Город одного человека

 




                Андрей Немиров

                Город одного человека




Каждый человек с момента своего рождения строит свой город. Он строит его не руками и без помощи инструментов. Человек строит свой единственный город своей душой и в своей душе. Он строит его таким, каким хотел бы видеть все города мира. В этом городе он и живет всю свою жизнь, обновляя, перестраивая и меняя здания, улицы и скверы.
У одного человека этот город состоит из небоскребов, у другого – из белых мазанок. В одних городах растут цветы, по другим мчатся фантастические автомобили. В этом городе, построенном душою человека в душе человека, живет душа человека. Эта многомерность едва ли умещается в нашем трехмерном сознании, часто люди и не догадываются о существовании города своей души. Однако он есть. И мечтая, строя планы, вспоминая или представляя что-то, мы входим в свой единственный город и живем там, потому что только там нам действительно хорошо.
Можно предположить, что этот единственный город – главное, что мы делаем в жизни, потому что только он и остается свободным и почти независимым от внешних обстоятельств. Мы можем жить в красивых особняках или в пентхаузах, обитать на помойках или путешествовать по пустыням или полюсам, но город нашей души останется таким, каким мы его создали. Это – наша вторая жизнь, хотя, по правде сказать, – первая.
«Почти независимым…». Да, реальная жизнь, все же иногда влияет на город, перестраивая его и помещая душу человека в его разные кварталы. Улыбнулась тебе удача – и видишь ты свой город солнечным и милым. Застелилась  жизнь полосой черного тумана  – и город померк, став холодным и серым. Но все это – сродни погоде. А город твоей души в основе своей постоянен, ведь он – это то, что ты из себя представляешь, он - это истинный ты! И даже если ты – богач, но твоя душа мала и мелка как лужа, город твоей души никогда не станет мегаполисом, и пусть ты уже давно живешь в самых престижных кварталах – в своем сокровенном городе обречен бродить по грязным одноэтажным улочкам. Но если душа твоя бескрайня, то даже ютясь в каморке, в своем городе будешь переезжать из дворца во дворец.
У людей сильных город мало изменяется, у слабых – без конца перестраивается, постоянно находясь в руинах и лесах. У жадных людей город тесный, у расточительных – запутанный. В юности этот город мал, но разноцветен, к старости он расширяется, мощнеет и приобретает единый стиль.
Но и этот, несуществующий в реальности город, как никто, влияет на нашу реальную жизнь. Мы мечтаем, стремимся к чему-то или желаем чего-то именно в городе своей души. А он увеличивает или уменьшает размеры наших мечтаний, стремлений и желаний, побуждая тем самым нас к тем или иным действиям. Город формирует нашу жизнь, потому что формирует нас. Знай мы свой город – могли бы предсказать свое будущее, потому что внутренний город строится и изменяется раньше, чем реальная жизнь.
Мы приводим в свои города чужие души, хвалясь перед ними или скрывая от них особенности своих городов, а сами с любопытством вглядываемся в чужие города, оценивая их и думая, что со стороны виднее.
Но только сам человек видит этот город таким, каков он на самом деле. Зашедшая в такой город чужая душа - или слепа, или видит все только в своих цветах и формах. Увидеть город чужой души в его первозданном виде – вот удача, вот – счастье! Увы, но дано это не многим…, почти никому!
Может, оно и к лучшему!      




Он достался ей, когда был уже больной и разочарованный, с потухшим взором и растерянными мечтами. Она радовалась какой-то усталой радостью, как радуются окончанию трудной дороги, когда облегчение приносит не желанный отдых или долгожданная встреча, а осознание, что все, наконец, кончилось.
 Мечты ее не то, чтобы сбылись – они продолжали быть нереальностью, только теперь уже – нереальностью окончательной. Она мечтала о том, что он, красивый и молодой, полный энергии и творчества, занимался своим любимым делом, создавая совершенно запредельные для ее практичного ума творения, а она, гибкая и неслышная как кошка, проникала в его «святая святых» и, не дыша, смотрела бы, как он работает.
Вместо этого она видела усталую и совершенно бесполезную возню в кабинете, полные окурков пепельницы, слышала какое-то слюнявое ворчание по поводу творчества других, нескончаемые сетования на прошлые неудачи, слезливые воспоминания и прочие симптомы больной хронической усталостью души.
Она не получила его, а подобрала. Приютила в своем доме и в своей душе, как блудного, больного и мешающего всем остальным пса. Подобрала и приютила в стремлении получить еще  хотя бы капельку его душевного вещества, в котором она всегда так остро нуждалась с тех пор, как они познакомились. Но в его душе ей открылась огромная дыра – зияющая незаживающая рана потерянной жизни, в которой не было ни грамма того благотворного элексира, который он, бывало, дарил, разбрасывал, терял, менял, продавал… . Если бы вдруг, внезапно высох Тихий океан, то зрелище высохшего дна было бы, наверное, менее трагическим, чем то, что увидела она в его душе. Мечты испарились, желания превратились в песок, все более или менее радостные и значительные жизненные события были похожи на мертвых китов и дельфинов, разлагающихся под жарким солнцем на  просоленом иле.
В общем, это было мало похоже на счастье. 
Но все-таки, однажды… 



Был дождь, противный, моросящий, холодный. Он, этот дождь, как будто напоминал о никчемности прошедшей жизни и вызывал в памяти все противное и мерзкое, что случалось с ними раньше. Они сидели в его старенькой машине, работала печка, и, хотя было тепло, душа все равно отдавала холодом и сыростью.
Они молчали. По радио играла какая-то дешевая попса, по улице, съежившись, бегали мокрые и злые уличные собаки, вороны на ветках сидели, уткнув головы в крылья, выставив только клювы, и словно материли про себя этот мерзкий осенний день.
Холодно и противно, противно и холодно. Он курил сигарету за сигаретой, пуская дым и стряхивая пепел в щелку приспущенного стекла. Дым колыхался в тесном пространстве машины, путаясь в его седых волосах. И от этого дыма ей, некурящей, становилось еще холоднее. Она не выносила запах табака, но просить его не курить не решалась – не хотела раздражать. Он стал такой раздражительный в последнее время…
Вдруг из ближайшего подъезда вышел молодой парень. Остановился, посмотрел на небо, съежился, когда капли дождя попали на лицо, и стал похож на одного из бегающих по улице псов. Потом закурил. Через несколько минут из того же подъезда  вышла девушка. Осторожно ступая по уже мокрому и грязому асфальту, она выглянула из-под козырька подъезда и тут же спряталась, состроив на своем милом юном личике гримасу брезгливости. Дождь, дождь, а что делать? Она передернула плечами, стряхивая озноб и повернулась к юноше. И замерла.
Парень, бросивший недокуренную сигарету сразу же, как вышла девушка, смотрел на юное создание таким полным любви взором, что с ее лица вмиг исчезло недовольное выражение, а в больших глазах  замер бесконечный вопрос: «Неужели ты действительно так сильно любишь меня? Неужели это правда? Неужели?» А юноша просто стоял и смотрел на нее взором, полным большой, неуемной и сумасшедшей любви…
Все это видели из машины и он, и она, и позабыли на время: он – о своей сигарете, она – о его раздражительности, они позабыли о противном дожде и зябком ветре и все смотрели и смотрели на то, с какой нежностью рука юноши гладила волосы девушки, с какой радостной доверчивостью девушка прижималась к нему, с каким трепетным желанием слились их губы в долгом и нежном поцелуе…
Она повернулась к нему и увидела, что он тоже смотрит, и что в глазах его впервые за долгие месяцы их совместной жизни блеснул так хорошо знакомый ей свет. Ее рука легла на его ладонь тем движением и тем прикосновением, которое и она-то уже позабыла, а он, почувствовав ее, вздрогнул и заглянул в ее глаза долгим изучающим взглядом. И она смотрела на него, ожидая чего-то: чуда ли, слова ли, - она сама не знала, чего. И вдруг взор его полыхнул такой любовью, что у нее перехватило дыхание. Они бросились друг другу в объятия, исступленно целуя друг друга: губы, глаза, щеки… Стало жарко, солнечный свет, невесть откуда взявшийся, залил улицу, машину, небо…
Он мягко отстранил ее, завел мотор и рванул с места…

И город одного человека, вдруг проявив под ярким солнечным светом возвратившейся любви все свои дворцы и фонтаны, вновь стал прибежищем для двоих. Они гуляли по тесным мощеным улочкам и по широким бульварам, танцевали на площадях и целовались в сквериках. Солнце грело их своими лучами, а луна освещала им путь своим нереально-таинственным светом. Он показывал ей свои дворцы, а она роняла слезы при виде ее любимых  тесных и уютных улиц. Он вел ее по восхитительному лабиринту этих улочек, а у нее захватывало дух при выходе на простор площадей и бульваров. Они дарили друг другу свои города, а с ними – самих себя, и стремились обогнать друг друга в неожиданности подарков и во внезапности восхищения ими… Они снова были счастливы тем, самым высоким счастьем на свете, когда рядом с собой видишь счастливые глаза любимого человека. Черные пустоты одиночества и тоски, так долго отравлявшие их жизни, попрятались под лестницы, скрылись в густой листве парков, залегли в сточных канавах. Они, конечно, ждали времени своего возвращения, но сейчас было не их время. Отгородившись от холодной и сырой осени теплым одеялом, а от опостылевшей суетной жизни – стенами их общего города, они наслаждались друг другом, своей любовью, своим счастьем: таким долгожданным и таким внезапным.

Потом были еще годы и годы жизни, которые приносили с собой все: и радость, и горе. Они целовались по утрам, ссорились вечерами, устраивали друг другу неожиданные свидания днем, они занимались любовью, ругались, и, бывало, не разговаривали часами…
Но вновь и вновь, как к навсегда родному, милому причалу тянуло их корабль во времена самых жестоких штормов к тому волшебному дню, когда  города двух одиноких душ слились в один прекрасный город Любви.

 И это было бы прекрасной сказкой, если б не случилось на самом деле…