Гараж-сейл

Человек непостижим. Практически как Бог. Это может сказать любой, кто хоть раз побывал на гараж-сейле. Или тем более, кто сам его проводил.
Что это такое? Как вам сказать… Прожив два десятка лет в США, повидав немало всякого, феномену гараж-сейлов удивляюсь всё более. Так вот, что же это такое?  Нашим людям до боли знакомо слово гараж. Учитывая еще культовый фильм Эльдара Рязанова. Продвинутым в терминологии рынка уже давно известно слово «сейл» – распродажа. Но всё это выходит на иной уровень психологической глуби при их соединении в «гараж-сейл».
Блошиный рынок или толчок – напрашивается синоним. Да, но более камерный – где около дома на всеобщий обзор вываливается вся подноготная семьи-фэмили. Вещи чопорных, полузабытых предков, выросших детей и умерших собак. Это то, что годами, если не веками, копилось в подвалах, чердаках, полочках и шкафчиках. А еще это итог постоянных, чуть ли не ежедневных шопингов и всех полученных за жизнь подарков. И ладно бы еще новые, неиспользованные предметы, но они как раз составляют меньшую часть всего этого великолепия.

На гараж-сэйле можно найти абсолютно всё, кроме еды: утварь, мебель, цацки, блестяшки, пустые бутылки, выцветшие фотографии самого разного содержания и косые рамки для них, маечки и трусики, носки-чулки, сто-летнюю обувь, календари и  рекламные проспекты, ржавые гвозди, пилочки и ножички, неясного пред-назначения железки и картонки, игрушки и куклы от нудистского до королевского стиля, лампы и зер-кальца, подушечки и вырезки из журналов середины прошлого века.

- Это же габич –  поначалу говорила я мужу. То есть, мусор.
- Ю вил сы – ответил он. Значит: сама увидишь.
И мы выволакиваем на белый свет кучи залежавшегося  скарба: сумки, коробки с туфлями и без, статуэтки  в стиле кич, фонарики,  подставки под что-то неизвестное,  облезлый стульчик («О нет, это память о моем детстве – вопит муж и тут же тащит его назад в подвал), мельнички, вазочки, горшки и черепки… Словом, перечисление всей этой красоты может занять неоправданно много вашего драгоценного времени.
И началось. Откуда ни возьмись, прибывает народ. То бишь покупатель. Авто тормозят практически все. Надо же, и не ленятся затруднять свои двухцентнеровые телеса! Ради чего? Ведь, небось, и у самих такого добра навалом. Такого же винтажа…
 
Ведьминский наряд схватили на ура, с его мега-шляпой и метлой.
Быстро ушла также страшная сковородка, которую хотели отнести на помойку. Покупательница заявила: ай эм метал пёсон, что в переводе "я железный человек" и потому беру вашу сковородку!)
Порошок, отпугивающий лосей. Господи, ну, он-то кому нужен? Взяли сразу. Не торгуясь. Лоси достали, видно.
Но всё по полдоллара и максимум до пяти.
 
Молодой крепыш в рваных джинсах долго в упор смотрит на чучело макаки. В ее круглые маленькие глазки.
- Два доллара? Давай!
Потихоньку идёт всё - потертые коврики, продав-ленные и засаленные  кресла и настольные лампы, старые коробки – от сигар или конфет… Кстати, на виртуальном рынке и-бей за них вообще идет аукцион – последний раз за 285 долларов коробку от сигар купил "мафиози" с итальянской  фамилией из Нью-Джерси.

Начинаю понимать: обычное старье для потомков авантюристов-фронтиров – это уже антиквариат. Под этим словом – антик – они разумеют вовсе не произведения искусства, как  русские и европейцы. Вот эти сплющенные держатели салфеток – антик! Эти заржавевшие булавки – еще бы! 
Глаза наших «клиентов» горят и цепко ищут.  Да, давно я не видела людей в таком количестве… Тут ведь по улицам не побродишь просто так. Как у нас по Тверскому-Невскому… Только на машине до магазина и назад. Ловлю себя на мысли, что меня даже пугают живые двуногие существа. Что у них в голове? Зачем им всё это барахло?
И ведь это не бедняки – средний и выше уровень до-ходов. Что ими движет? Желание прикупить что-то почти даром? Вряд ли только это. Ведь на официальных распродажах в маркетах это можно сделать в более санитарных условиях. ТОлько там не поговоришь - такой стоит ор и шум.
Коллекционеры? Пожалуй, да. Однако тоже не все.
 
У кого-то смол бизнес: купить десяток носовых платочков за бакс и потом продать по этой же цене каждый. Итого уже 10 зеленых.
Ювелиры, одетые с иголочки, роются в кучке барахла – бусинки, обломки колец, любые монетки, треснувшие заколки и пуговицы.  И никакого смущения или стыда.

- Не могу проехать мимо – с этими словами из машины вываливается необъятная дама в шортах. Ее привлек кусок старой рыжеватой ткани, пылившийся на чердаке лет шестьдесят. Половая тряпка – так определила ее я. Не женщину, ткань.
- Беру – решительно заявляет дама.

А тут еще рядом несколько рулонов обоев – тоже сто лет в обед. Их тоже забирают. Со словами «Товар не сильно нужен (нот нессесери), но цена нравится».
И так далее, в том же духе.
Моему удивлению нет предела.
В присно памятных девяностых  у нас бабушки такими вещичками – да лучше! – торговали, разложив их на газетах прямо на земле.
Набор старых саше, галстук с нечётким брендом и заварник в виде белочки... На лету!
У меня сложная гамма эмоций. Мелькает мысль – а может, это бережливость? Бессознательное стремление продлить жизнь вещам? Вопреки агрессивному маркетингу, этому маховику, цель коего – заставить людей выбрасывать вполне годное и покупать новое. Желательно каждый божий день. А ведь выброшенный товар – чей-то выброшенный труд, ресурсы природы… Еще больше зарабатывать, чтобы еще больше покупать – делать выручку гипермаркетам. И быстрее опять выбрасывать, спеша на очередной шопинг… Дурная бесконечность, именно так это называется. И в этом беличьем колесе человека уже и не видать – ведь он там крутится с бешеной скоростью… Вынужден. А кем?

А вот тут, на этом гараж-сейле, человека хоть на капельку, но видно. Осторожно, потихоньку приоткрываются эти закрытые футляры с нарисованной улыбкой-смайлом. У которых всегда всё файн. "Файн" было даже тогда, когда в Нью-Йорке башни упали. Которые так похожи на жующих роботов.
И от которых наваливается удушливая тоска, и рвется сердце к своим - на родину, за любые деньги, с тремя пересадками, на любых условиях… Но это уже другая тема. Сокровенная…
Не во всех, конечно, далеко не во всех, но всё же проступает в этой игре с вещами нечто человеческое – ведь что ему, этому ковбою до старой авторучки? Или потемневшего дверного колокольчика?
Осеняет: а может, это желание приобщиться к истории? И творить ее самим? Она же у американцев с гулькин нос, и столетний предмет для них – как для нас тысячелетний. Вещность – вечность? Ну хоть чуть-чуть…

А может, не хватает им общения? Атомизация – а попросту то, что  культивируется психология индивидуализма, причем крайнего. И все в основном по норкам своим сидят, и уж тем более, в «пандемию». А душа-то протестует, коли жива еще. И вот так – через вещи – можно найти повод вступить в контакт с себе подобными. И что-то спросить. И что-то рассказать о себе. 
Дети они и есть дети…
- Дайте-как мне вот эту машинку!
 И я протягиваю очередному толстяку игрушечный джип без колеса и слушаю историю о его незапамятном канзасском детстве.
Да и мне уже не так скучно здесь, в плоской - то есть, одноэтажной Америке...