Из жизни фотомодели зингер. настя в нью-йорке

   
               
                НАСТЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ.


…Здесь, в Нью-Йорке, Насте не удалось не то, что развить начатую в Москве карьеру, а даже элементарно протолкнуть портфолио в американское модельное агентство, коих в штатах немерено. Ни одно из них не пошло навстречу и не предложило сотрудничество. То есть портфолио, конечно, принимали (если присылают!), но в базе данных Насти никогда не было. Она не понимала, почему. Да, маленькая росточком, короткоручка и коротконожка, не подиумная модель, для показов не пригодная (её и в Москве на показы на разного рода шоу с демонстрацией модной коллекции российских кутюрье не приглашали), но она и не претендовала в принципе, а уж на участие в показе «pret-a-porte» и «haut-couture» мирового масштаба тем более! На высокую моду не замахивалась, трезво оценивая свои возможности и физические данные. Но как фотомодель, разве она плоха?
   Она легко снималась в зимнюю погоду в лёгкой одежде, как того требовала композиция. Без шапки, с распущенными волосами не один час (!) стояла под настоящим снегопадом. И нос замёрзший ей растирали позднее, и руки. Не пикнула! Не заблажила, не закапризничала, и права не стала качать, как это делают другие, мол, платите мне за вредность. Она, Настя Пастухова, такая: сказали – стоять и улыбаться, она и стоит; и пусть хоть снег, хоть дождь, хоть град валит, не шелохнётся. У неё и сила воли есть. И совесть! Она обязана терпеть, раз согласилась на натурные съёмки в рекламе? Вот и будет терпеть. Какие могут быть разговоры? С Пастуховой легко работать. Не требует надбавок, запросто позирует дополнительно, если у фотографа снимки не получились (работает, даже если «вусмерть» устала!). Ночью студия освободилась и надо ехать? Приедет! В пять утра? Запросто! На вокзале ночевать будет, потом такси возьмёт (расплачиваться, правда, фотографа заставит), но приедет, будет, как штык!
     И что не менее важно, она очень любила свою работу! Всегда околачивалась возле  стилиста, где на зеркальном столике столько разных кисточек для бровей и для губ; рассматривала палитру теней. А губные помады просто обожала! Даже когда наносили макияж другой девушке, подготавливая к съёмкам, Настя была тут как тут, брала со столика помады, открывала их и нюхала. И ни разу ничего не украла! Только брала в руки флакончики и беспричинно вертела. Стилист прикрикнет на неё, она отойдёт, потом опять вернётся и смотрит, и рассматривает, и любуется, и вдыхает этот невероятно сладкий, магический запах косметики, превращающий блёклых «серых мышек» в необыкновенных красавиц «вырви-глаз». А одежда для моделей Насте как нравилась! Сам процесс переодевания, когда по триста три раза следовало «обмундирование». То жакет с мехом, то длинное платье для коктейля в пол, то элегантный чёрный блейзер, как в кино. Столько стильных шмоток – закачаешься!
     Настя не замечала интриг, мошенничества (моделям нередко недоплачивали), неуважения и халатности, когда с девушками не считались и приходилось предварительно часами ждать то стилиста, то дизайнера, то фотографа. А то, бывало, директор агентства как варежку раззявит – душа в пятки, но одна мысль сверлила мозг: «Только бы не выгнали!» В мире моды она чувствовала себя, как рыба в воде. Её стихия. И свято верила, что покорит избалованную Америку одной своей влюблённостью в дело, к которому прикипела всей душой.
           Что только Настя ни делала, дабы добиться в Нью-Йорке мало-мальского признания, каких только усилий ни прилагала, чтобы просто заметили! Тщетно. И – закономерно – оказалась на улице, с чем долго не могла смириться. Ведь сколько денег и нервов потрачено для приобретения одной только визы! Временную рабочую ей не удалось оформить, зато получилось оформить туристическую, что тоже было непросто!
    Насте тогда казалось, главное – зацепиться, прилететь за океан, а там она уже разберётся, что к чему. Но она не учла собственную дремучую необразованность и, конечно,  ментальность другой страны, отличную от привычной. В Америке другие законы, и не мудрено, что вскоре Настя стала там персоной нон-грата.
  На работу с туристической визой не устроиться, снять жильё с таким статусом тоже нельзя (даже самое захудалое койко-место не сдадут) и временные рамки такой визы  строго ограничены. Нарушения грозят серьёзными проблемами при выезде из страны. Конечно, нелегалов – выходцев из России в том числе – в Америке полно, и люди живут так годами, но у них с головой получше, поумнее они.
  К тому же, она совсем не знала английского! Не подготовилась, не взяла ни одного урока, считая, что прилетит в Нью-Йорк, а там, попав в англоговорящую среду, сама научится.
   В результате никто с ней дел иметь не хотел, и пришлось Насте Пастуховой бомжевать, спать в коробке прямо на тротуаре и скрываться от полиции, которая безо всяких разговоров сдала бы её в миграционную службу, а там, депортация с серьёзными штрафными санкциями (потому что серьёзные нарушения законов!) или даже тюремным сроком. (Она уже тут успела, нашкодив, засветиться, поэтому депортации боялась, как огня).
   Настя, увидев, сколько в Нью-Йорке бездомных, не замызганных, а одетых весьма прилично людей, удивилась. Она успела пожить в трущобах Бронкса, кризисном районе Нью-Йорка, где находят своё пристанище самые бедные американцы и иммигранты, и была потрясена вопиющей нищетой! Они с матерью тоже называли свой барак «трущобами», однако в их бараке можно было жить: и печка была, и электричество, удобства, конечно, на улице, но и туалет сколоченный был, и колонка, откуда они воду набирали, на  центральной дворовой улице была.
А в американских трущобах – ничего! Там есть жильё, в буквальном смысле слова не пригодное для жилья. Ни туалета, ни колонки с колодцем поблизости. Есть трущобы даже без электричества! Про отопления, вообще, умолчим.
  А стоит проехать в тот же Бруклин или Манхэттен, там роскошь и ухоженность не перестаёт потрясать воображение.
   Настя сразу отметила, что Москва, которую она знала, как свои пять пальцев, более спокойный и организованный мегаполис, и население там более ровное. Такие дикие перепады –  тут пентхаусы и тут же внизу в коробке человек, потерявший работу спит, – нет, такое, скорее, нонсенс. Бомжи везде есть, но в России это, скорее, крайне опустившиеся люди, в силу разных обстоятельств деградировавшие кардинально; это, как правило, спившиеся, наркоманы. А в Нью-Йорке бомжами могут быть обыкновенные служащие, потерявшие работу, которые не в состоянии оплачивать слишком дорогое жильё.
   Ночью, сворачиваясь калачиком в добытой в мебельном магазине большой коробке, служившей ей не один день домиком и кроватью, Настя в свойственной ей манере прокомментировала свои наблюдения: «Не ту страну назвали Гондурасом".