлали их дёрном. Местность была болотистая,
 со стен капало.

 Приступили к работе
Мужчины топорами рубили огромные деревья, женщины очищали их от веток, сучков, работали и пилой.
Работа была тяжёлая, одежды никакой не выдавали, донашивали, что взяли из дому, латали-перелатывали. С обувью было ещё хуже.

 Анна жила с детьми, матерью и ещё одной женщиной с двумя детьми в палатке. На работу ходили по очереди: двое идут, одна остаётся с детьми. С матери толку было мало и на лесоповале, и когда оставалась с малыми.

 Наступила осень.

К Анне всё чаще обращались за помощью, не всегда могла помочь. Снадобья, травы, взятые из дому почти все закончились.

 Ночи стали холодные, люди болели, многие не выдерживали каторжного труда, надрывались. Часто деревья надо было тащить волоком. Питание было скудное, в столовке выдавали кусок хлеба, да жидкую похлёбку. Люди умирали.

 Анна уже какую ночь ворочалась на деревянном настиле в палатке. У неё созрел смелый план.

Утром она была у дома коменданта. Платок она не снимала с лица с тех пор, как простилась с могилой отца.

- Кого ждёшь, баба? -окликнул её часовой.
- Мне нужен комендант.

 Анну провели в дом.

- Можно говорить? -спросила она так же, как когда-то спрашивала у отца, да учителя.

- Говори.

 Анна чётко и вкратце рассказала о своей семье, о том, что умеет врачевать, о том, что хочет просить у коменданта снисхождения к народу.

Комендант дивился, слушая её.

Гордая осанка, которую не смогла скрыть латаная мешковатая одежда; лицо, обмотанное платком;молодой голос, чёткая правильная речь, всё поразило его.

- Чего же ты хочешь?

- Нас привезли в лес, люди уже начали болеть, умирают, зиму они не выдержат, некому будет работать. Разрешите построить деревянные дома, как у нас на родине, хотя бы один на несколько семей, но пусть зимуют люди в тепле. Стоимость материала можете высчитывать с заработка.

- А что ты умеешь лечить?
- Если и вправду лечишь, вылечи мою жену. У неё кровотечение, родила полгода назад, совсем ослабла.
- Сможешь ей помочь, будут вам дома.

 Анна не шла к своей палатке, а летела. Порывшись в своём мешке нашла нужную склянку, бог дал, цела оказалась.

- Матушка, нам надо поговорить.
- Я всё понимаю, я вижу вашу боль. Если вы не соберётесь, мы все, мои братья, люди, живущие в палатках, зимой мы погибнем.
- Прошу вас, умоляю, меня не будет 3-4 дня, смотрите за детьми.

 Матрёна долго смотрела на дочь, взгляд её стал осмысленным:
- Иди, пусть Господь поможет.

 Анна также просила женщину, жившую с ними, присмотреть за матерью и братьями.

- Помоги, Господи, смилуйся над этими несчастными людьми, дай мне силу, помоги!
- горячо шептала она по дороге к комендантскому дому.

   В доме коменданта Анну встретила молодая женщина с бледным измождённым лицом.

- Вы мне поможете?

- На всё воля Господа, я сделаю, что сумею.

 Анна обратилась к коменданту с просьбой разрешить ей направиться в лес, она видела на лесоповале траву, которая понадобится. Ещё попросила топить баню,
 чтобы температура была не высокой, но постоянной в течение трёх дней. Ещё понадобится большой деревянный чан, чтобы человек мог поместится в нём.

 В сопровождающие Анне выделили старика старожила, знающего эти места.

 Всю дорогу к лесу Анна горячо молилась.

- Что ты там шепчешь, дочка? Спросил старик.

- Молюсь, дедушка.

- Молитва большая сила, Бог поможет тебе в делах твоих.

 Анна со своим сопровождающим нашли много нужной травы, накопали кореньев.
Трава по осени состарилась, но девушка надеялась, что силу она сохранила.

 В бане Анна с женой коменданта провели три дня.

 Молодая целительница давала больной чай из трав, добавляя туда своего снадобья.
Несколько раз в день она сажала молодую женщину в чан, наполненный тёплой водой с запаренными травами, всё лечение проходило в молитвах.
 В перерывах больная отдыхала на топчане в предбаннике, Анна не отходила от неё.
Так прошли три дня.
 На четвёртый больная проснулась с лёгким румянцем на лице, попросила еды впервые за долгое время её болезни.

- Вы здоровы, я вам больше не нужна.

 Молодые женщины и плакали, и смеялись.

- Я отблагодарю вас, всё сделаю от меня зависящее.

- Достаточно будет, если муж ваш выполнит обещание.


 В посёлке были срублены большие, крепкие деревянные дома. Тесно было там, но люди в тепле жили этой зимой.

 Анну вызвал комендант.
- Я выделю тебе комнату в служебном помещении, платить буду, как всем. Дам старика в помощники. Иди собирай свои травы, лечи народ.
 С врача -горького пьяницы, толку мало. Мне тут смерти и эпидемии не нужны.

 Анна все восемь лет, находясь на лесозаготовках, помогала людям. К ней приходили из дальних селений, местные привозили больных, много народу удалось спасти целительнице.
 Охотники привозили продукты, мясо. Всё это Анна отдавала больным и детям.

 Она часто обращалась к коменданту с просьбами.
 Благодаря ей беременные женщины освобождались от труда в лесу, им предоставлялась более лёгкая работа.
 Для детей организовали ясли-школу с питанием.

 Много желающих было жениться на ней, но Анна всю жизнь твёрдо соблюдала обет, данный Богу.

 Как-то с молодой целительницей произошёл случай, который оставил неизгладимый след в её душе.

 Анна летним утром собирала в близлежащем лесу лекарственные растения. Она давно уже отказалась от сопровождающего, могла сама ориентироваться.

 Вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.

- Волк! -холодок пробежал по спине, незаметно тихонько оглянулась.

 В нескольких шагах за её спиной стоял русоволосый молодой человек богатырского телосложения, с ружьём через плечо. Серые смеющиеся глаза рассматривали Анну, под
 этим взглядом, впервые в жизни, сердце девушки бешено застучало и готово было выпрыгнуть из груди.

- Ты что тут делаешь? -грозно спросил великан, по-прежнему не сводя с Анны смеющегося взгляда.

- Я собираю травы, врачую людей на участке.

- Так это ты та знаменитая знахарка, о которой ходит молва?
- Я думал что знахарка старуха, а ты молодая черноглазая колдунья.

- Я не умею колдовать, я травница. Мне пора.

- Завтра приду лечиться, посмотрим какая ты целительница.

 Анна шла лесом, какое-то раннее никогда прежде не испытанное волнение овладело
 девушкой.

 На следующий день русоволосый великан, зайдя в комнатку Анны, где она принимала больных, расселся на стуле, скинул рубаху, потребовал лечить его спину.

 Она успела прийти в себя после встречи в лесу, глянула на цветущее лицо смеющегося пациента и строго приказала ему одеться.

- Вы совершенно здоровы, вам не нужна помощь.

- Я заболел тобой, красавица, никому тебя не отдам.

 Лесной великан оказался егерем, его знали и уважали на участке. Много раз он приходил к Анне, просил у коменданта и его жены помощи, предлагал Анне замужество, но без результата.

 Девушка влюбилась впервые в жизни, ночами плакала, но приходил день и опять она принималась за свою работу, несла свой крест, данный ей Господом.

 Анна поговорила с егерем, рассказала ему о себе всё, не утаивая и того, что влюбилась впервые в жизни, и что ей не суждено выйти замуж.
 Они простились со слезами на глазах, Анна просила никогда больше не встречаться, так легче.

 День за днём продолжалась жизнь Анны в посёлке.

 Мать убирала служебные помещения, Ваня работал на лесоповале, Митя учился в школе.
 Жизнь в посёлке понемногу налаживалась, люди рубили свои дома, обзаводились хозяйством. О возвращении на родину никто уже не помышлял, только Матрёна, да Анна мечтали вновь увидеть родное село, поклониться могиле Степана.

 Участок лесоповала считался одним из лучших. На его базе сделали крупное лесное хозяйство.

 Бывшего коменданта, а теперь начальника этого хозяйства переводили на другой участок работы, поднимать и налаживать работу в убыточном предприятии.

Он пригласил Анну, с которой часто обсуждал дела на участке.

- Мы уезжаем, хотим, чтобы ты с семьёй ехали с нами. В том, что тут жизнь людей наладилась, многие остались живы, есть твоя заслуга.

- Я благодарна вам за всё, но если сможете, помогите нам отправиться домой. Я там буду нужнее людям.

Комендант помог выправить документы.

 Через месяц Анна с Матрёной и Митей возвратились в родное село.
Ваня служил в Армии.

 В доме у Матрёны проживала бухгалтерская семья.
 Ей разрешили проживать во флигеле, том самом, где когда-то с оспой обитала её
 младшая дочь Анюта.
За проживание Матрёне надлежало убираться в доме.
 Она привела в порядок огород, там сажала всё для себя и семьи новых владельцев своего дома.

 Анна поселилась в своём лесном домике, целом, но почерневшим от времени.
Врачевала, помогала людям во славу Господа.
Кто-то написал на неё донос, хотели посадить, но заступничество
высокопоставленного чиновника, сына которого излечила от экземы, спасло целительницу.


 Началась война.
В той войне погиб брат Иван. В годы оккупации Анна лечила и простой народ, и партизан.

 В голодные послевоенные годы она выкопала золото, завещанное Степаном.
На это золото восстановили детский дом, куда определяли сирот, потерявших родителей. Часть использовали на восстановление больницы, совсем малую часть районное руководство, по просьбе Анны, выделило на строительство маленькой церквушки, поставленной на месте старой, разрушенной в войну.

 Всю свою жизнь Анна врачевала людей, старость встретила в доме у брата Мити, он возвратился с войны живым и невредимым.
 Мать Матрёну он похоронил на кладбище рядом со Степаном.
После высылки родных зятья выкопали ночью тело Степана и похоронили на погосте, как положено.

 Анна умерла утром рано весеннего дня.
 Многие её оплакивали, многие пришли проститься с дорогим человеком-Анной целительницей, отмеченной Господом при рождении.
 Завещала Анна похоронить её рядом со своей наставницей Степанидой, что и было исполнено.
          Эпилог.
 Историю о жизни Анны в мои подростковые годы мне поведала моя бабушка, тоже Анна. Я любила ночевать у неё, мы жили рядом. Ложилась рядом с бабушкой в её большую железную кровать и долгими зимними вечерами слушала о жизни девочки, рождённой с крестиком за ушком.
- Расскажи ещё, бабушка, просила я.
- Да ты уже наизусть выучила всё.
Но опять бабушка рассказывала, вспоминала забытые подробности.

 Она хорошо знала целительницу Анну.
В молодости бабушка болела по её словам"женской болячкой", я думаю, что всё-таки раком. Анна ей указала в каких травах надо париться.
 Бабушка отправляла меня в другую комнату, я подсматривала в дверную щёлочку. Она выливала в большое деревянное корыто кастрюлю с отваром травы и сидела в ней.

 Умерла бабушка в 93 года, эта"женская болячка" прорвала, я видела, как её рану обрабатывала двоюродная сестра, студентка мединститута.

 После смерти мы обнаружили у бабушки на русской печи шитые мешочки с разными травами.
 Не было у нас, тогда молодых, ума: -узнать, записать. Думали, столько лекарств разных, а тут какой-то бурьян.
 Так и сожгли всё, а жаль.

 Анна никому не передала свои знания, видно так было суждено, так распорядился Всевышний.

             *****