О вере

«В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий».

В мире живого нет ничего более сильного, чем вера. Вера может присутствовать независимо от фактического или логического обоснования – лишь в силу отношения человека к предмету веры. Именно этот пример я привёл в самом начале, воспользовавшись библейским повествованием: пока Пётр верил в то, что сможет пройти по воде не замочив ног, он шёл навстречу Иисусу. Но, как только он усомнился в силе веры, как тут же начал тонуть. Сила религиозной веры как раз в том и состоит, что человек верит в существование Бога, как в реально существующее явление, которое никто до него, ни он сам не видел.
В христианстве вера является основой мировоззрения. Вера в большинстве своём влияет на собственные представления человека о самом себе и, зачастую, руководит поступками, отношениями внутри социума и нормами поведения. Я много раз писал о том, что вера может быть благом человечества и может быть злом – всё зависит от того, в чьих руках находятся инструменты манипулирования верой.
В сегодняшнем эссе я ещё раз возвращаюсь к уникальному факту изменения человеческого сознания благодаря внедрению безусловной, маниакальной веры.
…До какой степени морального разложения нужно было докатиться великому немецкому народу, чтобы из страны передовой культуры и науки превратиться в зомбированную массу детоубийц, помешанных на культе поклонения своему фюреру? Как совместить трепетное отношение немцев ко всему живому и «окончательное решение еврейского вопроса»? Как мог Гиммлер – «папочка-лапочка и лучший в мире отец» падавший в обморок при виде ста расстрелянных евреев, сказать своему помощнику, увлечённому охотой на оленей: «Каким образом вы можете получать удовольствие от стрельбы из засады по несчастным созданиям, бродящим по опушке леса… Строго говоря, это убийство!» 
Как случилось, что нормальные с виду люди оказались кровавыми хищниками? Как они могли, переступив через свои христианские ценности, стать адептами новой религии, имя которой «Адольф Гитлер»? Может быть, они родились с задатками потенциальных убийц? Почему большинство немецкого народа пошло за ним?
…Человек – самый неудачный эксперимент то ли высших сил, то ли матушки-природы. В природе всё просто – хищник убивает тогда, когда он голоден. Человек же может убить только потому, что «так надо», потому что так приказал Мессия, в которого он слепо верит. Есть Лидер, есть его ближайшие помощники, есть помощники рангом пониже и есть исполнители воли Лидера: армия и гражданское общество. С армией все понятно: она выполняет приказы, даже если они преступные, потому что присягнула на верность этому преступнику. Гражданское общество, чтобы оно стало выполнять преступную волю Лидера, надо перевоспитать. У немцев, когда нацисты пришли к власти, на перевоспитание общества ушло чуть более пяти лет. Почему так мало? Потому что общество было готово принести себя в жертву по воле фюрера на волне разжигаемого в Германии национального патриотизма.
Голодное, раздираемое противоречиями, униженное Версальским Договором общество. Договор предусматривал возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии, создание «Польского коридора» и предоставление статуса вольного города Данцигу, передачу Саара под управление Лиги Наций, формирование Рейнской демилитаризованной зоны, ликвидацию германских колоний и проведение серии референдумов о самоопределении в спорных регионах, включая Верхнюю Силезию; он также обязывал правительство послевоенной Германии соблюдать независимость Австрии, выплачивать репарации странам-победительницам за ущерб, нанесённый мировой войной, и не препятствовать свободной торговле. Согласно статье 231-й, на Германию была возложена вся ответственность за развязывание войны; в дальнейшем это положение породило многочисленные споры и конфликты – оно также активно использовалось национал-социалистической пропагандой как  доказательство несправедливости условий «Версальского диктата», а выплата Германией наложенных на неё финансовых репараций стала одним из ключевых символов Версальского мира. До 1 мая 1921 года Германия обязывалась выплатить союзникам 20 миллиардов марок золотом, товарами, судами и ценными бумагами. В обмен за потопленные суда Германия должна была предоставить все свои торговые суда водоизмещением свыше 1600 тонн, половину судов свыше 1 тысячи тонн, одну четверть рыболовных судов и одну пятую часть всего своего речного флота и в течение пяти лет строить для союзников торговые суда по 200 тысяч тонн в год. В течение 10 лет Германия обязывалась поставлять Франции до 140 миллионов тонн угля, Бельгии – 80 миллионов, Италии – 77 миллионов. Германия должна была передать союзным державам половину всего запаса красящих веществ и химических продуктов и одну четвёртую часть будущего производства до 1925 года. Таким образом, новая Веймарская демократия начала своё существование с тяжёлым бременем долгов, а германские национал-социалисты смогли воспользоваться «понятным» недовольством широких слоёв населения. Практически сразу после подписания Версальского договора в Веймарской республике началась кампания за отмену его условий, в особенности – пункта об ответственности за развязывание войны. По мере того, как воспоминания об отчаянном положении Германии на рубеже 1918 –1919 годов стирались из памяти, всё большую популярность набирала версия об «ударе ножом в спину», нанесённом победоносной германской армии продажными политиками и евреями. Внешняя политика Веймарской республики строилась, в основном, если не исключительно – вокруг Версальского договора. Министерство иностранных дел Германии создало специальную секцию по вопросу об ответственности за развязывание войны, которая финансировала критические исследования по данной проблеме, а в пивных Баварии молодой герой прошедшей войны Адольф Гитлер собирал толпы своими громкими и язвительными заявлениями о «постыдном мире». Одновременно общественное мнение в Британии и США с каждым годом всё больше склонялось к представлению, что мирные соглашения, заключённые с Германией в 1919 году, были несправедливыми. Многочисленные мемуары и художественные произведения, вышедшие в течение десятилетия после окончания мирового конфликта (включая роман «На Западном фронте без перемен» Э.-М.Ремарка), показывали широкой аудитории ужасы траншейной войны, которые испытали на себе солдаты с обеих сторон конфликта. Публикация конфиденциальных документов из довоенных архивов, произошедшая в тот же период, подорвала версию о том, что ответственность за войну несёт исключительно кайзеровское правительство – появились исторические труды, в которых «вина распределялась более равномерно». На этом фоне националистическим партиям удалось убедить широкие слои немецкого населения в том, что все проблемы Германии – высокие цены, низкая заработная плата, безработица, налоги, инфляция – имеют своим корнем «Версальский диктат». Немецкое общество было убеждено, что оно платит слишком много. Гиперинфляция двадцатых годов стала одним из важнейших факторов обострения социально-политической обстановки в стране. Слабое центристское правительство подвергалось мощному и агрессивному давлению слева и справа. 23–25 октября 1923 года произошел вооруженный коммунистический мятеж в Гамбурге. Как бы в ответ на это 8–9 ноября нацисты при поддержке крайних милитаристов совершили попытку путча в Мюнхене. Смертельная лихорадка сотрясла Германию. Оба эти выступления кончились неудачей. Немедленно после этого правительство нашло в себе силы осуществить стабилизацию валюты. Германия получила передышку, которая, к несчастью, была сорвана мировым экономическим кризисом 1929–1933 годов. Новая экономическая катастрофа послужила прологом к захвату власти Гитлером. И, когда он пообещал немцам «работу, хлеб и достоинство», уставшее общество пошло за ним.
Для того, чтобы продержаться у власти в течение 12 лет существования Третьего рейха, мало было одного террора в отношении инакомыслящих. Гитлер завоевал поддержку среди большей части рабочих, так как сумел всего за несколько лет ликвидировать массовую безработицу, в основном с помощью программ наращивания вооружений. Он сохранил эту поддержку и во время Второй мировой войны, поскольку благодаря безудержной эксплуатации рабочей силы и ресурсов на оккупированных территориях ему удалось оградить массы немцев от социальных тягот образца Первой мировой войны. Большие внешнеполитические успехи в предвоенные годы, прежде всего оккупация демилитаризованной Рейнской области в марте 1936 г. и присоединение Австрии в марте 1938 г., подняли популярность Гитлера среди всех слоев населения на рекордную высоту. Миф о рейхе и его историческом предназначении, которым Гитлер умел виртуозно пользоваться, оказывал влияние прежде всего на образованных немцев. Харизматичному фюреру требовалось их содействие, если он хотел прочно сделать Германию державой, наводящей порядок в Европе; а им нужен был он, поскольку никто, кроме него, не был в состоянии сделать реальностью мечту о «великом германском рейхе».
Что это, если не создание новой религии? Каждая Мировая религия, как я писал выше, должна основываться на Вере. Гитлер создал новую Веру, одновременно играя на народном патриотизме, пользуясь популизмом идей и громких лозунгов, играя на самых низменных инстинктах германцев. Во время предвыборной борьбы в начале 30-х годов Гитлер не отрицал своего враждебного отношения к евреям, но и не выдвигал его на передний план. С соответствующими лозунгами можно было завоевать не так много голосов среди рабочих, за которых велась активная борьба. Среди образованных и состоятельных слоев, среди мелких собственников и крестьян антиеврейские предрассудки были широко распространены, однако «громогласный антисемитизм» до времени отвергался из соображений хорошего тона. Лишение германских евреев прав в результате принятия Нюрнбергских расовых законов в сентябре 1935 г. не встретило протестов, так как законная форма была соблюдена. Погромы во время так называемой «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 г. не пользовались популярностью, а вот «передача в собственность арийцев» еврейской собственности, массированное перераспределение состояний, последствия которого сказываются и по сей день, – пользовалась. О холокосте, систематическом уничтожении европейских евреев во время Второй мировой войны, было известно больше, чем хотелось бы режиму. Однако составной частью знания является желание знать, а вот этого как раз – в том, что касается судьбы евреев – в Германии времен «Третьего рейха» не было. Его нет и сегодня: «хватит, мы уже покаялись, мы теперь другие» - примерно так звучат голоса немецких политиков.
И в завершение написанного: история знает много примеров того, как рождались и умирали религии. В одном из последних своих посланий немецкому народу (цитирую по памяти, потому что уже не помню адрес источника), Адольф Гитлер писал: «наше дело будет жить, пока где-то ещё будет звучать нацистское приветствие».
Давайте же делать так, чтобы его чёрное предсказание не сбылось. 

07.02.2022