Качели мертвеца

Скрииип. Скрииип. Скрииип. Скрииип.

Тьфу, пакость. Мерзкий однообразный звук за окном повторялся снова и снова.

Я знал, что его издают старые железные качели во дворе перед нашим домом.

И тихонько матерился про себя, какому вообще идиоту взбрело в голову качаться на них ни свет, ни заря?

Часы на кухне показывали пять утра.

«Быдло проклятое», - думал я раздраженно, зажигая огонь под чайником.

 На дворовых скамейках  вечерами вечно обретались компании местных алкашей и громко матерящихся подростков с баклажками пива.

 А качели так еще и облюбовал для себя недавно вышедший на волю из мест заключения сын соседки из четвертого подъезда – ворюга и нарколыга.

Закинувшись дурью, торчок, вытянув длинные тощие ноги в потрепанных джинсах, обычно неспешно покачивался туда-сюда с запрокинутой головой, ловя приход, кайф или как там все это называется у наркоманов.

 Ну, не в пять же утра!

Козлы. Быдло. Скоты.

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

Соседи по дому тоже бесили. Ясно же, что звук качелей слышен не мне одному. Да я-то не сплю уже.

На работу мне было к восьми, но я всегда любил вставать пораньше, еще засветло. И не спеша идти к трамвайной остановке через пустынные дворики.

Но всем прочим в доме, казалось, до назойливого скрипа и дела нет. Неужто, и впрямь по фигу? Да нет, ясно, что просто связываться боятся. Чего угодно от этой алкашни ждать можно. А уж тем более – от каких-нибудь пьяных подростков. Кинут камень в окно – вставляй потом стекла. Вот, и охота была замечания делать.

Соседка Люба, плача, вообще сетовала, что живет в постоянном страхе с сыном-наркоманом. Приделала было щеколду на дверь в свою комнатку – выбил. Еще и пригрозил: «Не смей закрываться, сука, прибью! С меня на зоне запоров хватило». Пенсию отбирает. Вещи из дома продает. Окурки прямо на пол бросает. Всюду в квартире вонь, грязь. Шприцы валяются. Ватки окровавленные. Людям уже стыдно в глаза смотреть.

Скрип-скрип.

В воображении почему-то возник отчетливый образ именно сидящего на качелях соседа-наркомана, который с отрешенным видом глядит на окна своей квартиры, что располагалась аккурат напротив.

Не утерпев, выглядываю, наконец, в окно.

В тиши раннего летнего утра сами по себе раскачиваются тяжелые железные качели.

Ни души.

«Слез уже, гад. По инерции двигаются». Отвернулся, налил себе чаю, снял с плиты ковшик с вареными яйцами.

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

Да что за… Может быть, ветер?

Кусты и деревья на улице замерли, недвижимы... Высунул руку в форточку – нет, ни ветерка.

Скрип-скрип.

По спине пробежал холодок. В мозгу всплыли  кадры «Зловещих мертвецов», где сама по себе стучит о забор свисающая откуда-то сверху секция из досок. Брр.
 
Отгоняя внезапно нахлынувшее противное ощущение липкой жути, перекрестился. И даже трижды сплюнул через левое плечо.

Нет, что за чушь. Понятно, что там кто-то сидел и просто только что соскочил. «Интересно, а сколько они так могут раскачиваться по инерции?»

Самое прикольное, что амплитуда раскачки вроде как даже и не думает уменьшаться. Будто кто-то невидимый так и продолжает отталкиваться ногами от земли. Вперед-назад. Вперед-назад.

Да уж. Странные дела, однако.

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

Все, не буду больше обо всякой ерунде думать. То же мне, полтергейст…

Позавтракав и собрав сумку, вышел во двор. Проходя мимо раздражающего слух источника противного звука, повернул к нему голову.

Скрип-скрип, скр… Качели замерли буквально на «полускрипе». Ну вот, и вся инерция кончилась. А я-то уж себе нафантазировал. Чисто, «Брюс Кемпбелл против Армии Тьмы».

Отойдя всего несколько шагов по направлению к дороге, внезапно резко вздронул, как от удара: позади за спиной, словно гвоздем по стеклу, снова раздалось уже знакомое «скрип-скрип».

Остолбенев на секунду, замедлил шаг. Обернуться, не обернуться? Вот, Хома Брут оглянулся на Вия посмотреть – и что? Пропал… «Славный был человек, Хома! - сказал звонарь, когда хромой шинкарь поставил перед ним третью кружку. - Знатный был человек! А пропал ни за что…»

Ой, да ну. Наверное, тот хмырь, который на качелях сидел, просто за пивом бегал. Колосники с утра у алкашей горят.

За работой обо всей этой утренней «мистике» с качелями и думать позабыл совершенно.

Отпахав на дежурстве положенные сутки и уже подходя к дому, у дверей подъезда наткнулся на свою бабушку, с озабоченным видом судачившую с прочими соседками.

- Здравствуйте, барышни. Ну, и чего это вы с утра пораньше тут митингуете?

- Здрасте-здрасте. Ой, да у нас же, представляешь, опять в доме покойник! Ты вчера как ушел, милиция приехала, скорая, труповозка... И знаешь, к кому? К Любе, из четвертого подъезда. У нее ночью сын-наркоман на оконной ручке повесился…