Гора Черничная

В начале пятидесятых годов наша семья жила в деревне, что расположилась на берегу красивой реки. Невдалеке начиналась тайга. В тайге возвышалась гора, покрытая сосновым бором. В бору было много лесной ягоды, черники. Поэтому гору называли Черничная. Мы с братом летом часто ходили на реку рыбачить и тем помогали семье выполнять «продовольственную программу» в голодные послевоенные годы. Обувь берегли, потому, как и многие деревенские мальчишки, чаще летом ходили босиком.

Однажды, когда мы возвращались с очередной рыбалки, нас окликнула соседка тетя Таня.

- Эй, рыбаки. Не угостите ли рыбкой?

Мы хорошо знали тетю Таню и дружили с её сыном и дочерью, нашими сверстниками. Конечно, мы отдали ей несколько небольших налимов. Как-то я зашел к ним, чтобы пообщаться с ребятами. Но моих друзей не оказалось дома. Тетя Таня угостила меня ватрушкой с творогом. Лучших постряпушек, чем пекла тетя Таня, я в жизни не ел. Тетя Таня села на крыльце рядом со мной, наблюдала, как я уминаю ватрушку. Выбрала момент и спросила.

- Вот, вы с братом ходите на рыбалку, далеко в тайгу уходите. Не страшно?

- А чего бояться-то?

- Как чего!? И медведь там бывает, и мало ли что. А медведя хоть видели?

- Да, однажды видели, как он черёмуху с куста объедал. Но мы убежали, а он не погнался за нами.

- Так вы, ребята, будьте осторожнее. Мало ли что. Я тебе, вот какую историю расскажу. Хоть нам наказывали, чтобы никому об этом не говорили. Мало ли что.

В свое время рассказу тети Тани я не придал значения. Но, видимо, настало время и мне поведать об этом…

Случилось это перед самой войной. В конце июля, когда поспела черника, как и каждый год, собралась молодежь на Черничную гору за ягодой. Взрослые-то все всегда на работе. Много народу пошло. Рассыпавшись по лесу, черпали ягоду бирками - деревянными ковшиками с длинными зубцами, как у редкого гребешка. Время от времени аукались, перекликались, чтобы не потерять друг друга из виду. Пришло время возвращаться домой. Собрались все на полянке. Но одной молодой женщины (назову её Надя) недосчитались. Долго кликали, кричали. Но никто не отзывался. Посоветовавшись, самых младших отправили домой, а парни, что повзрослей, до самого вечера бродили по лесу, кричали, стучали палками по стволам деревьев, аукали. Но к ночи вернулись в деревню с плохой вестью.

Поиск продолжили на следующий день. Но теперь уже взрослые мужчины, опытные охотники с ружьями да с собаками. Кричали, стреляли вверх. Но все тщетно. В одном месте молодая собака взъерошилась, завертелась на поводке, заскулила, прижимаясь к сапогу хозяина. Другая, более опытная взяла след, довела его до берега реки и остановилась. Видимо след ушел в воду. Так охотники и вернулись ни с чем. Решили, что женщину задрал и утащил медведь. (Там, на Черничной горе их до сих пор много бродит).

Родители Нади погоревали, погоревали, но постепенно в деревне стали говорить об этом случае все реже. А тут и август, уборочная в колхозе. Все в заботах, в суете.

В один погожий сентябрьский день у парома, что ходил через реку, скопилась большая толпа пеших и на телегах. Всем переправиться поскорей хотелось. Как и полагается, там были и вездесущие деревенские мальчишки. Один из них, глядя на реку вдруг закричал.

- Смотрите, смотрите! Что это там плывет?

Все кинулись к перилам парома и увидели, мимо парома течением несет какую-то корягу, а за неё, уцепившись руками, волочился человек. Двое мужчин прямо в одежде кинулись в воду и вытащили пловца на берег. Подбежали женщины.

- Ой, ой! Да что же это такое? – завопили женщины.

- Да ведь это же наша Надька,- заорала во весь голос одна из них.

То, что назвали Надькой, было похоже на живой скелет. Одежда висела грязными оборванными клочьями. Ввалившиеся глаза на изможденном лице ничего не выражали. Худые синие руки сжимали корявый сук. Тут же кто-то снял с себя фуфайку и обернул исхудавшее безжизненное тело. Мученицу положили на солому телеги и рысью погнали лошадь в деревню. Привезли её в медпункт, натерли грудь и спину спиртом, завернули в теплые одеяла, дали немного теплого молока. Бедная женщина не проронила ни слова. Только стонала и кашляла. Вскоре заснула и продолжала кашлять во сне.

На следующий день, едва придя в себя, она чуть слышным голосом рассказала о том, что произошло с ней в тот день, когда собирала чернику…

Надя увлеклась ягодой и отбилась от общей толпы. Неожиданно перед ней во весь свой огромный рост возникло лохматое существо, похожее на медведя. Оно стояло на двух задних ногах почти, как человек. Сильные руки свисали вдоль туловища. В одно мгновение зверь схватил женщину поперек, плотно прижал к своему телу так, что она не могла и пикнуть. Большими шагами, вприпрыжку, но почти бесшумно он понесся по тайге. Вброд перешел реку и двинулся вверх по берегу, унося с собой жертву.

В расщелине скалы, под упавшим большим кедром было что-то похожее на медвежью берлогу. Выдранные с корнем небольшие деревья служили кровлей. Внутри – сухие ветки, трава. Похититель осторожно уложил женщину на дно логова. «Значит, съест сейчас, - подумала Надя». Некоторое время чудовище смотрело на женщину маленькими колючими глазками. Потом не то хрюкнул, не то рыкнул и медленно вылез из берлоги. Вскоре она увидела, как зверюга стал заваливать вход в берлогу различными ветками, стволами деревьев, огромными камнями.

Всю ночь не живая, не мертвая Надя просидела, скрючившись, и дрожа от страха и холода. Под утро хозяин явился с куском мяса какого-то животного и положил его у ног. Сырое мясо она отказалась есть. Через несколько дней хозяин снова вернулся. На этот раз он принес большую рыбу. Голод взял свое, и Надя стала привыкать к сырой пище. Несколько раз он приносил охапки кустов черники, черемухи, на которой были ягоды. Потом приносил кедровые шишки. В своем присутствии чудовище давало возможность выйти женщине наружу. Ждал, пока она оправится. Встав на четвереньки, долго нюхал её мочу и снова водворял беднягу в логово.

Через несколько дней совместного проживания монстр, мыча и урча, стал проявлять к женщине внимание в виде грубой ласки. От него несло каким-то жутким запахом. Надя почти не сопротивлялась, уступила чудовищной силе. Так случилось несколько раз.

Наступила осень, стало холодать. Надя поняла, что пропадет здесь совсем и решила бежать. Но это было невозможно потому, что уходя, хозяин накрепко заваливал вход в берлогу. Возвращался с добычей он каждый день, но иногда через два-три дня. Однажды, когда чудовище ушло на очередную охоту, Надя сумела выкарабкаться из завала. Осторожно спустившись к реке, она мягко прошла несколько шагов до берега и медленно, без лишнего шума вошла в воду и побрела вдоль берега. Отойдя несколько десятков шагов от логова, она зашла глубже в воду. Холодная осенняя река обожгла и без того прозябшее женское тело. Надя погрузилась в воду, и течение горной реки легко подхватило её и быстро понесло по волнам. Надя почти не умела плавать, но, балансируя руками и ногами, она все же плыла, постоянно поглядывая на берега. Погони не было.

Проплыв несколько сотен метров, она вышла на противоположный берег, стащила в воду какую-то валявшуюся на берегу корягу и, ухватившись за нее костлявыми пальцами, отдала реке свою судьбу. Вскоре изможденная женщина почувствовала, что совсем окоченела. Руки и ноги её не слушались. «Вот, наверно и наступил мой конец. А умирать-то оказывается совсем не страшно», - подумала Надя. Течение все несло и несло её не то дальше от смерти, не то навстречу ей.

Наконец тайга расступилась, горы стали ниже, появились на берегах покосы, поля. Послышались людские голоса. Надя ничего этого уже не видела и не слышала. Силы совсем её покинули. Но пальцы инстинктивно крепко сжимали спасительную корягу.

- А дальше ничего не помню, - заключила Надя. Помню, что люди что-то кричали.

Через пару дней из райцентра в больницу приехал милиционер. Достал из полевой сумки тетрадь, карандаш и, закрывшись в палате, с Надей один на один долго о чем-то беседовал. Любопытная медсестра пыталась подслушать их разговор. Но слышно было плохо. Единственное, что она могла разобрать, как милиционер несколько раз настойчиво с особым ударением задавал один и тот же вопрос: «Что он говорил? На каком языке он говорил? Он вообще-то умел разговаривать?»

На следующий день милиционер увез Надю в плетеной кошовке в райцентр. Сказал, что ей необходимо серьезное лечение. После этого Надю никто в деревне не видел. Прошел слух, что она была беременна и вскоре умерла в больнице. Но родным почему-то тело не выдали, чтобы предать земле, как положено.

С тех пор, как я услыхал эту трагическую историю, прошло уже больше шестидесяти лет. Когда я стал подводить итоги пройденного мною пути, вдруг вспомнил об этом. Приехал в деревню моего детства, чтобы уточнить, что да как все это было. Но никто ничего мне сказать не смог. Кто знал, все уже давно умерли. Нет давно и тети Тани, поведавшей мне в детстве эту тайную историю.

Но думаю, что настало время и мне поделиться об услышанном в далеком детстве.