Кулачный бой глава из повести первая роль

 
- А пойдем  на лед? Там  городские  сойдутся  «нагрудки» с замостянскими – предложил Венька.
- Айда!
Много разных забав проходит на Масленицу в Судже. Но кулачный бой, когда  на лед  с двух сторон высыпают от мала до велика и бьются, бьются – не из-за злобы или ненависти – Боже упаси, а из желания показать свою молодецкую удаль, размять косточки, померяться в честном бою силами – это нечто особенное.

«Неразволочная»  должна  пройти за городом на речке Судже  – там, где она берет широкий разлив. Есть тут  где разгуляться молодцам, да и зрителям  места вдоволь. Буквально потоками со всех сторон валил сюда народ. Путаясь в нарядных юбках,  весело щебеча  друг с другом, беспричинно прыская  от смеха и стреляя глазками  по сторонам,  разноцветными стайками стекались на лед молодухи. Крепкощекие,  раскрасневшиеся, в самом соку, не просто красные девицы – огонь!– они  втайне  надеялись  высмотреть себе  под стать таких же молодцов –  сильных, смелых, удалых. Как раз в кулачном бою  таких и можно найти.


Шаркая подбитыми валенками,  опираясь на палочки, то и дело останавливаясь,  переводя дух и прислушиваясь к  вырывающемуся  из груди шипящему свисту,  к месту боя  ползли «вековые» старики. Те, что когда-то  бились здесь на кулачках, как бились их отцы и деды. Многие изрядно пострадали  в сражениях: кто зубы потерял, кто ребро  сломал, а кто-то и вовсе еле живой на карачках домой уполз. Но не держат зла на своих обидчиков старики – мало ли что в драке бывает? А вот на  нынешнюю молодежь ворчат.
-Не те нонче робята пошли… - шепелявит один.
- Одна мелкотня, -  шамкает другой.
- Да разве так бьют? Ни силы, ни огня.

- Вот мы, бывало…
И начинаются суды- пересуды, воспоминания:  кто  кого хорошо ударил,  кто с первого раза свалил, кто перед сильным соперником до конца  выстоял.
Хлопцы же, которым  предстоит участвовать в сражении –  и парубки, и двадцатилетние, и даже молодые, уже женатые мужики – заматеревшие, с отпущенными бородами – те сосредоточены, напряжены. Им предстоит бой,  это не шутка. Продумывают,  как бы удар верный противнику нанести - такой, чтобы сразу  с ног свалить и чтобы тот уже не поднялся. А коль на достойного бойца нарвешься – как самому устоять или с меньшими потерями выйти из боя.

Тут уж кто на что горазд. Хотя  правилами  дозволяется биться только в подбитых рукавицах из сыромятной кожи, а  вкладывать в руку какие-либо тяжести запрещено, куда там! Идя позади рослых парней, Миша услышал:
-Я  вчора  рукавицы водой намочил и на мороз выставил. Вдарю так вдарю! – похвалился один.

- Это шо! Вот я в рукавицу свинчатку вложу. Мы недавно корову зарезали, ноги на холодец пошли. А  в ноге есть бычинка, ну, «шашка» такая, знаешь?
- Где  пустота? Конечно, знаю.
-Так вот, я свинец туда залил. Чижелая штука получилась! Ох и  вмажу когось по сопатке!
- Вроде как нельзя свинчаткой…
- Ага, нельзя! А в том году Саша Куропатка мне так «в хлебово» дал, шо я кровью залился. А сколько зубов выплюнул! Наверняка, свинчатку, гад, вложил. Ну, я с ним посчитаюсь!

- А я  мясо и хлиб до масленицы трескал- шоб   силы больше було.
- И я…
Мише  не понимал эти разговоры. Как это - кого-то «вмазать  по сопатке», «дать в хлебово»? За что? Просто так, ради развлечения? Что за чушь! Вот они захотели развлечение  себе устроить – сыграли спектакль. Всем весело, хорошо. А от драки какое веселье?

Находящийся под впечатлением от сыгранных  спектаклей, Миша  и на кулачный бой смотрел уже совсем по- другому. Ему, нелюбителю драться,  казалось, что все происходящее –непонятно  зачем поставленный кем-то спектакль  с интригующим началом, лихо закрученным действием и неизвестной концовкой. Кто-то неведомый расставил по местам «актеров», вывел их на «цену», даже зрителей  собрал. Только на этот раз он, Миша, не актер, а  обыкновенный зритель, которому  неведомы все скрытые пружины разворачивающегося действа.

«Что  дальше, дальше?»- пританцовывал он от холода и нетерпения
На льду  - черным - черно от собравшихся,  сотни бойцов собралось. По одну сторону расположились замостянские, напротив них, разделенные белой полосой снега - городские.  Это – лучшие силы, самые бойкие, кто не привык отсиживаться в теплой хате, кто готов драться в добром бою до конца.
 По окраинам каждой толпы шныряют  мальчишки. Словно драчливые воробышки,  скачут они с места на места, шпыняют друг друга своими острыми кулачонками, ни минуту  не постоят на месте. Именно им предстоит выступить застрельщиками боя, «разогреть» настоящих бойцов. Потом  ребятня схлынет в сторону. Может, даже  устроит  свой,  «детский» бой, отдельно от взрослых. Пока же они чувствуют себя  наравне с остальными, вот и хорохорятся, принимают воинственные позы.
Ближе к  середине переминаются на месте молодые кулачники – основная сила каждого отряда. Многие из них  уже принимали  участие в сражении, «понюхали пороху». Знают, что придется  изрядно помахать кулаками, вот и  сопят сосредоточенно, набычившись, наблюдая за  движениями противника и готовые  незамедлительно вступить в бой.

В центре  расположились матерые бойцы – бородачи, сплошь женатики, имеющие уже по двое, трое детей. Такие бьют по одному – от силы, по два раза. На лицах многих  красуются шрамы,  некоторые недосчитываются зубов.  Но они не обращают внимания на такую «мелочь». Их сторона будет биться, и как же они пропустят такое славное дело? И своих поддержат, и молодость вспомнят. Без кулачного боя они уже и жить не могут. Конечно, жены, будь их воля, не пустили бы своих мужиков,  но разве такое возможно?  Многие из них пришли  на лед поддержать своих мужей, некоторые даже с грудными детьми на руках.

Море бойцов волнуется. Все громче, громче выкрики с той и с другой стороны, все больше гул,  больше движения.
Затравить, зацепить за  живое, взбодрить себя и своего противника- с этого всегда все начинается.

-А вы замостянцы, настоящие засранцы, - полетел первый обидный  камень.
- А вы городские, дохлые такие! – незамедлительно последовал ответ
- Ни в склад, ни в лад, поцелуй коровий зад!
- Сейчас вас порвем как котят!
- Пупок развяжется!
- Чья бы мычала…
- А ваша молчала…
На минуту перепалка смолкает.

- А как будем биться?– уточняются правила
- Как всегда!
-Лежачего не бить? – слышится зычный громкий голос.
- Не бить!- гремит  над рекой многоголосый хор.
- Мазку не бьем?
 Не бьем! – ухает толпа.
-По- увечному не биться!
- Не биться!

Напряжение с каждой минутой нарастает. Воздух, кажется,  дрожит от голосов. Толпа - что пороховая бочка, готовая в любую минуту взорваться со страшной силой. Достаточно только фитиль поднести.
И такой фитиль подносят.
Один из  замостянцев подозвал  самого бойкого, задиристого мальчонку.
- Слышь, малец, -  хмыкнул он, подсмеиваясь.- Ты слабак?
- Чего-о? расширились от обиды глаза мальца. – Да я… - навострил он кулачонки.
-  А вот тому  «чухно»-  ткнул парень пальцем в сторону мордатого здоровяка   с другой стороны - в ухо всыпешь?
- Тому-у?
- Ну, да. Что, заминьжевался?
- Нет!- вскинулся мальчонка.

- Это для затравки. Не бойся. Всыпешь – и тикай, понял? А мы уж начнем .
Мальчонка отделился от толпы, подбежал к городскому здоровяку,  р-раз – влепил  тому кулачонком  в ухо. И – деру к своим.
- Ах ты, щенок!- взревел от  несказанной обиды  парень и рванул за  мальцом.
На его пути тут же выросли два  дюжих замостянца.
Бух- бух! – Готов! Распластался здоровяк на льду, как лягушка – раскинул руки- ноги, лежит - «отдыхает».
- Наших бьют!- вскричали городские.
-Даешь бою!- полетело от замостянцев.
И пошла, пошла  яростная молотиловка. Ринулись друг на друга бойцы – с воплями, свистом, свирепым ожесточением. Замелькали кулаки, воздух наполнился криками, сливавшимися в беспрестанный гул.

То тут, то там,  слышались смачные удары, хеканье, вопли, стоны.
- Получай!
- Ах!
- А вот я тебе!
- Сенька, сзади!
- Прикрой!
- Ой- ей- ей…

Линия битвы причудливо изгибалась: то городские в одном месте  напирали на замостянских  и те пятились назад, то  в другом месте замостянские прорывались вперед. Отдельная горстка наиболее отчаянных  замостянцев, увлеченная боем, вдруг оказалась в самой вражеской гуще. Со всех сторон  на них обрушились кулаки. Удары сыпались справа, слева, так что  «героям» пришлось нелегко. Некоторые уже не махали руками, а только прикрывались, пригибались и еле держались на ногах.
- Не удавай, братцы, не удавай!- видя, что бойцовский дух ослабевает, воззвал мечущийся из стороны в сторону,  безостановочно орудовавший руками и ногами расхристанный парень.

- Смелее!
-Дружнее! - поддержали его товарищи.
Все же силы оказались неравные, и лихим бойцам  пришлось отступить. Появились первые жертвы.
  Из кучи дерущихся,  оцарапывая руки о лед, на четвереньках  выполз  получивший « в хлебово» молодой  хлопчик. Застыл на месте, будто о чем-то задумался, харканул  на снег,  выплюнул  вместе с кровью выбитые зубы.
- У-у-у…- погрозил кому-то ободранным кулаком.
Кровь  расплылась на снегу  алым пятном.

Хлопец, поднатужась, встал,  приложил к лицу снег, немного подождал. Потом махнул рукой,  шмыгнул носом и,  как ни в чем ни бывало,  вновь ввергся в пучину драки.
Были уже и такие, кому «свернули салазки»- сильным ударом сбоку в нижнюю челюсть выбили ее. Такой – уже не боец, сразу шел или домой, или,  чаще всего, - покряхтывая, постанывая, присоединялся к зрителям. Нелегко приходилось и получившему «под микитку». От сильного удара «под дых»  у бойца тут же перехватывало дыхание, он скрючивался в три погибели, а то и вовсе валился с ног. Однако это не смертельно. Помучившись некоторое время, боец постепенно приходил в себя. И уже опять летел в толпу – с новой злостью, с желанием отомстить за «микитку».

Ну, а «подставить  фонарь» - это для кулачника обычное дело. Как же : быть в драке и не получить приличных кровоподтеков,  изрядных синяков – да тебя же за труса посчитают. Значит, не был ты в бою, не махался, как все, что за  человек?
Как и в любом кулачном бою, в Судже - свои герои. Находясь в самом центре своей толпы, они до поры до времени не вступали в схватку - ждали своего часа . В городской гуще, ухмыляясь, поводя покатыми плечами, по кругу похаживал Машенька. Лобастый, со сходящимися на переносице  мохнатыми бровями и маленькими, глубоко посаженными глазами, с выдвинутой вперед  массивной челюстью и переходящей сразу  от головы к спине обросшей шерстью шеей, он  казался  забредшим из лесу медведем. Печать угрюмости, немногословность,  слегка косолапая,  похожая на звериную походка, а,  главное,  недюжинная сила – все это  выделяло его среди городской братии. При сем том он был весьма незлобив, даже добр, мухи не обидет. Оттого и прозвали его ласково – «Машенька».

На Машеньку весьма рассчитывали в кулачном бою. Ждали, берегли его до последнего. А ну, как незаладится схватка – тогда надо пускать  его вперед. Пусть он развернется, бока противникам намнет, тогда наш верх будет – так  рассчитывали  хитрые горожане.
У замостянцев  - свой   козырь. Так же в центре, только,  в отличие от Машеньки,  беспечно балагуря,  посмеиваясь и подтрунивая над  товарищами, ждал  свого часа Буян. Ладно скроен. Ни устрашающих бугров мышц, ни бычьей шеи – ничего такого у Буяна нет и в помине.  Вроде бы такой, как все. Разве что ростом повыше, в обхвате пошире,  да улыбка не сходит с лица. Но клички дают не зря. Водилась у этого  малого скрытая до поры до времени  необычайная  взрывная сила. Не тронешь его – не заметишь. Но стоит только задеть некую потайную пружинку – держитесь, недруги! Все вокруг себя  мог разнести, настоящий Буян!

В какой-то момент ряды городских дрогнули. С  криком, свистом, улюлюканьем их стали теснить взбодрившиеся замостянцы .
- Ура!
- Наша  берет! –  со всех сторон полетели   радостные возгласы.
Теряя бойцов под ожесточенным натиском, городские  стали отступать. Шаг за  шагом, все ближе к берегу.
- Машенька, давай! – раздался чей-то отчаянный крик.
Машенька, набычившись,  засучил рукава.
- Р- разайдись!
Товарищи расступились.

Машенька  двинулся вперед. Замахал  своими длинным руками- оглоблями, заработали его  кулаки величиной с добрый горшок. Гребанет правой – словно подкошенные снопы валятся с ног  крепкие замостянцы с одной стороны, махнет левой – валятся  с другой. Там, где он ломится, словно просека образуется – все выкашивает на своем пути.
-Молодец, Машенька! - вскричали приободренные горожане.
С новой силой рванулись они вперед. У кого сопатка была  разбита – утерся,  кто с ног был сбит – подскочил, словно новые силы в него влились. Что значит пример атамана! Да за таким  и идти не страшно.
И вот уже дрогнул соперник,  стал медленно отступать. Уже и робость зародилась в рядах замостянцев – как справиться с таким  чудищем, которое косит всех, словно косой? Некоторые даже в бегство обратились. Еще немного – и восторженно  заликуют городские: «Наша взяла!»

А что же Буян?  Застыл на месте как каменный, ни один мускул не дрогнет на его лице.
- Буян, подсоби! - кричат обливавшиеся кровью замостянцы.
Стоит Буян, уставившись в одну точку, не откликаясь, только желваки на его скулах ходуном ходят.
 - Буян, выручай!- доносятся  до него  ослабевшие голоса.
Стоит Буян, не шелохнется, будто его и не касается.
- Буян, хана приходит,- совсем уже плач, стон слышится.
- Ну, кажись, пора!

Скинул с себя  тулуп, распрямил плечи, не спеша пошел навстречу  главному городскому «молотильщику». А  Машенька – совсем уже близко, в самый центр врага  свою «просеку» пробил.
И тут перед ним – Буян.
- Ну, что, поговорим?
- Поговорим!

Расступился  честной народ, как же – их   атаманы  « по душам»  сейчас будут «разговаривать». Стихли удары, лишь кое- где  на окраинах еще мутузили друг друга неостывшие от боя бойцы. В центре же – тишина. Все понимали: от того, как  закончится бой главных кулачников, зависит весь  исход сражения.
 Нагнув голову, словно бык,  Машенька ринулся вперед. Махнул своим кулаком- горшком раз – Буян ловко увернулся. Еще махнул  Машенька  со всей мочи – Буян вновь поднырнул под руку и был таков. И тут же, не давая  сопернику ни секунды  для нового размаху,  с правой засадил ему  « в микитку». Словно  тугая пружина разжалась и выстрелила изо всей силы.

- А х-х,- пронеслось  над льдовым побоищем.
Невероятно! Машенька - косая сажень в плечах, несокрушимая, казалось, гора-медведь, беспомощно замер. Нет, он еще не  сражен наповал,  его  крепости  хватает на десятерых. Но что-то надломилось в   богатыре. Он стал хватать  ртом воздух, кулаки- горшки безжизненно опустились.
Готов?
 Словно услышав позорный приговор, Машенька  встрепенулся, повел вокруг себя  ошалевшими глазами : где  же противник? Ага, вот он, стоит, ухмыляется!
Машенька, собрав воедино свою стопудовую силу, ринулся напролом на Буяна. Казалось, он  напрочь снесет его, растопчет в лепешку.
Но  что это?

Буян сделал едва заметное движение в сторону – и Машенька – медведь валуном пронесся мимо.
- Ку-ку!
 Машенька  сделал боевой разворот. Сопя,  подлетел к Буяну -  и получил такой удар промеж глаз, что  тут же брыкнулся на лед.
Все расступились.
- Машеньку побили! Машеньку побили! – разнесся среди горожан вопль.
Подбежали товарищи, схватили его за руки, поволокли к своим.
- Ура-а –а!

Всколыхнулись замостянцы,  ринулись вперед, замахали что есть мочи кулаками  с новой силой.
- Дави-и-и!
- Круши-и-и!
Остановить их уже было невозможно. То тут, то там  у городских образовались бреши, в которые врывались вдохновленные замостянцы и молотили, молотили.
Вскоре все было кончено.
Городские  бежали  с места сражения. Кто- своим ходом, кого оттащили волоком, а кто просто отполз. Тех уже и не добивали. Правило есть правило: лежачего не бьют.
- Ура-а-а!
- Наша взяла!

Полетели вверх шапки, завопили, упиваясь победой, бойцы, запрыгали  на месте зрители.
- Ай да батька наш! Молодца!- ликовала молодая мамаша, указывая на Буяна своему грудничку.
Молодайки закрутили распустившими шалями, закружились от радости:
- Лихо! Лихо!
А что же побежденные?
Ушли со льда, утерлись,  завздыхали:
- Что ж, ваша взяла. Но в следующий раз…

 Тут бы разойтись  им врагами  в остервенелом ожесточении до следующего кулачного  боя. Но нет! Ни  злобы, ни ненависти.  Прошло какое-то время – и уже смешались в кучу победители и побежденные. С огромными синячищами, красочными «фонарями» под глазами - прикладывают к разбитому лицу  снег,  стараясь остановить кровотечение, усмехаются, подтрунивают друг над другом :
- Как я тебя? Во какой фингал вышел!
- Да, классный удар! Теперь я  в темноте и без фонаря обойдусь.
- А шо ж ты варежку раскрыл?
- Вот в следующий раз попадешься мне, узнаешь!
- Ха- ха- ха…

И  вот уже бывшие соперники похлопывают друг друга, обнимаются, некоторые даже целуются.
Недаром считается, что кулачный бой – это не столько бой,  сражение, сколько забава, старинная  забава, когда можно померяться силушкой,  размахнуться во всю русскую ширь, потешить вволю себя и других.