Мой друг негр

У меня есть друг. И он негр. Ну как негр, эфиопский еврей, вообще-то. Я с ним когда-то вместе работал в психбольнице в Израиле. Сумасшедший дом наполнений евреями — представили себе? Так вот — я там работал! На этом снимке (см. картинку над текстом) одной рукой я заключаю в объятия своего друга, эфиопского верея по имени Шломо А другой рукой тоже обнимаю, но нашу общую с ним начальницу по имени Катя. Фотосессия происходит в самом сердце буйного отделения. За нашими спинами можно видеть часы, показывающие иерусалимское время и экран, на который транслируется всё, что происходит в каждой палате …
Насмотревшись за годы работы на этот экран я телевизор уже не смотрю. Потому что всё, что показывается по федеральным каналам, всякие Украины там, мне кажется пресным и невыразительным по своему содержанию…
Кстати, моя кукла Лена придерживается того же мнения:
— Телевизор посмотришь — вроде и неурожаев нет, всего избыток. А как в магазин пойдешь — так цены на продукты скачут как бешенные. Так что давай, собирайся, в Торговый Центр меня повезёшь.
…Я давно уже живу в Новом Уренгое и моя деятельность бесконечно далека от реалий острого отделения израильской психбольницы. Но сегодня мы, то есть я, и ныне возлюбленная мною кукла Лена, собираемся навестить моих бывших коллег, с которыми столько мацы съедено…
— Ну что опять не так? Да чем тебе не нравится моё платье то!?
Сегодня кукла Лена одета нарочито архаично, но, на мой взгляд, несколько вызывающе.
— Весёленькая такая расцветка, спокойный деревенский стиль… Ну и с чего пациента буйного отделения приходить в возбуждение? Учти, нехристь, если ты не прекратишь надо мной издеваться — последствия для тебя будут просто устрашающими. Да, ты мне переводишь деньги на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю. Но эти наши денежно-половые отношения даются мне день ото дня всё с большим трудом, так ты себя ведешь ...
— Кукла Лена, так ты обрисуй круг своих претензий — и я сразу исправлюсь, — угрозам куклы Лены такого характера я не могу противостоять просто физически. Поэтому результат такого рода бесед между нами предрешен заранее.
— Ну вот что ты, к примеру, думаешь, глядя на меня? — подводит черту беседе кукла Лена.
— И вот ты, кукла Лена, бежишь по полю мне навстречу, скидывая с себя всё лишнее …
— Ну вот видишь, сюжет «Пастушка в полях». Сам же размашисто и описал. Действительно, всё же более чем невинно. Не волнуюсь, я тебя не скомпрометирую. Максимум, скажешь своим еврейским буйно помешанным: «Стяжание небесного Иерусалима путем завоевания Иерусалима земного возможно только таким путем, пейсатые! Верьте мне проаво …». И пусть думают себе над твоими словами, может им это на пользу пойдет.
— Декольте то у тебя какое глубокое, кукла Лена … — продолжаю я малодушно канючить. В душе понимая, что всё это совершенно бесполезно, — И это заставляет меня задуматься.
— Если тебя что-то заставляет задуматься — то и задумайся. На то ты и еврей. А мне от негров скрывать нечего. Слушай, христопродавец, а может ты, ко всему, еще и расист!? Финансовые аналитики из числа моих бывших поклонников это давно предсказывали, кстати. «Ай-ай-ай-ай-ай убили Кука, убили негры. «Новичком», блин, заморили! Но есть почему-то не стали …». Вот где рассадник матерого сионизма то. Ну так ты прямо и скажи перед лицом своих бывших коллег и товарищей.
— Я не антисемит, кукла Лена. У меня даже друг есть — эфиопский еврей ...
Спорить с куклой Леной я не могу. Тем более, что она, как обычно, права. В среде иерусалимских негров она меня точно не скомпрометирует!