И по-прежнему люблю кофе, роман, глава 24

24.
Отца я проводил, ближайшего друга тоже. Как-то быстро избавляюсь я от самых родных мне людей. Хотя, они ведь намекали, что задержаны были не просто так. А для того, чтобы выполнить свою миссию по отношению ко мне.  Странно, и миссия-то невелика, а люди, поди ж ты столько ждали.
Я накинул Борину куртку на плечи, не в руках же ее нести и тихо поплелся в сторону дома. Хотелось побыть одному. Осмыслить все это, хотя и так все передумано, Скорее всего, лишний анализ превратится в переливание из пустого в порожнее.
Несколько человек обогнали меня, я их не узнал, они меня тоже не окликнули. Значит не знакомы. Поглядывали в сторону, с интересом. Я тоже взглянул.
По другой стороне улицы шел, человек, смутно мне знакомый. Причем черты лица его, я помнил явно, а выражение казалось совершенно чужим, потерянным не свойственным этому лицу. Казалось он пытается что-то важное вспомнить. Но ему это никак не удается. И костюмчик местный висел на нем мешковато и сутулился он как-то слишком. Росточка совсем небольшого, глаза близко посаженные, лысеет, несмотря на обычный для здешних обитателей возраст, остановившиеся выражение лица, отчасти напоминает некое земноводное существо. Не то варана, не то большую ящерицу.
Где я мог с ним встречаться? Я даже помню его манеру говорить, только вот о чем он повествовал, не знаю. Удивительно, почему мне не запомнилось ничего из его разговоров. Неужели мне это было так безразлично и неважно?
Неужели? Мелькнула шальная мысль. Не может быть. Он же был жив-здоров, когда я отбывал сюда. Что же могло произойти?
А не узнал потому, что он всегда был окружен толпой – охрана, официальные лица, «ликующие» граждане. И, конечно выражение лица, уверенного в себе лидера.
Вот где довелось встретится с президентом. Как-то не особо его здесь чествуют. Ни почетного караула, ни гимна в его честь ни фанфар. Идет себе, как простой смертный. А ведь действительно, смертным оказался, а никто и не ожидал.
Любопытно, что могло случится. У кого бы спросить. Помнится, Борис говорил, что здесь в курсе того, что происходит в том мире. Наверняка есть какой-то новостной канал или что-нибудь подобное, надо к куратору обратится, он же обещал помогать.
Скорее домой, к прибору.
А может пройти за ним, понаблюдать? И тут же ответил себе.
И что ты думаешь увидеть, кроме тебя, никто на него глаз не таращит, хотя, поглядывают с интересом. Но ведь никто следом не идет. И тебе не нужно.
До дому дошел быстрым шагом, дверь, уже привычно, открыл ладонью и сразу к экрану. Нажал вызов куратора, указал не срочно. Пошел кофе варить, аппарат подал сигнал. Вернулся с чашкой. С экрана смотрел я, жутковато, а пора бы привыкнуть.
Я, с экрана улыбнулся мне стоящему с кофе в руке и, поприветствовав, пожелал приятного аппетита, кивнув на чашку.
Я, как всегда замявшись начал:
- «Скажите, уважаемый» - я старался выглядеть не слишком любопытным.
- «Как бы мне познакомиться с новостями, как бы правильно выразится, с той стороны»?
- «В вашем коммуникаторе» - сообщил мне собеседник,
- «Есть специальная опция, при помощи которой вы можете подключиться к любому телевизионному или радио каналу земли. И, соответственно быть в курсе всего там происходящего, если, конечно, доверяете официальным источникам.
Если это вас не устраивает, вы вольны обратиться к всемирной сети интернет в которой, однако, в соответствии со здешними порядками, не будете иметь возможности обратной связи».
- «Спасибо, большое» - захлебнулся от радости я.
- «А как это сделать?
Мне ответили. Возможность эта была настолько элементарной, что я подумал, и сам мог бы дойти до сути не беспокоя куратора.
Но поскольку сеанс связи состоялся, я не удержался от вопроса.
- «Скажите, пожалуйста. Я сегодня видел человека очень похожего на президента. Это он»?
- «Он» - коротко и безразлично ответил мой собеседник.
- «Мне как-то показалось странным, что он идет один, без охраны и выражение лица у него какое-то потерянное».
- «Здесь никто не нуждается в охране» - мне показалось, что всегда спокойный куратор, несколько раздражен.
- «Все находящиеся в этом мире и все происходящее здесь полностью контролируется. Никаких непредвиденных ситуаций случится не может.
Все надежно защищены. Если вас беспокоит возможность того, что кто-то из личных или других побуждений может напасть на лицо, облеченное в том мире властью с целью наказать или отомстить, это невозможно.
Прислушайтесь к себе. Есть ли в вас хоть малейшее желание кому-то причинить вред? Очевидно, что нет. Агрессия не культивируется, практически она исключается. .
Решения о возможных карах принимается на самом высоком уровне, и они обжалованию не подлежат.
А что касается выражения лица субъекта, которого вы встретили, оно естественно для тех, чья память полностью очищена.
Он не помнит ничего из того, кем он был в том мире, какие функции выполнял, удалено все, кроме чисто физических инстинктов, его ничего не беспокоит. Так что замеченное вами, как вы выразились, потерянное выражение лица вызвано, скорее всего чисто физиологическими причинами. Может быть ему требуется посетить туалет, а может быть он проголодался, может быть ему жарко, либо, напротив, холодно, вот он и пытается вспомнить, каким образом достичь желаемого. Не беспокойтесь, он вспомнит или, в случае необходимости получит помощь».
- «Жестко» -проговорил я.
- «Но справедливо» - ответил мой собеседник.
- «Значит были основания, поступить с индивидом таким образом. В данный момент, скорее всего уже завершен подробный анализ его действий, как во время пребывания в должности, так и до него».
- «Но по отношению ко мне, ничего подобного не происходило» –встрял я.
- «Ваша жизнь – проста как яйцо, все ваши грешки на поверхности, положительные деяния – выпуклы и очевидны.
Здесь же – тайна покрытая мраком. Двойная, а вернее тройная жизнь.
 Одна –для граждан, с придыханием, следящим за тем, что им позволили увидеть. Другая – для окружения, приближенных, посвященных в тайны, непосредственных исполнителей той воли о которой никто не должен знать и не узнал, до сей поры там.
Здесь же тайн нет, все явно и открыто, даже та, третья, личная, своя жизнь, которая, так тщательно скрывалась ото всех, даже самому туда заглядывать дозволялось крайне редко, очень возможно он никогда и не позволял себе взглянуть туда, столько ужасного там можно было обнаружить.
И оправдания, которыми прикрывались деяния, в данном контексте выглядят настолько нелепыми и надуманными, что не выдерживают никакой критики.
Здесь нет коллегии адвокатов, которые в земном правосудии способны выдать желаемое за действительное и определенным образом, как правило путем подтасовки фактов и ложным свидетельствам, трактовать в пользу обвиняемого спорные моменты. Повторяю – Всевышний владеет подлинной картиной произошедшего скрыть что-то либо каким-то образом извратить факты не получится. В расчет принимаются мысли и деяния как следствие этой мысли, а не слова, которыми пытались прикрыть и извратить истинную причину поступка.
И абсолютно безразлично чем вызвана эта ложь умышленным желанием польстить своему ущербному самолюбию или же усиленная и часто культивируемая безграничной властью психическая патология человека, считающего себя вождем нации.
Освобождают мозг подопечного потому, что никакая, даже тренированная годами власти психика не выдерживает, когда все так тщательно скрываемое достается на поверхность, рассматривается беспристрастно и внимательно и оценивается с точки зрения пользы или вреда, привнесенного субъектом народу.
Уже после первого общения и демонстрации ленты событий жизни со всеми подробностями, которые индивид пытался забыть и про себя, и для себя даже считал забытыми, подопечный впадает в исступление и, для сохранения возможности мозговой деятельности, его отключают от всех прошлых воспоминаний, как тяжело больного погружают в искусственную кому, дабы сохранить его личность.
 Я не припомню случая, чтобы те деяния, которые можно поставить в заслугу руководителю, хотя бы отдаленно могли сравнится с количеством преступлений им совершенных.
Вспомните притчу о том, как перед страшным судом на чаши весов выкладывались добрые и злые дела и, в зависимости от того, какая чаша перевесит, принималось решение. Это, конечно утрировано, но где-то похоже.
Видите ли, даже одно деяние, когда ради собственной корысти или чьей-то выгоды лицо, обличённое властью, принимает заведомо преступное решение, этот его поступок, может «перевесить» сотню дел, которые тот ставит себе в заслугу. 
Поэтому такая душа, как объект дефектный, не выдержавший испытания, не справившийся с земной жизнью и властью, возложенной на него волею обстоятельств или, иногда злонамеренными действиями третьей силы, скорее всего будет утилизирована. Распылена на составляющие и после полной очистки и смешивания с подобным же материалом, использовано как сырье для создания новых качественных душ.
А что будет с объектом, встреченным вами на улице, имею ввиду тело, о нем решение будет принято очень скоро, я не помню, чтобы такие «тени» блуждали по нашим прекрасным местам более двух-трех дней. Кому нужен этот зомби? Он никого и ничего не помнит и с ним, после того, как стала известной его действительная сущность, вряд ли найдутся желающие общаться.
Тело также пойдет в переработку.
- «То есть» - опешил я.
- «От него ничегошеньки не останется»7
- «Здесь, нет, да и там тоже. Земля к земле.
И в том мире, спустя какое-то время придет осознание тяжести всего совершенного данным человеком во время его пребывания в земной юдоли и в истории о нем останется лишь упоминание, как о жестоком, не заслуживающем оправданий диктаторе. Аминь»!
- «Аминь»! – повторил я в замешательстве.
- «Благодарю вас, вы, как всегда исчерпывающе ответили на мои вопросы и теперь у меня есть повод поразмышлять».
- «Желаю вам приятных размышлений, обращайтесь». –улыбнулся моим лицом с экрана собеседник и экран померк.