Философия техногенеза в техносфере. 1912 год

Из книги "Динамика пространство и время"

 Раздел 45

1912 (10)

Психология

   В книге "Метаморфоза и символы либидо" Юнг отвергает узость фрейдовской интерпретации энергии психики либидо как по существу половой, осуществляет начальный экскурс в мифологию и культуру народов

(ранее о работах Юнга см. 1902 г., подраздел «Аналитическая психология К-Г. Юнга», далее раздел 231, подраздел «Развитие психологии индивидуального бессознательного у Фрейда и коллективного бессознательного у Юнга на самом начальном этапе формирования аналитической психологии "коллективного бессознательного")

Нам  важно понять, что на стадии первой машинизации сознания (приступая к фундаментальным исследованиям машинных технологий управления архетипических сил  сюжетов над групповыми телами-сознаниями в универсуме при рекапитуляции архетипов описательной реальности) создатель аналитической психологии и модели коллективного бессознательного Юнг фактически провозглашает универсальную идею психической энергии, погружаясь в мифологии и символы мировых культур, очевидно имеющих влияние, управление над разнообразными функциями психики людей (шире, говоря, сознания)

 Так Юнгом отвергается пансексуализм в понимании Фрейдом энергии тела-сознания (называемой энергией психики)
 Намного более того: для Фрейда высшие функции психической энергии сводятся к сублимированной сексуальности, а бессознательное мыслится только как подавленная, вытесненная из области сознательного цензором в теле самого человека некогда сексуальность.

 Юнг, не только отвергает абсолютно сексуальный характер вытесненного, присущий классическому психоанализу Фрейда, вводя понятие универсальной энергии сознания. Он и вообще отказывается считать бессознательное, которое в его модели носит коллективный характер, только лишь результатом некогда вытесненных содержаний жизни человека, следов его прошлого травмирующего опыта. Он придаёт содержанию «коллективного бессознательного» гораздо боле глубокий, системный, априорный и смыслополагающий характер в реализации как добра, так и зла.

 Ещё прежде, чем Юнг сформулирует понятие энергозаряженных архетипов, уже архетипические силы в символах многих мифологий (а также всевозможных пострелигиозных форм магии и мистики, хранящих в себе «страх божий»), символах этнических языков – начал народных культур и видов искусства, человеческие и социальные взаимоотношения между этими символами (персонажами мифологических драм), важные для совместного выживания людей (и это конечно морально-нравственные сюжеты в познании добра и зла по их плодам) мыслятся психотерапевту Юнгу на его пути от психоанализа к аналитической психологии коллективного бессознательного, активными формами проявления психической энергии в её разнообразных функциях и формах.

 Эту энергию «коллективного бессознательного» он пока ещё называет «либидо» по инерции своих психоаналитических знаний. Но уже в течении самой книги его отношение к предмету заметно меняется, и если первая четверть книги написана еще в духе психоаналитическом, но в дальнейшем понятие «либидо» вовсе лишается того смысла, которое вкладывал в это понятие Фрейд.

 Конечно, не столько биологическая, сколько антропологическая специфика этой энергии сознания (мы называем её материальной), в отличии от натуральной, известной естествознанию, физической энергии, в необычных априорных формах культуры, данных человеческому сознанию, и явно это формы высшего душевного познания и самопознания человека, отчего понятие информации явно напрашивается для своего слияния с действиями энергии

 Мы же говорим о вещах познания (вещах тела-сознания) как
 
-энерго-информационных: изобразительных универсальных вещей первого рода, земных зон
- также инфо-энергетических: смыслоносных, мультиверсальных вещей второго рода, небесных зон, и это область фантазии, воображения в мифологическом творчестве, дающая власть архетипическому символу, насыщенному энергией человеческих чувств ( в том числе и энергия пострелигиозного отношения различных верований к высшим силам как источникам зла и добра: страх, ужас, восхищение, благоговение и трепет)
 Здесь энергией универсума тела-сознания человека и группы людей является не физическая энергия пространства, но материальная энергия времени, присущая чувствительным живым телам с их самобытием.

 В области познания аналитическая психология Юнга есть стойкий атеизм, но в области веры её материализм крайне неустойчив, склонен к той же мистике, магическому мышлению и мифотворчеству народов мира, которое с такими глубокой эрудицией концептуально анализирует Юнг.

 Потому конечно Юнг с его глубокой верой в магию архетипического символа (власть которого над коллективным бессознательным он не может объяснить) чужд позитивизма в материализме XIX-ХХ веков, считающего религию и миф досадным недоразумением, наивной иллюзией или в случае упорного богоборчества мракобесием («опиумом для народа»), вредным и косным эффектом невежественных предубеждений.
  Менее упорные богоборцы-материалисты готовы считать религии и различные верования явлением даже прогрессивным, но только лишь в те времена, когда не существовало еще научных объяснений явлениям мира, к таким и близок К-Г. Юнг
 
 А. Адлер применяет термин "индивидуальная психология". Опубликована работа "О нервном характере" ("Ueber den nervsen Charakter"), где обобщались его основные концепции.

 В противовес З. Фрейду, придававшему особое значение событиям прошлого (вытеснению цензором негативных содержаний психики в область бессознательного), австрийский психиатр и психолог А. Адлер, поначалу входивший вместе с Фрейдом, в Венское психоаналитическое сообщество и даже в 1910 году ставший его президентом, но позднее его со своими единомышленниками покинувший, утверждает, что вся динамика психологической жизни личности подчинена достижению сознательных или неосознаваемых целей.
 
 Не удивительно, что именно 1911 года стал дидлайном разрыва между Фрейдом и «бандой Адлера», как основатель психоанализа назвал «изменников»: в этот первый год фазы машинизации сознания окончательно сформировалась технология управления в индивидуальной психологии Адлера.

 Однако заметим, что и цель, насаждаемая человеку и группе людей, весьма часто является проявлением такого предполагаемого будущего, которое утверждает вполне фантазийный сюжет рекапитулирующего архетипа, где прошлое и различные фазы как бы вытекающего из него  будущего связаны прочными причинно-следственными связями сюжетного замысла.

 Цель (финальная часть архетипического сюжета, то есть та кульминация к которой стремится сюжет, начиная от завязки) в таком случае циклической истории (процессу квантитативному, но он может предшествовать инволюции) присуща как целой группе, так и личности. Но в большей степени она присуща именно личности, которая может увлечь за собой и группу (и в этом совпадении целей управляющего, который обладает особой волей к достижению цели, и целей управляемых людей и групп, харизма власти управляющего на группой, одной группы над другими)
 В случае же принципиально ином: когда в универсуме происходит не квантитативное явление очередного цикла, инспирированное сюжетами рекапитулирующих архетипов, где будущее причинно-следственными связями замысла сцеплено с прошлым, а революционное явление квалитативной линейной эволюции (акт творения нового сюжета истории)

 Тогда источником цели выступает в познании гнозиса не архетип Земли, но антиархетип причинной реальности Дао - инструмент Творца.
 Если принять концепцию истории человечества как школы народов познании добра и зла по их плодам, выросшим из семян замысла, то легко понять то и другое явление цели (линейное грядущее от антиархетипа причинной реальности Дао и циклическое будущее, сцепленное с прошлым, от архетипов Земли):

- линейное продвижение грядущего к новому очередному этапу квалитативной эволюции в действии антиархетипа  (творения истории и эволюции человека), этап знания гнозиса,  есть переход учителя к новому материалу обучения
- последующий цикл (власть архетипов Земли) есть повторение прошлого для закрепления урока, этап знания эпистемического, теоретического
- новая квантитативная эволюция и затем инволюция есть окончательное закрепление урока в практическом опыте.
 
 Заметим размежевание школы Юнг и школы Адлера с Фрейдом, которое в этом году обозначилось окончательно ( а начиная с прошлого 1911 года Адлер размежевался со школой Фрейда)

 Если в принципе мировоззрения школы психологии Адлера (ориентировка человека в настоящем на будущее) и Юнга (причины настоящего лежат в прошлом) друг другу противоположны, о чем как раз и пойдёт ниже, общая черта категорически отличает их обе от «отца» Фрейда, от которого ответвляются школы как аналитической, та к и индивидуальной психологии:
 Как уже говорилось, это машинная теория управления в теле-сознании, в центре которой находится более или менее активное навало, способное к управлению событийностью.
 В обеих школах центр личности есть центр управления.
 Но у Юнга и Адлера разное отношение к топике Фрейда, не предававшего центру трёх факторов, которым он считал «эго», решающей роли в личности, в связи с чем и сам "отец психоанализа" относился к своим "неразумным" ученикам по-разному.

 К-Г. Юнг создал свою психологию, которую назвал "аналитической", А. Адлер свою обозначил как "индивидуальную".
Известно, что самым сильным ударом для Фрейда стала "измена" Адлера, к Юнгу же он относился гораздо снисходительнее, и даже в конце своей научной карьеры психоаналитик признал что символом "либидо", пожалуй следует считать психическую энергию вообще (как настаивал Юнг), а не стремление к размножению.
 В чем же причина (помимо конечно личных качеств Юнга и Адлера)?
 Дело в том, что именно "индивидуальная психология" А. Адлера разрушила основополагающий принцип психоанализа, а не аналитическая психология, сохранившая главное: метод анализа психики, утверждающий власть прошлого над настоящим, биологический последовательности во времени эволюции, от простых  форм к сложным. Этот аналитический принцип разделяет "топику" на логически следующие друг за другом этапы

 Юнг расширил фрейдовское понятие индивидуального бессознательного до коллективного, сохранил принцип вытеснения негативных содержаний, хотя не ограничил этим коллективное бессознательное, обосновал и структурировал понятие архетипа общественного тела-сознания, насыщенного психической энергией, показал его влияние на индивидуальную психику на многочисленных примерах. При этом он оставил в анализе психики главное, её "святая святых": тот метод анализа, который, дифференцируя топику, оставляет взамен нерушимым принцип однородного времени.

 В машинных теориях (машина из всех трех форм агрегата является устройством для целенаправленного управления) возрастает роль центра личности (у Юнга это позитивное понимание «самости», а не «эго») как активной и управляющей силы в теле-сознании человека, причем силы, вооруженной целеустремлённостью. Как всякая машина, сознание в таких теориях должно обладать программой действий, и в отношении этого у Юнга и Адлера нет сомнений.
 Но в теории архетипов Юнга причина помещена в прошлое (и потому "архе-тип", здесь частица "архи" указывает и на директивный характер "типа" как системы ценностей, и его ретроспективный характер).

 Для Адлера же в программе для активного человеческого начала же важна цель, финальность, план личности, то есть устремлённость не в прошлое, а будущее.
 План на будущее (кульминация сюжета) - вот директивная программа для человеческой личности, по Адлеру
 Без понимания личности Адлера архетип общественного тела-сознания превращает человеческое бытие в машину, подверженную влияниям прошлого.
 Управление в такой машине возможно, если целиком обращаться к опыту прошлого - в обществе, в личной жизни самого человека, а будущее здесь является лишь функцией такого управления.

 Адлер существенно уточнил понятие о архетипе, показав, что он есть цельный сюжет, направленный от прошлого к будущему, а значит может служить вероятности бытия для целеполагающей личности, которая способна коренным образом изменить динамику прошлого динамикой своего устремления к будущему, у которой есть собственный резон.

 Такая личность начинает с общественного идеала, и потому поддерживается сюжетом общественных архетипов.
 Но поскольку у неё есть своя цель, она способна изменить сюжет, и при этом находит собственный источник психической энергии, способный её поддержать, спасая от "инфляции" - этого "пугала" теории архетипа.

 Дело в том, что логическим следствием психологии Юнга оставалось непреодолимое влияние на человека общественных архетипов: отказ индивидуального тела-сознания от их необходимо-условных форм, созданных в прошлом, ведёт к его "инфляции", когда бессознательное содержание архетипа прорывает барьеры и способно "затопить" индивидуальное тело-сознание своими мощным потоком хаотической энергии.
 Таким образом, Юнг в теле-сознании человека учитывает только энтропический продукт. Адлер указывает на продукт негэнтропический (принадлежащий будущему).
 В синтезе обоих мировоззрений (тезис Юнга и антитезис Адлера) история, полная личностных целеполаганий, может быть понята гораздо глубже, чем если исходить только из тезиса или антитезиса: иногда поступки людей есть следствие причин из прошлого, а иногда - будущего.

 И этим будущим может быть не только указанное архетипом сюжетное продолжение прошлого. Им может быть новое грядущее.
 И характер времени в том и другом случае различный: постоянный сюжет есть циклический хронос с унитарными мерами динамики пространства, а момент квалитативной эволюций, когда сотворён новый сюжет бытия – линейный вектор качественного времени.

 Правда, в индивидуальной психологии возникает иллюзия детерминированности событий - если конечно не исходить из того, что в мире реализуется воля его Создателя.
 Индивидуальная психология Адлера, показывает что "я" способен прервать опыт "мы", если попросту откажется от негативно детерминирующего опыта прошлого, и в таком случае у него есть свой источник энергии: некий сюжетный план, цель, финальность, кульминация.

 В индивидуальной психологии уже возникает представление об индивидуальном времени человека, благодаря которому у отдельной личности может оказаться только её одной присущая цель: план развития.

 По сравнению с теорией Юнга, утверждавшего влияние прошлого на настоящее, присущая адлеровской модели власть плана на будущее не есть регресс, потому что именно индивидуальная цель способна давать человеческой личности ту психическую энергию, которой та лишается в своем нонконформизме, отвергая архетипы общественного тела-сознания (концентраторы психической энергии отдельных социальных индивидов "я" в коллективную идентификацию тела-сознания "мы", и потому также её потенциальные источники для индивидов)

 А. Адлер назвал свою психологию "индивидуальной", но если видеть различие между социальным индивидом (частью коллективного тела-сознания производственного социума, чья ценность центрирована сейчас производимым продуктом) и общественно релевантной личностью (чьи нравственные принципы ценности жизни связывают аксиологические системы прошлого с будущими), понимаешь, что у него создана скорее теория цельной личности, способной к сопротивлению социальным доминантам, если их прагматизм нарушает стабильность его нравственных принципов.

 Естественно, что именно Адлер стал основателем психотерапевтических методик лечения человека от социальных болезней. В его личностной модели сознания человек способен к высвобождению от неодолимых влияний "коллективного бессознательного"
 Личная цель человека, согласно Адлеру, может быть осознана, а может и не осознаваться человеком, но тем не менее вести его, будучи проявленной в жизни (отсюда следует разделённость целеустремления сознательного и осознанного)

 С. Шпильрейн, ученица К.Юнга, защищает докторскую диссертацию «Деструкция как причина становления», ставшая фундаментом фрейдистов для дальнейших исследований влечения к смерти (см. 1920)

Еврейка родом из России  (и входившей в её состав Польши),  позднее обосновавшаяся в Австрии, С. Шпильрейн  была сперва пациенткой Юнга, которую он лечил от истерии, потом его ученицей. Кроме того, им приписали интимную связь в течении шести или семи лет (1904-1911)

 Её исследование текущего года посвящено деструктивным процессам в психике в том числе и связанным с желанием смерти.

 Тема работы является переходной от фрейдистской идеи влечения к смерти индивида, которую основатель психоанализа противопоставлял влечению к жизни, создавая таким диалектику, к теориям активного "я" (такого мнения придерживались Адлер и Юнг, при всем различии индивидуальной и аналитической психологии) к юнгианству, у которого Шпильрейн позаимствовала концепцию коллективного бессознательного.
 Как раз на машинном управлении того, что автор назвала коллективным бессознательным целых Народов, над единичной психикой человека, весьма прозорливо и с привлечением множества интересных примеров из практики различных психоаналитиков и самого автора, Шпильрейн строит концепцию бинарности в психике отдельного человека конструктивных и деструктивных доминант, созидания и разрушения, любви и смерти. Впечатляет при этом её эрудированность в истории мировых культур и мифологий.

 И вот что характерно: в её концепции машины управления коллективной психикой Народов над психикой отдельного человека, дающая команду «быть или не быть» (как машина включает и потом выключает исполнительный механизм), после того как человек выполнил свою миссию производства потомства (как жизнь бабочки-однодневки) то есть участник своего поколения дал жизнь следующему поколению и потом должен уступить ему ресурсы жизни.

 При этом (учитывая, что коллективное бессознательное целого Народа вменяет свои доминанты, эмоции и чувства индивидам, свои ценности и антиценности, императивы и запреты) разрушение (деструктивность) жизни малого (индивида) подчинена идеи жизни большего целого (Народа), которая рано или поздно требует его смерти для блага потомств, отношение индивида к собственной смерти по сути амбивалентно и диалектично:

 С одной стороны, это конечно страх смерти при  действии инстинкта жизни, но с другой стороны, влияние «психики» целого народа, дающей индивиду установку на прекращение бытия во благо жизни других, ставит такого рода деструкцию, делая её диалектической, как такое разрушение, которое служит созиданию, по одну сторону принципа удовольствия вместе с конструктивными доминантами, так поощряя пользу для жизни целого народа уход со сцены прежнего поколения.
 Конечно, в жизни психически здоровых людей и в обычных обстоятельствах такая амбивалентность явно далеко не всегда проявляется в силу действия определенных механизмов защиты личности. Но она в архетипах задепонирована потенциально и при определенных обстоятельствах способна к рекапитуляции, проявлению себя как «стремление к своей смерти».

С. Шпильрейн указывает на её проявление при истериях, шизофрении («dementia praeco»), но она могла бы добавить еще множество как более или менее патологических случаев (при депрессии, например, как зов к самоубийству), но и в целом ряде вполне нормальных форм общественного и социального бытия (например, в явлениях более или менее сознательного самопожертвования людей, или различных формах исчезновении страха смерти)

  Вот глубочайшая идея (иерархия ценностей жизни, жертвы человеком себя во благо других), в которой Шпильрейн активно использует юнгианство.
Правда, в её атеистической модели, отрицающей в человеке центр экзистенции, такая иерархия становится безнравственной концепцией безликого группового общества, оправдывающего насилие и смерть человека благом больших масс людей. Эта антихристианская бездуховная концепция антиморали, исповедующая принцип «смерть за жизнь» (смерть одного дает жизнь другому и другим), присущая самому низкому уровню природной среды: борьбы за ресурсы жизни отдельных особей.

  Духовный принцип человека как творения Бога: «жизнь для жизни», уже отчасти присущий симбиотическому уровню сотрудничества отдельных популяций для выживания в ареале,  этой концепции чужд. Потому С. Шпильрейн ошибочно, с сугубо фрейдистских позиций, толкует миф о вещем Олеге, называя коня символом эротических стремлений Олега, которые тот в себе якобы убивает, а змею сексуальной страстью, которая его в итоге поражает.

 Возможно, в такой трактовке С. Шпильрейн отобразила всю сложность и противоречивость своих личных взаимоотношений с К-Г Юнгом:
 Как хорошо воспитанная в семье моральная личность, любя жену и детей, Юнг избегал внебрачных связей, побуждаемых страстями. Но Фрейд, с которым он близко познакомился и подружился, внушил ему сильнейший страх перед удерживанием себя от сексуальных желаний, которые в таком случае якобы вытесняются в бессознательное, где накапливаются и вредят здоровью.

 Но сказание о вещем Олеге, поэтически описанное А. Пушкиным,  адекватно толкуемо в славянском духе народных мифов, где любимый боевой конь, верный товарищ воина в смертельном бою, защищающий его собой, символизирует дружбу и любовь, а змея символизирует смерть. Так что отказ воина от коня под страхом смерти означает, что именно смерть коня и несёт ему смерть. Иначе говоря: как жизнь за жизнь, так и смерть за смерть («око за око», когда добром отвечают на добро, и злом на зло), что предшествует христианскому: смерть против смерти. Когда добром отвечают на зло, любовь не зависима ни от чего, и так Христос идёт на распятие во благо людей, включая и тех, кто его распял.

А в остальном, в признании центральной роли сексуальной энергии либидо и форм её культурной сублимации,  признании  психических комплексов, фрейдовской «топики» Шпильрейн остаётся верна классическому психоанализу. Это ценит сам Фрейд, упоминая текущий труд Шпильрейн в своей работе «По ту сторону принципа удовольствия»

 Но он признаётся, что в целом труд этот туманен и его смысл от него ускользает.
 С. Шпильрейн позаимствовала у Юнга и у Фрейда то, что было важно ей, чтобы создать цельную картину её собственного заболевания: сексуальной истерии.
 В её детстве жестокий и неуравновешенный отец издевался над ней морально, физически избивал, искусственно пробуждая в её детском теле недетскую чувственность. Возможно, в её родовой памяти тела, в соматических архетипах, остались ждущие тенденции к половому мазохизму от какого-то предка, и тогда не странно, что у её отца, и также от родовой памяти предков, проявилась противоположная тенденция к садизму.

Это позднее сделало её, обладательницу специфического опыта, верной сторонницей психоанализа:

 «Детская сексуальность», на которой настаивал Фрейд, чуждая, аморальная и неприемлемая для других, была крайне болезненно-травмирующим, но и вместе с тем наличным фактом её жизни, требующим научного объяснения.

 Также и родовые формы памяти предков, которые властно вмешиваются в чувственность индивида, управляют ею, стали для неё научным фактом. Естественно, у неё не было и не могло быть таких знаний и такого понятия полионтичности, чтобы разделять родовую психику физического организма-тела и психику тела-сознания человека, и тем более определять связи между явлениями того и другого (управляемое двуединство в его квантитативно-квалитативных закономерностях)
 В своём научном мировоззрении она сумела отобразив ценности своей собственной жизни, тем обозначив своеобразный путь в истории психологии.

 Еще бы Фрейду понять мировоззрения Сабины Шпильрейн в её работе 1912 года. Ведь кроме того, что она в главной концепции исходит из чуждого автору классического психоанализа  коллективного бессознательного, её работа пронизана древней мистикой пантеизма, размывающей личность человека. Для этого автор часто использует талантливую культурологическую поэтику Ф. Ницше, этого глубоко убежденного богоборца и антихристианина, дошедшего до глубин пантеизма в своих экзистенциальных поисках сверхчеловеческого. Для таких целей Ницше активно прорывался, говоря устами своего героя Заратустры о преодолении всего человеческого чтобы стать сверхчеловеком, в самые архетипические основы эпистем культуры народов (прежде всего конечно в мифологии древнескандинавских и древнегерманского этноса)

 Но там в глубине архетипов богоборец нашел агрессию деструктивного безумия, действующего в психике разрушительно, ибо хотя архетипическая память тела-сознания человечества насыщена энергией эмоций и чувств ушедших людей прошлого, это не есть форма жизни, как ни есть форма личности. А главное: мировоззрение древних воинов агрессивной нации с их узкой клановой моралью и абсолютной безнравственностью по отношению к чужакам,  их императивы и табу, вступило в непримиримые противоречия с теми моральными установками его «внутреннего христианина», её иерархиями ценностей и антиценностей, которые он сознательно в себе истреблял, но не мог истребить в области неосознанного. Так Ницше стал тяжелым психическим больным.

   Проблема множественности ролей «я» в психике человека и размывание центра личности в модели Шпильрейн. Увлечение автором пафосной пантеической мистикой Ницше.

 С. Шпильрейн очень быстро в своих анализах приходит к идее «размывания» центра личности человека (для неё, усвоившей школу я-психологии, этот центр и есть «я»), что для неё (и в том она далеко не новатор, это закономерная судьба многих тысяч атеистических экзистенциалистов) эквивалентно отрицанию самобытия отождествления «я», признанию его лишь как функцию взаимодействующих комплексов «мы» (подобную операцию мы встречаем также в философии буддизма, других азиатских верований)
  Ссылаясь на Юнга и других авторов, на результаты своей практики психоанализа, она приходит к той вполне оправданной концепции, что «я» человека крайне неустойчиво, что в психике действует множество различных комплексов, где множество «я» играет множество различных «ролей» в коммуникации «коллективного бессознательного».

 При этом она не может, в силу уже своего атеизма, изучать в теле-сознании человека апперцептивную игру двух я-отождествлений во внутреннем тройном комплексе личности человека, где в основе человеческой экзистенции находится сотворенный Богом в душе человека цельный субъект бытия – его дух, который в силу цельности, интегрированности в жизненный мир принимает идентификацию, близкую «мы».
 Именно поэтому ему понятны коллективные идентификации «мы», в которые как роли в сюжетах общественного бытия и вовлекаются  я-отождествления его комплекса личности в формах коммуникации серверов и клиентов групповых тел-сознаний («я как мы» - земные зоны и «мы как я»- небесные зоны)
 Трудно не путать внутреннюю апперцептивную игру «я» в человеке и внешнюю коммуникативную – ролевую, символическую в социумах и социальных группах, межиндивидуальную и межличностную.

 Мучительно и настойчиво пытаясь разобраться в процессах интеграции «я» в «мы» и обратных процессах дифференциации (в основе чего лежат действия причинных образов Дао по отображению в идентификациях, действия полной машины управления над агрегатом машин физических и материальных в формах групповых тел-сознаний) К-Г. Юнг и С. Шпильрейн, окончательно расставшись в 1911 году, далее идут в науке психологии уже диаметрально противоположными путями:

 Юнг ищет в психике человека, индивидуальной, но соединенной с коллективным бессознательным, его подлинный экзистенциальный корень «самости». Напротив, Шпильрейн, став на путь концепции «смерти я», «растворения «я»  в «мы», становится жертвой пантеической поэтики, характерной для Ницше. Тот воспевал в душе человека власть природных стихий, которую необходимо преодолеть как «ненастоящее» человеческое, чтобы стать «сверхчеловеком» Заратустрой.

  Конечно, Ницше не увлек её окончательно в этот ад безумия: как психоаналитик она понимала образы поэтики Ницше не буквально в их стихии как вероятно он сам, а как символы коллективного бессознательного, условные фигуры, красиво насыщенные более или менее сублимированными, конструктивными или деструктивными энергиями либидо. И она как психоаналитик, как ученый, просто осталась с концепцией о множестве я-комплексов и множестве амбивалентных сил, во взаимном противостоянии «я»,  взаимодействии которых (»мы») и якобы проходит своё становление психика человека.

Типичная особенность фрейдовского психоанализа (чего уже нет в машинных теориях Юнга и Адлера):  в топике классического психоанализа субъект "я" обозначается символом "эго» и, несмотря на центральную позицию в тройной топике, не является носителем личности, которому подчинены носители  вторичных идентификаций
 Фрейдовское "эго", связанное и скрученное в комплексы, есть не «хозяин в доме»  (как в моделях я-психологий), а беспомощный объект различного рода влияний: от лежащих в топике ниже - "бессознательных" (Оно) до весьма сознательных, связанных с общественной культурой (Суперэго)

 Таким образом, психоанализ рассматривает психику как организм, что в техногенезе становится теорией автомата, чутко реагирующего на энерго-информационные изменения внешней среды, способного управлять механизмом, но в таком управлении не может быть никакой целенаправленности.
 У Фрейда "оно" и даже "суперэго" автоматически влияют на "эго": или "суперэго" сопоставляет "эго" со своими идеалами не в пользу последнего и тем ставит ему "табу", а  "оно" даёт бессознательные императивы или инстинкты, или наоборот: в первом случае возникают табу, а во втором императивы.
 В теории же Шпильрейн деструктивное влияние того, что она и Фрейд называют "влечением к смерти" проявляется как "мы-опыт", который разрушает уникальную структуру "я-опыта".

 В. Штерн вводит в психологию комплексный расчет коэффициента интеллекта
Учёный обращает внимание на серьёзные недостатки умственного возраста, как показателя в шкалах Бине и Симона (см. 1905). Штерн предлагает использовать в качестве показателя интеллекта частное от деления умственного возраста на хронологический (см. 1916)

В. Штерн (см. год 1911), создатель дифференциальной психологии,  для этого совершенствует шкалу интеллекта Бине-Симона, созданную в период механизации сознания (1900-1905)

 Особенность сочетания практики с теорией в генезисе сознания, проявляется так, что в момент механизации сознания возникают основанные на опыте представления о его механизмах как движущей силе генезиса.

 В предшествующей шкале Бине и Симона  норма развития человеческого интеллекта с детства ориентирована на определённые возрастные особенности, которые возникают в теле-сознании человека последовательно по мере его взросления, воспитания, обучения, то есть разделена на периоды, в этой теории названные "умственным возрастом".

 Шкала определяла так называемые нормы развития интеллекта у детей, присущие определенному возрасту, при помощи тестов, где предлагались задания по критериям, служащим показателями интеллекта: способности к суждению, пониманию, логике, уровню развития сенсорных и перцептивных процессов.
 Недостатки этого воззрения на рост интеллекта как механический процесс заключались в том, что шкала не предусматривала индивидуального коэффициента для того конкретно ребенка определённого возраста, который тестировался, в ней лишь шла речь об абстрактной возрастной норме.

 Штерн вводит процентное соотношение нормы теоретического "умственного возраста" к фактическому возрасту тестируемого. Возникает коэффициент отношения индивида к норме, зависимый от того, как человек в том или ином возрасте способен управлять процессами обработки информации в теле-сознании, абстрагируя идеи от вещей восприятия, принятых в обществе и фиксированных в нормах «умственного возраста».

 Но и у этого коэффициента сохранился основной недостаток, свойственный "машинной теории" сознания с представлением о самодействии машин:
 Это неверное (по крайней мере для периодов квалитативной эволюции человека) представление о том, что периодизация интеллектуального развития у всех людей с детства протекает равномерно и однотипно. На самом же деле по отношению к норме умственные способности в сознаниях людей проходят фазы ускорения и замедления способности мозга к расчёту информации, которые могут колебаться в разных пределах, от очень короткого до очень длительного. Например, меняются в течение суток, иногда весьма существенно, так что для одного человека трудно установить, тем более, в статике, единый и неизменный "коэффициент интеллекта"

  Следующим недостатком  психометрических теорий, типичных для материализма, конечно является существенное преувеличение значения деятельности мозга («цефаллоцентризм») в том, чем является человеческий разум (в некоторых разделах индийской философии даже утверждается философия «сердечного ума»)
 
Физика, квантовая физика

   В совместной работе Т. фон Кармана и М. Борна содержатся основные идеи динамики кристаллической решётки
(ранее см. год 1907, подраздел "А. Эйнштейн на основе квантовой теории создаёт теорию теплоёмкости, которая до него при низких температурах расходилась с экспериментом")

В 1907 году Эйнштейн в теории энергоавтомата, свойственному этому периоду техногенеза, заложил основы понимания обмена физической энергией пространства и обратного обмена энтропией (в подоплеке остался обмен мерами материальной информации и обратный обмен мерами материальной энергии времени в универсуме) между узлами кристаллической решетки в твердых телах. Он исходил при этом, исследуя зависимость энергоёмкости от температуры, что динамика кристаллической решетки в целом есть сумма микроосцилляторов в узлах решетки (сумма энергетических уровней)

 Результаты модели оказались далёкими от практики, так как квантовое «суммирование» требовало иного математического аппарата: учитывающего информационные «сдвиги» управляющей системы (или системы систем), что и определяет действие энерго-информационной машины управления. Это взаимное действие во времени-пространстве универсума подлинной реальности физической энергии пространства и материальной энергии времени, что для архетипа пространства-времени физического вещества становится соотношением физической энергии пространства и материальной информации хроноса прошлого.

 Для того, чтобы создать полноценную теорию машины, более общую чем теория энергоавтомата, входящего в состав энерго-информационной машины, Борну и фон Карману, которые сотрудничали в Геттингенском университете создав модель динамики кристаллической решетки, потребовалось введение следующих мер обмена продуктами информации.

 Эти условия, известные в физике, мы теперь представим как пункты постепенного перехода от мер физической энергии пространства к мерам материальной энергии времени (эта универсальность мера основана на коде нейтральной информации всеобщего информационного поля вселенной)
  Говоря иначе, это перекодировка мер пространства-времени физической метрики описательной реальности тела в меры времени-пространства материальной метрики подлинной реальности, которые и формируют динамику кристаллической решетки твердого тела:

1. Меры физической энергии пространства
- отождествление независимых степеней свободы кристалла с нормальными модами колебаний всего тела (именно к нормальным модам применялась формула Планка)
2. Меры перехода (пограничные)

- периодические граничные условия (условия Борна—Кармана) для устранения поверхностных эффектов;

3. Меры материальной энергии времени (процесса)
- анализ на основе трёхмерного преобразования Фурье и представление об акустической и оптической ветвях колебательного спектра

 Для решения этих трех математических проблем авторам, дополняющих теорию автомат энергетических уровней, авторам новой модели 1912 года потребовалось уже не только дискретное воззрение на совокупность узлов решетки (это подход Эйнштейна 1907 года, создавшего теорию суммы единичных осцилляций), но и свойственное квантовой физике перманентное воззрение на квантовую систему в целом (модель управления системы С над сопряженными подсистемами А и Б, где менее энтропическая А управляет над более энтропической Б)

  Это должна быть не просто модель пространства-времени кристаллов, обладающего определённой структурой молекул и атомов в их "решётках", но такой модели требуется динамичность (меры информации передаются в среде хроноса)

 Ведь это есть описание физического универсума как физической машины, интегрирующей последовательностью моментов управления  информационные продукты тех пространств-мест в узлах кристаллической решетки, которые являются, как мы знаем, перекодировкой номотетической структур мест-пространств физической метрики в архетипе материальной матрицы (описательной реальности твердого тела)
  (далее см. раздел 314, подраздел "Открытие квазикристаллов и описание их структуры")

 Модель Борна-Кармана исследует эффект синхронности колебаний (это и есть действие материальной метрики времени-пространства для ограниченной матрицы твердого кристаллического тела) в узлах "решётки" относительно среднего значения (нормы) колебания всей системы элементов в кристалле, называемого "модой" (для элемента системы такая мода управления является наиболее вероятной доминантной)
 Квантовая динамика физического пространства-времени вообще рассматривает процесс колебания элемента системы как квант времени отдельного элемента по отношению ко времени бытия цельной системы, поэтому в применении к целому кванту пространства-времени, каковым является материальная матрица отдельного кристалла, она должна быть основана на математике вероятностей.

 Нам же, в рамках модели триединой реальности, следует исходить из динамики управляемой (от причинного тела) двуединой реальности кристаллической решетки некоторого тела: квантитивного взаимодействия двух машин его физической и материальной матриц, которое состоит в динамически-статическом упорядочении структур "узлов" кристаллической решетки и динамики её системного упорядочения в структурах пространства-времени: как физической матрицы, так и физической метрики в материальной матрице.

 Энергетика кристаллической решетки некоторого тела основана на законах распределения энерго-информации в геопространствах-местах ("узлах" решетки, где происходят фононные колебания элементов решетки: ионов, атомов и/или молекул) в пространстве-времени физической матрицы упорядочиваемого вещества этого тела.

 Этому в материальной матрице времени-пространства той же решетки соответствует физическая метрика пространства-времени: контейнерное распределение мест-пространств: силовых линий хронального поля, определяющее классы изменяемости, формы (сингонии) и углы осей симметрий в той энерго-информационной динамике упорядочения, которая называется "дальним порядком" кристалла (в отличие от "ближнего порядка", определяемого известными физическими и химическими взаимодействиями между "узлами" кристаллической решетки)
 
 И здесь распределение физической энергии неравномерно, оно представляет собой некую информационную структуру, упорядочиваемую при соответствующем распределении мер материальной информации во всем пространстве-времени физической метрики описательной реальности (основы для динамики упорядочения) и физической матрицы кристаллической решетки, где интегрирующим действием материальной метрики времени-пространства  действует упорядочение пространств-мест (материальная матрица тела вмещена в физическую)

 Чтобы такая двуединая структура была устойчивой, ей требуется на поверхности контура тела (в маргинальных слоях) содержать больше мер материальной информации (меры упорядочения) чем внутри, потому что на поверхности тела материальная информация "решетки" подвергается разрушающему влиянию внешней относительно неё энтропии (поверхностный эффект)

 Исследование информационной структуры кристалла в теории квантовой динамики вещества должно было стать исследованием процессов циклического бытия отдельных элементов "решётки" в единой структуре моментов времени-пространства.
 Метрика времени-пространства при реализации "моды" выстраивает монады кристалла (ионы или атомы и/или молекулы) в узлы решётку, при наличии возможностей синхронизованных сдвигов, относительно некоторой динамической нормы, способной определять оптические и акустические свойства кристалла, что в особенности стало предметом исследования Т. фон Кармана и М.Борна.

 Дело в том, что идеографическая метрика, строящая монады кристалла в "решётку" его "узлов", и есть формирующая материальная метрика времени-пространства, определяющая качество (гармонию структуры элементов)

  «Кристаллическая решётка» твердого тела, когда она есть и действует ближним и/или дальним порядком, является графической идеей, и строится по тем же законам физической информации пространства, соотнесенными с мерами материальной информации времени, что и вертикально-горизонтальная развёртка изображения на экране монитора, создаваемого движением электронного луча.
 То есть форма кристаллической решетки (действующего ближнего порядка и периодически действующего дальнего порядка) динамически существует в формировании пространств-мест физической матрицы, меняя свою динамику, и сохраняя цельность пространства-времени благодаря наличию своей "моды" - хрональной доминанты.

 Её источником является постоянная мода хронального поля от причинного тела кристаллической решетки, но и влияние архетипа физической метрики описательной реальности, чья материальная матрица в рамках номотетической метрики мест-пространств модулирует флуктуациями эту доминанту (при рекапитуляции архетипа физической метрики описательной реальности в материальную метрику подлинной реальности, то есть при управлении физической машины над материальной)
 Это потенциальная динамика силовых линий, определяющая законы симметрий и асимметрий упорядочения элементов кристаллической решетки в физической матрице)
 Отметим сходство распределения энерго-информации для материальной метрики в физической матрице кристалла с законами материальной матрицы коллективного тела-сознания, проявляемых в истории социума-общества, где понятие "мода" имеет другое значение, но тот же смысл доминанты производства как нормы, которая навязывается культуре производственного социума.

 С точки зрения законов энерго-информатики то и другое свойство "моды" проявляется в системах элементов "молекула-решётка", "индивидуальная роль-весь сюжет социума" по одним принципам информационной технологии, создающей "контейнерное пространство" (в латыни "moderor" - глагол со значениями: "руководить", "удерживать в рамках").
 В самом деле, идея единичного элемента в "узле" (пространстве-месте иона, атома и/или молекулы) является в физической метрике частью идеи всей "решетки", встроенным в неё "контейнером", то же самое можно сказать о роли индивидуума в целом сюжете социальной драмы.

 Возникает теория твердого тела П. Дебая

(ранее см. год 1907, подраздел "А. Эйнштейн на основе квантовой теории создаёт теорию теплоёмкости, которая до него при низких температурах расходилась с экспериментом")

Квантомеханическая модель голландского физика П. Дебая, будущего лауреата Нобелевской премии 1936 года, опубликованная в текущем году, создана для предположительно низких (акустических) частот к моде колебаний системы осцилляторов.

Дебай, в отличие от модели Эйнштейна 1907 года, получает кубовую зависимость теплоёмкости от температуры твёрдого кристаллического тела, рассматривая его в динамике как газ квазичастиц колебательной и при том изотропной упругой системы – фононов.
 Заметим, что он (как и в случае с определением магнитной восприимчивости, когда возник закон Кюри-Вайса) получит свой результат рассматривая не только дискретную систему «суммы» осцилляторов (это сделал и Эйнштейн в 1907 году), но в управлении некоторого цельного поля.

  Дебай не формулирует наличие такого поля (как это сделал Вайс в своей области), но важно, что он получил то, чего не может добиться Эйнштейн, создавший в 1907 году модель управляющего автомата.
 
 Он получил дифференцированную область коэффициентов физической информации (шкала «температур Дебая»), которая, в нашей трактовке, соответствует неявно данным для конкретного вещества коэффициентам материальной информации времени в полной машине управления над двуединством реальностей Земли.

 П. Дебай применил математику машинного управления, вот причина его успеха в 1912 году, на машинной стадии техногенного сознания.
 Другое  дело, что его формула кубовой зависимости температуры косного вещества от теплоёмкости есть машина, которая выродилась в механизм.

 Г. Грайнахер в попытке измерить удельный заряд электрона, создает математическую модель движения электронов в перпендикулярно скрещенных и постоянных магнитном и электрическом полях, использовав прибор - предшественник магнетрона  (далее см. 1921, раздел 67, подраздел «Опыты по элементной трансмутации)

Так пишет об этом учебник:

«В 1912 году швейцарский физик Г. Грайнахер изучал способы измерения отношения заряда электрона к его массе (удельный заряд).
 В его установке в соленоид, создающий магнитное поле, был помещен электровакуумный диод с цилиндрическим анодом вокруг цилиндрического катода. Ему не удалось измерить массу электрона из-за проблем с получением достаточного высокого вакуума в лампе, однако в ходе работы им были разработаны математические модели движения электронов в перпендикулярно скрещённых постоянных электрических и магнитных полях.»
 
  Какая же за этими сухими определениями скрыта волнующая история научных открытий в области теории машинного управления (в данном случае градиентов постоянного магнитного поля над «движениями» электронов в вакуумном диоде) и связанных с ним технических и технологических изобретений?
  Идея метода и прибора, использующего этот метод (электрического диода с цилиндрическим анодом, помещенного в перпендикулярное и равномерное магнитное поле, воздействующее силой Лоренца на потоки электронов), которые американский изобретатель А. Халл в 1921 году (на второй стадии механизации сознания) назовёт «магнетроном», как принято считать, возникла в недрах немецкой корпорации «Зимменс».
 
 Это произошло в 1910 году, то есть на завершающий стадии первой фазы автоматизации сознания, и не имела в этот момент существенных последствий для науки. Её автором считается некий Г. Гердиен.

  Но уже важным последствием, плодотворным для дальнейшего развития техники магнетронов (в 1940 возникнут резонансные магнетроны, генерирующие сверхвысокие частоты колебаний) стала в текущем 1912 году идея машинного управления, которой швейцарский физики Г. Грайнахер  усовершенствовал технологию Гердиена для практических целей выявления массы электрона.

Это происходит в тот период техногенеза науки, когда о электронах знали еще немного, и для детального их изучения потребуются знания квантовой механики. А первые магнетронные теории используют еще классическую механику Ньютона, рассматривая электроны как движущиеся управляемые «частицы».

 Но первые магнетроны, равно как и стандартные магнетроны в лабораторных работ  многих тысяч студентов, и были такими приборами, в которых измерялись как раз меры механических процессов (в том числе хроноса как динамики пространства) Подобная модель и рассматривает электроны как движущиеся «частицы» с механическими свойствами упругости (инфотехнологии) в таких машинах управления градиентами магнитного поля над потоками электронов, которые вырождаются в механизмы, т е. машины, действующие по собственной программе, а не управляемые извне, и управление таких машин есть энтропическая система, управляющая над своими подсистемами.

 Измерение удельного заряда электрона методом цилиндрического магнетрона в конце ХХ века станет стереотипной процедурой и предметом лабораторных работ студентов. Но далеко  не все из них знают в истории науки и техники, что успешными стандартными измерениями они обязаны промышленно выпускаемым диодам с достаточной мерой вакуума и математической модели магнетронного эффекта, которую разработал «пионер» этого машинного метода управления Г. Грайнахер в 1912 году.

 Идея Грайнахера, желавшего вычислить массу электрона и знакомого уже с принципом магнетрона, состояла в том, что эксперимент в таком приборе может дать величину удельного заряда электрона (отношение заряда к массе) – конечно при том условии, что удастся создать математическую модель поведения электронов  в управляющем силой Лоренца перпендикулярном магнитном поле.
Для этого Грайнахеру необходимы эксперименты в заново сконструированном им приборе.

 Результаты его усилий оказываются таковы: хотя удельный заряд электрона вычислить не удалось, ввиду того, что ученый еще не располагал эффективными методиками получения нужной степени вакуума, но ему удалось создание математической модели магнетрона, которую используют его последователи.

  Фон Лауэ из университета Цюриха предсказывает дифракцию рентгеновских лучей на кристаллах, что экспериментально подтверждено в Мюнхене В. Фридрихом и П. Книппингом. Закон Брэгга-Вульфа.

 Еще одним образцом важной в техногенезе науки связи эксперимента по машинному управлению над физическим процессом и математическим описанием машины управления, является предсказание немецким физиком М. Лауэ, тогда работавшим в Цюрихе, дифракции монохроматического пучка рентгеновских лучей (как части электромагнитного излучения, что как раз и доказывает их дифракция) на кристаллах, и в этом же году получение первых дифракционных решеток этого типа («лауэграмм») в Мюнхенском университете. М. Лауэ составил в этом же году математическую модель этого процесса.

 Как пишет учебник, «Тем самым Лауэ открыл очень перспективную область исследования (рентгеновскую кристаллографию), в которой рентгеновское излучение используется для определения структуры кристаллов, а в кристаллах известной структуры – для определения длин волн рентгеновского излучения»
 Добавим, что в следующем 1913 году открыто общее условие машины управления во-времени-пространстве материальной метрики процесса дифракции, названное законном Брэгга-Вульфа.

 Интерпретация условия Лауэ и закона Брэгга-Вульфа

 Закон Брэгга-Вульфа является уточнением условия Лауэ (действие машины управления), которое формулируется так:
 «Рентгеновские лучи проходят через кристалл, отражаясь от семейства атомных плоскостей, перпендикулярных поверхности кристалла. В этом случае поток энергии волн, выходящих с нижней границы (для непоглощающего излучения) кристалла, равен потоку энергии, падающему на кристалл»

 Это значит, отметим с точки зрения модели триединой реальности, что здесь кристаллическая решетка рассматривается как физическая матрица-архетип, представляющая собой историю в прошлом рекапитуляций матрицы в физический универсум, и это значит, что узлы такой решетки выстроены в структуру стереоскопических «атомных поверхностей», перпендикулярных поверхности кристалла
 «Атомная поверхность» есть совокупностей узлов «исторического слоя» архетипа кристллической решетки, с единой метрикой времени-пространства, образующей пространство-место со своим хроносом.

 Совокупность «атомарных поверхностей» в матрице кристалла обладает стандартным расстоянием между «атомарными поверхностями», так как меры динамики пространств унифицированы (стандартное расстояние входит в левую часть формулы закона Брэгга-Вульфа) вместе с длиной падающей волны.

 При диффракции рентгеновского излучения через подобный кристалл, когда его архетип рекапитулирует в физический универсум и подвергается соответствующему действию материальной машины, излучение диффрагирует на совокупности этих «атомарных поверхностей» и на воспринимающем экране возникает дифракционная решетка, которая показывает в виде черных и белых полос («исторических слоёв» архетипа)  как сами пространства-места (белые полосы, где длины волн совпадают и суммируются), так и темные интервалы  между ними (длины волн противоположны) 
 В случае дифракции по Брэггу-Вульфу существует область углов скольжения, в пределах которой происходит полное отражение падающей волны на кристалл (в этой области кристалл не поглощает энергию падающего излучения)

 Как замечет учебник:

«Формула закона Брэгга-Вулфа показывает равенство с одной стороны произведения количества падающих  на кристалл волн на длину волны, с другой удвоенную величину межполоскостного расстояния в кристалле (расстояния между уровнями «узлов»: «атомарными поверхностями») на синус угла падения.
Статическое условие Брэгга — Вульфа (формула) для постоянного угла падения излучения позволяет определить межплоскостные расстояния в кристалле, так как длина волны обычно известна, а углы тета падения волн измеряются экспериментально.

 Условие формулы получено без учёта эффекта преломления для безграничного кристалла, имеющего идеально-периодическое строение.
 
  В действительности (комментарий: то есть в действии материальной формирующей машины времени-пространства, при котором взаимные отражения лучей дифракции «атомных плоскостей» меняют углы падения автоматически) дифрагированное излучение распространяется в конечном угловом интервале тета± изменения тета. Причём ширина этого интервала определяется в кинематическом приближении числом отражающих атомных плоскостей (то есть пропорциональна линейным размерам кристалла), аналогично числу штрихов дифракционной решётки.»

 Наша трактовка текста

 Почему же при дифракции всегда существует область углов падения рентгеновских лучей, где падающая физическая энергия всегда отражается и ничего не поглощает?
 Это область суммарной энтропии материальной информации системы, равной или большей чем нуль. Её наличие есть условие дифракции рентгеновского излучения на кристалле

 Ведь сама дифракция показывает, что энтропия материальной информации времени прошлого кристалла как физической матрицы, проявленной в универсуме, в момент настоящего компенсирована материальной энергии, поэтому возникает бытие архетипа в момент настоящего физического универсума.

  Разумеется, условие Брэгга-Вульфа относится к диффракции не только электромагнитных излучений, но и множества видов периодических колебаний системы, у которой внутренняя энтропия материальной информации прошлого в осцилляторе компенсируется к нулю в момент настоящего универсума мерами материальной энергии времени.

   В. Нернст, исходя из выведенного им теплового закона (см. 1905), доказывает недостижимость абсолютного нуля.

Автор третьего закона термодинамики В. Нернст формулирует принцип недостижимости абсолютного нуля в физическом теле, то есть кванте вещества, так как из его закона вытекает, что при этой температуре термодинамические процессы невозможны, то есть исчезает физическая активность веществ.

 Согласно этому представлению при абсолютном нуле кванта вещества кинетическая энергия его атомов обращается в нуль, т. е. все атомы неподвижны.

 Действительно, получить абсолютный нуль по шкале температур Кельвина искусственно никому не удавалось, даже в теоретическом "конденсате Бозе-Эйнштейна" (раздел 190, подраздел "Конденсат Бозе-Эйнштейна") допускаются температуры, только близкие к абсолютному нулю, но всё-таки выше его.

 Однако, правило Нернста, распространенное на физическое вещество и сформулированное для физической матрицы, является проявлением расширенных по сравнению с термодинамикой законов энерго-информатики, согласно которым порог энтропии, установленный Нернстом, присущ не физическому веществу как матрице, а материальной метрике универсума, которая в моменты настоящего времени организует гармонию физической матрицы, реализуемую в физическом веществе.
 Энерго-информационные законы распространяют закономерности информационной технологии на матрицу тела-сознания.

 Таким образом, само понятие "абсолютного нуля", имеющее в термодинамике значение предела минимально возможной физической энергии вещества, есть пороговая мера материальной информации, которую нельзя пересечь, так как далее энтропия оказывается выше физической активности, открывает понятие энтропии для описания процесса информации, подверженного естественным потерям вместе с энергией
 И если это так (а далее мы приводим доводы в поддержку этой мысли) это имеет прямое отношение к бозоновой интерпретации квантовой теории, и вообще к структуре описания, которой является квантовая структура мультиверса человеческих представлений о вселенной:

 Метрике научной эпистемы теле-сознания человечества (архетип описательной реальности) также свойственны законы информационной энтропии, проявленные во времени, и здесь невозможно достижение "абсолютного нуля" качества, к нему можно только приближаться как к пределу.
 Закон недостижимости абсолютного нуля ставит предел эффективности машины тела-сознания в универсуме, вызванный нарастанием "энтропического продукта" от рекапитулируемых архетипов  в управляемой системе.

   Достижения технологий

 Г. Оберт самостоятельно находит математическое выражение, которое известно как «формула Циолковского» и использует его как руководство к решению поставленной задачи конструирования ракеты, использующей в качестве топлива смесь водорода и кислорода (далее см 1917)

Г. Оберт самостоятельно находит известное Циолковскому еще в прошлом веке математическое соотношение между скоростью ракеты и такими критериями как взаимоотношение начальной и конечной массы летательного аппарата и удельного импульса ракетного двигателя, определяемого как отношение тяги двигателя к секундному расходу массы топлива.

 Он расширил расчеты для практического применения их по отношению такому топливу как смесь водорода и кислорода.

 Мечта о завоевании космоса, идеологически присущая русскому "космизму", практически решалась в создании ракетной техники как устройства для перемещения вещества в пространстве путём его "взлома" (впоследствии станет ясным, что здесь имеется в виду)
 Для такого "покорения" необходима физическая перемена места ракеты в пространстве относительно Земли.

 "Большой космос" мира звёзд относительно земных масштабов велик, порой он мыслится очень большим, иногда даже бесконечным, а единственной возможностью перемещения в пространстве в технической науке мыслится непрерывное движение вплоть до появления идеи квантовой телепортации (возникшей когда оформился математический аппарат физики, исследующей материальную метрику физической матрицы, а в технике появляется проект "квантового компьютера")

 В этом отношении завоевание космического пространства является функцией определенной скорости ракетного аппарата, начиная с тех космических скоростей, которые необходимы для того, чтобы преодолеть гравитацию планеты.
 И далее, для движения в пространстве ракете требуется разгон -  во всяком случае, если предположить, что космический вакуум вселенной не представляет собой идеальную, то есть лишенную энергетических потерь, "инерциальную систему отсчета", как того допускают законы Ньютона о сохранении постоянной скорости по инерции, которая присуща массе.

 Мы не раз придём к выводу, что в космосе это не так, и физический космос, где законы Ньютона не применимы - как раз не однородное пространство и не инерциальное, что само понятие "инерциального пространства" присуще материи: реальности описательной, а не физической матрице подлинной реальности)
 Разгон в движении является функцией количества затрачиваемой энергии, о каком бы двигателе ракеты ни шла речь (Циолковский для космического корабля не мыслил иного способа движения кроме реактивного).

 С тех пор, как идеи космистов нашли свое практическое применение в ракетной технике, эффективность космической индустрии зависела от того, каковы затраты на энергию, необходимую для перемещения ракеты к её цели, включая не только топливо (источник физической энергии), не только финансовые ресурсы, необходимые для конструирования и производства, но главным образом, социальной энергии тела-сознания, направленного к космическим целям.