Путь сквозь мглу

Из Саги О Викторе. ПУТЬ СКВОЗЬ МГЛУ

Снег пошёл внезапно. Когда Виктор вышел из Краснодона, небо было ясное, без единого облачка. Степь дышала, словно дремлющий великан. Потоки ветра то стихали, то снова поднимали над землёй колючую снежную пыль. Снег ослепительно сверкал на солнце. Ничто не предвещало бури.
 Виктор шёл, погруженный в свои мысли, и не видел, когда и откуда налетели свинцово-серые тучи.  Он заметил их, когда уже повалил снег. Вскоре ветер усилился и начал закручивать вокруг него снежные вихри. И вот уже Виктор оказался среди белой мглы, в степи, один на один со стихией. Снег валил так часто, что стало невозможно различать дорогу.

Осознав, что среди этой бешеной белый круговерти ничего не стоит заблудиться, Виктор так сильно испугался, что намиг даже замер, будто парализованный. Дрожь пробежала у него по спине. Нет, нельзя стоять на месте! Это ещё хуже! Ведь оглянуться не успеешь, как тебя заметёт снегом! Даже не заметишь. Просто уснёшь и исчезнешь, растворившись в непроглядной мгле.
 
Это смерть. Кто бы мог подумать, что она может быть такой? Хотя кто сказал, что не может? Смерть ведь бывает разный, какой угодно. И никто не может знать ее заранее...
 Он поймал себя на этих странных, жутковатых мыслях и попытался отряхнуть их, как навязчивое хлопья мокрого снега, что норовили забиться за ворот куртки, добраться до шеи, до спины, до разгоряченного ходьбой тёплого тела, такие мертвенно холодные и липкие.

Виктору вдруг вспомнился его давний сон, в котором он был один посреди осеннего леса, терзаемого бурей, что беспощадно обрывала с деревьев листья, и один из них упал ему за воротник и прилип намертво. Лист был такой же холодный, как этот снег. То ли от воспоминания об этой липкой жути, то ли от холода по всему телу побежали мурашки. Тут в крутящемся белом вихре ему привидилось спокойное лицо Нади Фесенко. И снова память дорисовала его таким, каким оно представало перед Виктором в ночи, на партизанской стоянке, родственное луне, невозмутимое, отстранённые, вовсе не такое, какими бывают лица живых людей.
Ещё тогда Виктор это почувствовал. А теперь он знал, что Нади нет на земле. Он боялся себе представить, что за этим стояло, приблизиться к её полупрозрачному образу и рассмотреть его поближе. В конце концов, если смерти не миновать, какая разница, исчезнуть ли в белой мгле или в расстрельной яме? И когда он так подумал,  Надино лицо  предстало перед ним мёртвым, с волосами, слипшимися от крови у висков, с глубокой раной в голове. Она подняла на Виктора остекленевшие глаза, и взгляд её так отчётливо напоминал взгляд рыбы, выброшенной на берег, но голос, живой и твёрдый, раздался у него в ушах: "Не стой! Иди! Живей!"
 За снежной мглой он едва видел собственную вытянутую вперёд руку. Идти было тяжело. Ноги по колено увязали в снегу. Ему оставалось лишь довериться и двигаться на призрачный Надин голос. И он шёл.
 Чем дальше, тема меньше становилось ощущение жути, и идти сквозь метель вслед за призраком уже не казалось странным. А может быть, он сам уже превратился в призрак? Виктор сомневался, не спит ли он, и на земле ли всё это происходит. Он даже перестал ощущать холод. Тело его потеряло чувствительность. И опять пришла прежняя мысль, только уже повернулась иначе: может быть, это лучше - исчезнуть в снежной буре, идя за призраком расстрелянной фашистами Нади, чем тоже угодить к ним в лапы? Ведь это нельзя назвать дезертирством, и никто не упрекнет его!
Но Надя рядом, и она слышит его мысли. "А ну-ка брось! - отчётливо звучит у него в ушах её тихий, но требовательный голос. - Я всё ещё секретарь подпольного обкома комсомола, а ты - связной!"
И Виктор вдруг понимает, что это значит: быть связным между небом и землёй. Ясно, что ему тоже придётся побывать там, где побывала Надя, пройти такой же путь, чтобы также, как она его теперь, проводить своих ребят через бурю, в который нельзя не заблудиться, когда идешь один. А раны на голове у Нади, если приглядеться, не от пуль, и от этого ещё страшнее. Но она не хочет, чтобы он узнал слишком много раньше времени. "Не смотри так пристально!" - приказывает Надин голос, и её призрак исчезает, оставляя его один на один со свистящим и завывающим на все лады бешеным ветром.

 Он не мог потом вспомнить, как добрался до города.
 Виктор очнулся в квартире на улице Коцюбинского, на кровати, на которой уже спал однажды. Он открыл глаза и увидел над собой склоненное лицо Светланы.
- Ну, наконец-то! - произнесла она со вздохом облегчения, трогая его лоб тыльной стороной ладони. -  Вот и жар у тебя спал! Ты так долго бредил! Больше суток.
- Больше суток? - переспросил Виктор, с трудом разомкнув слипшиеся губы. - Ничего не помню.
- Ещё бы! - горько улыбнулась Светлана. - А как ты Надю звал! Если бы ты сам себя слышал! Ты и пришёл уже без памяти. Вот только зря. Не надо было тебе сюда приходить. И вообще появляться в городе. Это слишком опасно для тебя. Ты рискуешь, Витя...