Мама, я папу нашёл - рассказ 2

Рассказал Чернобай Анатолий Васильевич
 (родился 16.04.1939 г., умер 14.02.2017)

 Мой отец, Чернобай Василий Антонович, на начало войны работал в организации «Заготскот». Перед войной прошёл военную службу в рядах РККА, имел офицерское звание, и в первый же день был призван в артиллерийские войска действующей армии.
 
Когда началась война, мне было два года и два месяца. Но помню, как сейчас: провожая отца на фронт, принёс и вручил ему свою маленькую подушечку:
 - Папа, возьми. Это, чтобы ты помнил о нас, когда будешь на ней спать.
 Мама, бывшая на последнем месяце беременности, горевала:  - Как же мы будем жить без тебя?
 Наверное, отцу было жалко покидать нас, наверное, ему самому впору было заплакать, и может поэтому он ответил жёстко: - Как и все остальные.
 
В связи с предстоящими родами мама не рискнула выехать в эвакуацию. Помню, что брат Боря родился в селе Потоки.
 Вскоре в Кременчуг вошли немцы. Мы жили тогда в маленькой, неуютной, просто мерзкой комнатушке в старом доме возле вокзала. Даже немцы на неё не позарились, не выгнали нас, как выгнали соседей.
 Жить в городе было голодно, а семья немалая, с нами ещё и бабушка жила, мамина мама - Кристина Епифановна. Слово «голодно» ни о чём не говорит. Ведь в доме не осталось  ничего съестного,  и  взять  негде.
 
Кушать хотелось постоянно, и мы зорко следили, когда немцы начнут готовить себе еду. Мы были начеку, ждали когда они вынесут и выбросят в мусорник очистки овощей. После того, как они уходили, собирали эти очистки, тщательно мыли и варили. Особенно вкусной была картофельная кожура.
 В селе прожить было легче, хотя тоже голодно, но люди делились последним. И мама решила перебраться в село рядом с городом, это была Кохновка. Нас приютила у себя мамина знакомая. Мы называли её тётя Женя. Кажется, фамилия её была - Костенко. Мама нашла себе какую-то работу в городе и каждое утро уходила пешком, возвращалась поздно вечером, ведь путь неблизкий.
 
Хорошо помню, как радовались люди, узнав о победе наших на Курской дуге, как тайком, по секрету сообщали важную новость друг другу. Вскоре после этого немцы начали отступать.

 Как-то ночью в Кохновку вошла отступающая немецкая часть. Мы спали в большой комнате. Среди ночи мама разбудила меня, все мы перешли в маленькую спаленку к тёте Жене, так как в дом набилось полно немцев. Ночью я встал по нужде и помню, как пробирался на улицу, переступая через солдат, спавших на полу в обнимку с собаками (видно, это была какая-то спецчасть). Офицер спал на лавке. Утром этот офицер получил сообщение о том, что в Германии во время бомбёжки погибли его жена и дети. С горя напился, бегал по двору с топором, кричал и крушил всё подряд. Изрубил на мелкие кусочки носки, которые солдаты развесили сушить на забор.

 Мать увела нас к соседям. Там перебыли ночь, утром со страхом подошли к дому. Слава Богу, та часть ушла, вместо неё пришла другая.
На огороде у тёти Жени горел костёр, на  котором  немец  варил обед. Вокруг разносились одуряюще-вкусные запахи, от которых громко урчал и судорожно сжимался мой голодный желудок. Я пошел в дом поискать кружку. Нашёл совсем маленькую, но другой не было. С этой кружечкой я и отирался возле костра. Немец уже снял с огня большущий казан, в котором, видно, варилась каша с тушенкой, и сейчас сыпал в кипящую воду порошок из брикета, заваривая кисель. Наверное, я уже порядком надоел ему своими безмолвными виражами с кружечкой в руках, он поманил меня и из большого половника налил в неё горячего сладкого киселя. Обжигаясь, я тут же проглотил его. Он показался таким вкусным, что осмелев, попросил ещё. Немец рассвирепел, вскочил с корточек и огромным тяжёлым сапогом пнул меня в тощий задок:
- Вэк! Вэк!

Продолжение следует: