Вред и польза холодного воздуха

               
        (история тридцать вторая из серии «Воспоминания из будущего»)

                1

    Командир N-ской части полковник Соллогуб Александр Никитич стоял возле окна своего кабинета и смотрел на территорию части. В приоткрытую форточку безжалостно тянуло позднеосенней влажно-ветреной свежестью с нотками первого ядрёного осеннего морозца, по ночам сковывавшего тонкой инкрустированной диковинными узорами коркой льда лужи, остро пахло пожухлой листвой, лежащей кое-где на газонах разбросанными чьими-то письмами и сложенной в небольшие кучи. Сизый едкий дымок вился из вершин этих миниатюрных вулканических композиций. Этот дым проникал повсюду. От него першило в горле. Хотелось катастрофически громко и беспардонно чихать и, вместе с тем необыкновенно оживлялась память, в голове полковника Соллогуба всплывали красочные картины детства, когда они во дворе всей детворой сгребали в кучи опавшие листья росших тополей и вязов, затем под присмотром взрослых поджигали, и они чадили жёлтым дымом день-другой напролёт. Именно те радостные чувства пришедшей осени на смену лету, когда немного подрастают не одни друзья, что преобладали тогда и сейчас занимали его проснувшимися эмоциями. В какой неописуемый восторг приводило зрелище чадящего конуса листьев, в голове возникали трудно описываемые ассоциации и дым, вившийся в такое же осенне-радостно-бездушное небо, если он попадал в глаза, текли слёзы, напоминала эта живописная картина жертвенные костры, на которых в давние-предавние времена приносили жертву забытым богам. Справедливости ради стоит заметить, эти все жертвенно-ассоциативные сравнения появились намного позже, когда до дыр зачитывались книги приключений героев, древнего мира и языческих культов.
 
                2

    Утреннее построение личного состава проводил сегодня замполит Ехидцев Виктор Валерьяныч. Соллогуб не раз ловил себя на мысли, что замполит, недавно переведённый в его часть, с лихвой оправдывает свою фамилию. В разговоре с ним всегда закрадывалось острое ощущение, что этот высоченный мужчина, ростом под два метра, широкими плечами и развитой атлетической мускулатурой не только габаритами давил на психику. Его приторно-сладкие задушевные речи оставляли кисло-горькое послевкусие и, всегда приходилось задумываться, а не сболтнул ли часом чего лишнего этому весельчаку и балагуру.
    Не одни рядовые и сержанты, также прапорщики и офицеры, нет-нет, да осекались при вкрадчиво-доверительной беседе наедине с ним, и большим усилием воли заставляли контролировать произносимое и обдумывать каждое о слово и фразу, прежде чем произнести её.
    Прожжённая армейской службой бестия, подполковник Ехидцев, как опытный кадровый офицер не в первом поколении, знал об этих уловках и ловко расставлял словесные сети и капканы так, что как ни старались-остерегались опрашиваемые держать ухо востро, любую беседу воспринимали допросом, Ехидцев каждого в итоге выводил из мутной воды предохранения в чистые ключи откровенных признаний.
     Соллогуб как-то поинтересовался, мол, Валерьяныч, ты и на мне будешь экспериментировать и проверять свои стройные догадки, замолит, ответил бесхитростно: если прикажут, буду. Соллогуб растерянно поинтересовался: кто прикажет, Витя? – от этого откровения он опешил. Ехидцев хитро улыбнулся и произнёс: ты же в курсе, Саша, нам приказы отдаёт Родина и коммунистическая партия.

                3

    Курить хотелось до жути, но Соллогуб держался, хотя папиросы лежали на столе – протяни руку. Он сжал губы и вспомнил первую попытку пристраститься к курению и навсегда с ним оставшуюся, помнил день, когда вместе с другом Генкой уединились в парке в глухом углу и с трясущимися руками сначала размяли слегка папиросную гильзу и втянули носом ранее неведомый, манивший своим загадочным ароматом табак. Спички никак не хотели зажигаться, и только после пятой попытки спичка вспыхнула ровным огоньком и от яркого языка пламени Генка сделал первую затяжку. Что с ним случилось! Он закашлялся, захрипел, слёзы потекли по щекам, его тошнило и в итоге вырвало. Саша Соллогуб оказался более стоек к заразе: он набрал в рот маленькую порцию дыма, сказал «ишак», дым вошёл в лёгкие. Соблазнитель, подбивший на курение, Генка больше к табаку не прикоснулся, а вот Саша Соллогуб втянулся и стал заядлым курильщиком.
    Полковник Соллогуб любил наблюдать за подчинёнными. Кто как себя поведёт в нестандартной ситуации. Кто проявит смекалку, смелость, кто ловко спрячется за спину товарища. На горизонте службы Соллогубу маячила заслуженная пенсия и нужен был сменщик. В свете новых веяний, этого ещё год назад невозможно было представить, назначали командира приказом сверху из министерства, решили проявить пластичность к подходу ротации кадров и командирам предложили самим искать замену. Ведь из каждого телевизора и радио только и твердилось на все лады про перестройку и гласность, и проявление воли народа.
    Ехидцева полковник Соллогуб в расчёт не принимал. Замполит мыслил категориями порядком выше и мечтал служить в штабе на непыльной должности, амбиции у него, по его же словам были, и он хотел воплотить их в жизнь. А вот к офицерам, особенно к молодому пополнению, недавно пришедшему на смену ушедшим на пенсию и переведённым в другие части, присмотреться стоило. Время не ждало. Как говорили солдаты в узком солдатском кругу: Дембель неизбежен, как крах империализма. И Соллогуб ждал своего офицерского дембеля.
    Виктор Валерьянович расхаживал перед строем и зычным, поставленным голосом, в далёкой молодости после военного училища посещал курсы актёрского мастерства, где приобрёл некие способности управления голосом, начальственно журил, распекал, укорял, винил в нерадивости солдат. Хвалил редко, но, по его меткому выражению, метко. Сегодня он превзошёл себя. Знал, бестия, Соллогуб внутренним чутьём почувствовал, что его силуэт в окне зафиксировал острым глазом Валерьяныч, и старался так, что едва не выпрыгивал из отполированных до блеска офицерских сапог.
    После раздачи горьких пилюль замполит по заведённому правилу раздал сладкие плюшки: балагуря и смеясь, по-отечески хвалил то одного солдата за что-то, то другого за прилежно выполненную работу, то вынес благодарность от собственного лица, это выше всех наград, целому взводу солдат, выявивших добровольное желание принять участие в ремонте здания казармы и солдатского клуба. Чтобы плюшки для отличившихся казались толще и слаще мёда, он пообещал подумать о внеочередных отпусках для особо отличившихся и добавил, как бы шутя, с серьёзным лицом, что обещать не обязательно жениться. После этого замечания в рядах среди солдат послышался робкий ропот и Ехидцев едко заметил, что Родина призвала их для защиты рубежей отечества, а не разъезжать по отпускам.
    После своей эпохальной речи, замполит предоставил слово высказаться командирам рот и взводов.
    Закончил утреннее построение подполковник Ехидцев неожиданно для всех пространным высказыванием, оно заставило весь личный состав части подумать, в их число причислил себя и Соллогуб, он ловил каждую интонацию и фразеологический поворот, что же хотел донести до слушателей, какую неопровержимую истину или вселенского масштаба философское откровение:
    - Я часто задумываюсь над тем, что мы делаем. Что говорим. (Ехидцев намеренно между фразами делал небольшие ферматы.) Как относимся к окружающим. Задаю себе вопросы. Ответа не нахожу. Ночи напролёт думаю над этим. Днём служба отодвигает в сторону эти насущные и тревожные, злободневные мысли. Справедливое желание докопаться до истины. Найти зерно не даёт покоя.
    В нешуточной задумчивости Ехидцев прошёлся перед строем из конца в конец и остановился посередине. Стал так, чтобы его хорошо было видно со всех ракурсов и отчётливо слышно. Этому способствовали акустические особенности расположения плаца посреди выстроенных по периметру зданий штаба, казармы, клуба и спортзала.
    - И однажды пришёл с такому выводу, это не окончательное убеждение. Но трепетной насущности и остроты не теряет. Итак, товарищи офицеры и прапорщики, сержанты и солдаты…
    Слова произнёс замполит таким тоном, что шеренги стали ровнее, животы втянулись, груди выдались вперёд, дыхание замерло.
    Замполит кивнул и продолжил:
    - Мы очень много говорим и очень мало слушаем. Это наша беда. Это наша болезнь. Мы не хотим слушать посторонних и давим желание прислушаться к себе. Мы в упор не видим очевидное. Проходим мимо. Игнорируем и травмируем в итоге себя и окружающих своей слепотой и эгоизмом. Мы слепы. Мы глухи. И с этим нельзя ничего поделать. Решительно! Невозможно исправить вложенное в нас природой, как на ходу заменить автомобильное колесо. Мы такие же, как и все. Исключительные личности, может показаться, выпадают из списка, но это не верно. Мы… (Замполит обвёл строй тяжёлым, задумчивым взглядом.) Мы, как все. И нам присущи все духовные слабости и телесные пристрастия, так искренне любимы всеми, как и мы, белковыми существами, кто дышит двуокисью кислорода…
    
                4

    С сохранённым на лице выражением мировой скорби и вселенской задумчивости Ехидцев зашёл в кабинет командира части и уселся в одно из кресел, стоящих по сторонам низкого столика ручной работы.
    - Что ты там за бздуру нёс? – Соллогуб плеснул в стакан «Боржоми» и предложил замполиту.
    - Можно сейчас без этих твоих полонизмов?
    - Бздура и есть бздура.
    Замполит вяло махнул рукой.
    - Это не бздура, - отпив глоток, произнёс Ехидцев.
    - Ерунда! – отрубил Соллогуб и рубанул воздух рукой. – Если я говорю, значит так и есть – чепуха! – по-свойски, он отпил глоток воды из горлышка. – Ты мне ответь, что за хрень философскую нёс на плацу? Это так на тебя Зинка-буфетчица действует, Витя?
    - Ты и про Зину знаешь, Саша? – ровным голосом поинтересовался Ехидцев.
    Соллогуб чуть не поперхнулся газами.
    - Тоже мне тайна полишинеля!
    Ехидцев сел в кресле прямо.
    - Мы, вроде, старались соблюдать конспирацию. Как же так, Саша?
    - Хоть контрацепцию соблюдай, - Соллогуб уселся за стол, слабо скрипнуло кресло. – Если у Зинки рот не на замке, и она всеми подробностями с подружками делится, а они все жёны офицеров, то делай выводы. Не забывай, где живём.
     Чему-то своему Ехидцев улыбнулся. Пошевелил плечами. Покрутил головой.
    - Да шут с ней, Зинкой. Я вчера тебе рапорт капитана Коляды принёс. Читал?
    - Ознакомился.
    - Что предпримем по его поводу?
    - Коляды или рапорта?
    - Нового нашего офицера, выпускника военного училища с красным дипломом Василия Фёдоровича Рогачёва.
    - Что с ним не так?
    - Ты рапорт читал? – удивился Ехидцев.
    - Повторяю: ознакомился.
    - В суть вник?
    - Более-менее.
    - Это ты серьёзно? Или так шутишь с юмором?
    - Не кипи, снесёт макушку, - посоветовал Соллогуб. – Чем тебе этот… Как его…
    - Рогачёв Василий.
    - Что там с ним не так, с Василием? Чем тебе не угодил младший лейтенант Рогачёв. Отличник боевой и политической подготовки. Вот смотри, - Соллогуб положил на стол стандартный бланк с текстом от руки. – Отличная характеристика. Интересно, кем подписана?
    - Не интересно, Саша, - скривился замполит. – Эту бредятину о боевой и политической подготовке каждому потенциальному выпускнику сразу после первого курса в строевой части писарь чернилами отливает на бумаге, чтобы потом голову не морочить.
    Соллогуб рассмеялся.
    - У нас писарем служила вольнонаёмная симпатичная девушка Нина, разведённая. Так я ей в перерыве между… - Соллогуб руками изобразил понятный каждому мужику жест, - помогал с писаниной. Писал на весь курс. И на себя тоже. В характеристике Васи запятых и точек не хватает? Расставь и успокойся. Нехай хлопчик служит. Зря, что ль, Родина его воинскому делу обучала, и граждане его обучение своими подоходными налогами оплатили?
    Замполит деликатно промолчал.
    - То-то же, Витя!
    Ехидцев минуту помолчал.
    - Он знаешь, что предложил, читал ведь рапорт, с подачи Грицюка?
    - Этого клоуна! – обрадовался Соллогуб.
    - Его самого.
    - Поведай, будь ласка! Интересно, чем сейчас Грицюк дышит.
      
                5

    Капитан Коляда Андрей Тарасович, командир автомобильной роты, вторую неделю страдал бессимптомным запоем. Причина проста, как шестидневное сотворение мира: жена Катерина, гарнизонная красавица, пребывая в интересном положении, выставила ультиматум: или «коханый Андрийко» берёт отпуск и едет с нею в Донецк, где она в окружении любящей родни планирует родить первенца, или уезжает сама. Мотивация капитана, что он  офицер, давал присягу и просто так отпуск в разгар незапланированных учений никто не даст и рапорт командир не подпишет против сильного аргумента жены, ну и живи тогда со своим командиром, может он «будэ тоби борщ варыты лучше, ниж я», все одно, что мочиться против ветра. Заверения «коханого Андрия» немного потерпеть для их общего блага и здоровья ребёнка Катерина отвергла и уехала первым утренним автобусом на вокзал, откуда в направлении Харькова с пересадкой на Донецк поезда ходят по расписанию без опоздания.
    Неприятную новость капитану Коляде, он нёс дежурство, сообщил его новый заместитель младлейт Рогачёв: «Товарищ капитан, ваша жена убыла в направлении железнодорожного вокзала».
    С того утра, с той самой минуты и началась в жизни капитана Коляды чёрная полоса. Он оперативно через ВЧ-связь связался с родственниками и сообщил об экстравагантной выходке своей ненаглядной « вагитной дружыны». И просил немедленно сообщить, если она прибудет домой. Так как рожать ей на днях. Проблем с тихой и скромной Катрусей не было никогда. Не причиняла она хлопот до первого сообщения: «Андрию, я вагитна». Беременность жены капитан Коляда воспринял с радостью, наследника ждали не они одни, родня теребила в каждом письме, когда порадуете внуком-внучкой. Вместе с беременностью в прошлом осталась тихая, скромная, бесхлопотная Катя. В ней проснулся материнский инстинкт, и он диктовал ей систему поведения в новых жизненных обстоятельствах. Тёща с матерью будто сговорились, они винили его в невнимании к жене. «А если она уже родила в дороге, наша «бидна дытыночка, наша зозулечка?»
    Насчёт родов пути Андрей как раз не беспокоился. Тёща плохо знала свою «бидну дытыноньку». Катерина могла родить только в круг семьи, в окружении родных и близких, но никак на каком-нибудь проезжем полустанке. Про другой вариант капитан Коляда даже не думал. 

                6

    Вегетация юного организма всегда одинакова. На индивидуально-полноценное развитие влияют факторы, в каких социально-бытовых условиях вегетация проходит. Именно социально-бытовые различия сформировали разные характеры Василия Рогачёва и Григория Грицюка.
    Симпатичный, застенчивый мальчик, поздний ребёнок Вася Рогачёв рос в семье, где всем руководила мама, папа играл роль подкаблучника. Только мама всегда знала, что нужно делать сегодня и третьего дня. Однажды папа как-то вознамерился принять активное участие в воспитании сына, о чём неосмотрительно поставил в известность жену. После выписки из больницы эта глупая мысль больше его не посещала, так как жена неоднозначно заявила, что в воспитании подрастающего сына Василька ложится на её хрупкие плечи. Только она знает, какие именно кружки и секции будет он посещать, с какими оценками окончит школу, в какой институт поступит. Вот и тянули папа с Васенькой лямку послушания маменьке. Учился Вася хорошо, иногда хватал отличные оценки, радовал маму. Эти успехи служили доказательством правильности выбранного ею курса воспитания ребёнка. Сияла начищенным пятаком и тогда, когда сынок согласился с её мнением, что ему нужно поступить в военное училище, в котором учился министр обороны СССР. Папа радовался успехам сына дистанционно. Морального и физического прессинга супруги он не вынес и ушёл в другую семью. Бывшая тёща докладывала обо всех достижения внука и тыкала в глаза, мол, гляди, глаза твои бесстыжие, какого сына ты потерял. В звании младшего лейтенанта Василий Рогачёв покинул стены военного училища и под звуки военного марша отправился к месту несения службы.
    Совсем в иной семейной атмосфере развивалась подвижная психика, и формировался характер Гриши Грицюка. «Весь в отца уродился, такой юморист и шутник», - не раз замечали мать с бабушками и дедушками, с ними соглашались соседи, терпевшие его лихие выходки, учителя в школе говорили, что когда-то кто-то хлебнёт с ним лиха. Южный город Херсон влиял на юного Гришу обилием света, близостью моря, некими своими таинственными эманациями, они вкупе с наследственностью слепили из него неунывающего, способного на хулиганские проделки мальчугана. Он научился веселить публику, иногда достаточно было просто ему появиться в классе или в другом месте, как тотчас же раздавался смех и одобрение, он с удовольствием копировал манеры учителей, директора школы, завуча, одноклассников, имитировал голоса птиц и зверей, даже весьма успешно подражал кое-кому из взрослых – этому умению он научился рано. Не без помощи отца. В школе в любой проделке или передряге не искали виноватого, сразу находили Гришу и он, не стесняясь, сознавался и даже гордился, что все лавры достаются в первую очередь ему. За срыв уроков его выставляли из класса, отправляли за родителями. Приходил всегда отец и тогда от смеха подыхал весь преподавательский состав, находившийся в учительской. «Ясно как божий день, в кого уродился ваш Гриша». Эти слова проливались елеем на сердце отца. Сам же папа участвовал в самодеятельности и веселил публику со сцены и числился в передовиках производства и не один десяток лет фото его висело на стенде передовиков производства. «Хохмить хохми, - учил он Гришу. – Но профессией не пренебрегай! Будь достойным членом общества». Особо Гришу не отговаривали родители, когда после выпускного бала он сообщил о решении поступать в цирковое училище. После года обучения, его по решению преподавательского состава спровадили в армию, устав от его бесконечных розыгрышей и чудачества. Они решили благородно и разумно, раз уж мы не можем повлиять на него, пусть уж армия займётся этим, и облегчённо вздохнули, когда за Гришей захлопнулись двери циркового заведения. В силу своего характера, с первых дней в советской армии Гриша нашёл свою нишу, продемонстрировал свои возможности и снискал славу и любовь среди сослуживцев.
    И вот Судьба, та ещё тётка, любительница сюрпризов и неожиданных поворотов, сводит этих двух отличных друг от друга индивидуумов не где-нибудь на простой просёлочной дороге, а в самом сакральном месте для молодого человека, где сопливые юнцы становятся суровыми мужчинами.
   
                7

    Ах, если б знали вы, как упоительны в казарме вечера! Увы! В ней не раздаётся хруст солдатской булки, не звенят хрустальные фужеры с искрящимся напитком, не шуршат шёлком платьев дефилирующие туда-сюда дамы и девицы, не скрипят кожей сияющие офицерские сапоги. В солдатской казарме не так романтично, но и в ней присутствует флёр общения высокоорганизованных особей со средним школьным образованием.
    За несколько счастливых минут до команды дневального: «Рота, отбой!» в атмосфере казармы плывут грустные ностальгирующие гитарные переборы. Это развлекает дембелей певец-самоучка из нового набора, услаждает неприхотливые эстетические потребности и запросы. Исполняет под несложный аккомпанемент из трёх аккордов не стройным голоском с лёгким тоскливым подвыванием, такое пение часто раздаётся в подворотне или во дворах ранней ночью, очередную солдатскую балладу неизвестного автора, что не мешает ей гастролировать из уст в уста бойцов-сказителей по всей территории СССР, где расположены военные части, о тяжести воинской службы – не мёд-сахар, а хрен-горчица – и изменчивой девичьей любви, коварно променявшей отважного «солдатушки, браво ребятушки» на более удачливого в жизненном плане приспособленца-самца, откосившего от армии.

                Получил солдат письмо из дома.
                Пишет ему младшая сестрёнка…

    После этих выразительных слов лица слушателей сразу приобретают некую варяжскую суровость: у каждого второго дома есть младшая сестра, у каждого первого – брат, они любят получать от родных с гражданки письма.

                - Приезжай скорей, братишка милый!
                Приезжай, не то беда случится.

    И тянутся руки слушателей, вдохновлённых пением и песней к автоматам, но они к счастью находятся в оружейке, но всё равно, сжимаются кулаки у солдат, белеют суставы пальцев.

                Я пишу, от слёз плывут чернила,
                За тебя душа болит и плачет…

     И вот уже тянутся солдаты дрожащими руками к пачкам папирос: как же, душа сестры болит и плачет.
   
                Та, что ты любил сильнее жизни
                Другу твоему женою стала…

    Вот, вот где зарыто женское коварство: вышла замуж за друга! И срывается кто-то на крик: «Вот же, сука!» и, не совладав с собой, начинают нервно дрожащие пальцы чиркать спичками. Никого никто не останавливает. Песня, сиречь, баллада долгая, как песня пьяного кочевника, если после каждого сюжетного поворота и куплета нервно вскакивать и курить, здоровья до дембеля точно не хватит.
    А солдат-гитарист тянет жалостливо дальше, повествует о том, что солдат, обманутый коварно, обманным манером завладевает автоматом из оружейки, запасается боекомплектом и отправляется восстанавливать социально-эмоциональную справедливость. Красочно. Просто. И доступно излагается в песне-балладе, солдатской саге, без сложносоставных вербальных фиоритур, описываются приключения-злоключения, которые выпадают на горькую долю дезертира.
    Написавший балладу был человеком опытным, судя по подробностям и некоторым специфическим деталям, либо сам принимал участие в побеге из части, либо очень внимательно выслушал не одного рассказчика, как минимум, так как изложенного в одной балладе с лихвой хватило бы на сочинительство ещё двух-трёх.
    Песенник же повествовал далее, как сбежавший солдат хоронится в злачных нелюдимых местах. Прячется от патрулей комендатуры. Скрывается от преследования милицией, разыскивающих его повсюду: на автовокзалах, в аэропорту, на железнодорожных станциях. И как наш обманутый дезертир днём отсыпается, ночью двигается, ориентируясь по звёздам, держа курс на Большую Медведицу или приближается к заветной цели на товарняках, ест сухари и пьёт родниковую воду. В итоге солдат-дезертир вламывается в квартиру счастливых молодожёнов. Те в испуге забиваются в угол, глядят испуганными глазами на ворвавшегося солдата. Он же презрительно смотрит на ту, «которую любил сильнее жизни», и выпускает в потолок полный рожок. Медленно оседает в оглохшей комнате известковая пыль с потолка. Солдат цедит медленно, мол, благословляю вас на долгую супружескую счастливую жизнь и так далее по драматическому тексту. Под конец завершает, пока вы тут будете наслаждаться любовью-морковью, я буду заживо гнить в тюрьме. Я с честью и доблестью пронесу до самой смерти свой тяжёлый крест. Кода баллады проста: изменница бросается в ноги солдату. Вся в слезах и грязных известковых потёках лицо, кричит, протягивает руки к солдату: «Прости, любимый!» солдат стоит на пороге квартиры в окружении милиционеров и говорит, потрясая наручниками в воздухе: «Жизнь простит».
    Совсем другое настроение витало в воздухе в небольшом закутке, огороженном на время тёмно-синими уставными одеялами. Гриша резался в подкидного дурака с дембелями Сеней-Паровозом, он на гражданке учился на машиниста паровозных составов, Сашей-Патроном, тот с недавних пор начал носить на шее на шёлковом шнуре талисман – автоматный патрон, и Митей-Кулаком, мастером кулачного боя, проще, боксёром. Гриша подсчитывал барыши, складывая в аккуратную стопочку мятые-перемятые купюры разного достоинства, и в голос считал сумму. Выходило приличные сто рублей, которые на гражданке можно было заработать за месяц ударно вкалывая на производстве. Напомню, описываемые события происходили в 1984 году.
    Дембеля наблюдали за Гришей с некоторой завистью.
    Сеня-Паровоз решился нарушить тишину:
    - Гриша, ты смог бы из-за любимой девушки бежать из армии, если бы узнал, что она выходит замуж за твоего друга?
    Гриша, нежно поглаживая купюры, отвечает:
    - Как поётся в одной песне: если подруга уходит к другому, то неизвестно кому повезло.
    Сеня-Паровоз:
    - А всё-таки?
    Гриша:
    - Зачем? На ней свет клином не сошёлся. Ушла одна, придёт другая.
    Митя-Кулак хмуро жуя губы и разминая мощные кулаки:
    - Не верю, Гриша, в твою честную игру. Мля буду, мухлюешь.
    Гриша встаёт с кровати и оттягивает резинку трусов:
    - Я и так с вами честен: сижу в одних трусах. По-вашему я карты в анус прячу?   
    Дембеля рассмеялись.
    Гриша:
    - Ещё один турнир, товарищи дембеля?
    Митя-Кулак:
    - Что-то подсказывает, проиграем.
    Гриша:
    - Я поддамся.
    Саша-Патрон:
    - Нет. Надоело. Чем-то другим заняться надо. Развеяться.
    Сеня-Паровоз:
    - Идея! Как?
    Гриша:
    - Надо подумать.
    Саша-Патрон:
    - Заключить пари.
    Сеня-Паровоз:
    - На что забьёмся?
    Гриша:
    - Хоть на что. Главное, что бы было реально исполнимо.
    Саша-Патрон:
    - Спонтанно такие решения не принимаются.
    Не угадал любитель странных милитаристических амулетов, именно спонтанные мысли всегда двигали человечество вперёд. Спонтанно мысли приходят в любую голову, хоть тупую, хоть в умную. На этот раз отличился Митя-Кулак.
    Митя-Кулак:
    - Ты, Гриша, доведёшь до белого каления нового помкомвзвода.
    Сеня-Паровоз:
    - Зачем, безобидный, малость прибитый жизнью малый. Другое что-то.
    Саша-Патрон:
    - Я против. Пусть развлечётся. И нам польза, скука развеется. Как, Гриша, сможешь?
    Гриша хвастливо:
    - Как два пальца об асфальт!
    Митя-Кулак:
    - Усложнить не помешало бы задание. Просто довести до каления младлейта для нашего циркача, что муху прихлопнуть. Надо подумать.
    Сеня-Паровоз запальчиво:
    - Предложил и думай.
    Саша-Патрон спокойно:
    - Надо что-то такое, необычное. Розыгрыши, приколы – это детский сад. Но вот что… Приказ: думать всем!
    В закутке поселилась тишина. Слышно было биение мухи об оконное стекло. Бренчание гитарных струн настраивало на мыслительный процесс. Солдатские голоса служили не отвлекающим фоном.
    Сеня-Паровоз:
    - Придумали?
    Гриша весело:
    - Кажется, да.
    Митя-Кулак весомо:
    - Уточни: кажется или – да.
    Гриша:
    - Да. Но пока всё не сформировалось во что-то конкретное.
    Саша-Патрон, крутя амулет пальцами:
    - Вертится в голове, уловить не могу… что-то такое нужно, чтобы над ним вся часть со смеху умирала… Но – что?
    Сеня-Паровоз:
    - В субботу ПХД. Гриша, не придумаешь ничего, возвращаешь деньги.
    Гриша:
    - Если что и решу, на что спорим?
    Сеня-Паровоз решительно:
    - На бабки, ясен пень!
    Митя-Кулак и Саша-Патрон произносят в унисон:
    - Розыгрыш должен быть оригинальным, Гриша. Прежде обкатанное не прокатит.
    Гриша, с задержкой ответа:
    - Согласен. Оригинальное. Напрягу мозги.
    Митя-Кулак, пожимая кулаки и поглаживая косточки:
    - Ты уж напряги, а не то… На расправу я скор. Делаю – потом думаю. Спорим на деньги. С каждого из нас по четвертаку. Осилим, думаю, братаны?
    Сеня-Паровоз и Саша-Патрон согласно кивнули: четвертак не такая уж большая сумма, из дому родаки прислали бабло для возвращения домой, не поскупившись на сумму.
    Гриша радостно хлопает в ладоши:
    - Зер гут, Христофор Бонифатьевич, как говорится в одном интересном детском мультфильме. Я оригинально разыгрываю младлейта Рогачёва. Вся часть сходит с ума со смеху. Ржут над ним до потери сознания. Вы платите денежки. Но есть маленькое дополнение.
    Саша-Патрон серьёзно:
    - Это, какое же, Гриша?
    Гриша:
    - Вы донца своего дембеля. До дня отправления из части домой снабжаете меня куревом. «Беломором» не откупитесь. Идёт?
    Сеня-Паровоз:
    - Согласен!
    Митя-Кулак:
    - По рукам, Гриня!
    Саша-Патрон машет указательным пальцем в воздухе, будто чертит круги циркулем на ватмане:
    - Стоп, орлы спорщики! Это всё прекрасно. Мы не рассмотрели вариант «Б».
    Снова повисает тишина прозрачной каплей позднего открытия. 
    Гриша:
    - Какой вариант «Б».
    Сеня-Паровоз и Митя-Кулак внимательно смотрят на товарища: объясни.
    Саша-Патрон:
    - Вариант «Б»: у тебя ничего не выгорит. Наши действия?
    Гриша самонадеянно:
    - Да чтобы у меня не получилось… Не смеши, Патрон.
    Саша-Патрон:
    - Удача штука коварная. Сегодня передом к тебе, завтра – задом.
    Сеня-Паровоз:
    - А ведь Патрон прав: каковы наши преференции, если ты облажаешься?
    Гриша:
    - Не люблю эти фокусы: получится, не получится. Ладно. Вы мне ничего не будете должны.
    Сеня-Паровоз:
    - Легко отделаться хочешь, Гриня.
    Митя-Кулак:
    - Легко не получится. Усложним условия варианта «Б».
    Гриша возмущённо:
    - Мы так не договаривались!
    Сеня-Паровоз:
    - Му пока никак не договаривались. Ты сам предложил. Вот моё решение в последней нашей дембельской инстанции: первое – мы проиграли, платим бабло и снабжаем куревом; второе – ты садишься в лужу, и платишь нам деньги, но насчёт сигарет ты заметил точно. До нашего дембеля, пока мы не выйдем за ворота… Напомните, братаны, сколько нам осталось…
    Митя-Кулак:
    - Грубо – три месяца.
    Сеня-Паровоз:
    - Три месяца ты нас снабжаешь каждый день табачком.
    Гриша только открыл рот, но его остановил Паровоз:
    - «Беломор» и «Приму», Гриня, оставь себе. Нам каждому по пачке «Орбиты». Теперь точно без вариантов. Я всё сказал.
    Грише спорить с дембелями не с руки. Могут упростить существование до одноклеточной модели жизни. Ему этого не хотелось. Он умно промолчал, выражая согласие. Был уверен в успехе своего дела. Мысль заработала, версии оригинального розыгрыша уже всплывали на поверхность озера сознания.
    Митя-Кулак довольно крякнул и выдохнул радостно:
    - Напрягись, Гриня, деваться некуда с подводной лодки. День «Х» на носу…

                8

    День «Х» пришёл быстрее, чем кому бы то ни было хотелось.
    ПХД – парково-хозяйственный день – это то вожделенно-счастливое время для любого солдата любого срока службы, когда он может в той или иной мере почувствовать себя настоящим гражданским лицом без прикрас и шаловливых вольностей. В этот день по не заведённым правилам можно не застёгивать на верхнюю пуговицу воротничок гимнастёрки. Ремень с отполированной до слепящего сияния бляхой ослабить и носить на яй…, ниже пупка.
    В этот радостный день, даже если из прохудившихся туч хлещет ливень, на душе у солдата светло.
    Капитан Коляда и младлейт Рогачёв обходили вверенное хозяйство. Следили за процессом наведения порядка. Коляда давал указания. Рогачёв исполнительно записывал в блокнот. Запланированные мероприятия шли по плану. Поводов для беспокойства не было. Армия – тот механизм, сбои в котором происходят крайне редко, если же случаются, идут на общую пользу коллективу. Так повелось бог знает с каких пор. И менять заведённые правила никому не приходило в голову.
    После вкусного обеда, когда половина дел выполнена, солдаты автомобильного подразделения сидели в курилке и смолили табак, следуя неписаному закону: «после вкусного обеда по закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть – полагается курить».
    Там же находились и наши спорщики. Нещадно чадили табаком, делились новостями из дому, планами на будущее.
    Когда на фоне вымытых и подкрашенных машин нарисовалась нескладная фигура Рогачёва, Паровоз толкнул локтем Гришу в бок, усмехнулся и указал взглядом направление, красочно говоря взглядом: «Если не забыл, действуй!» Гриша коротко глотнул. Никакой вариант оригинального розыгрыша ему за дни до ПХД так и не пришёл. Все были давно обкатаны на друзьях-сослуживцах и некоторых командирах. Требовалось нечто такое, что могло действительно удивить своею новизной. Он всё решил с чего-то начать, дальше всё само сложится. Гриша застегнул бушлат, погода стояла осенняя, тёплая, но многие любители пофасонить уже страдали ревматическими болями.
    - Товарищ младший лейтенант! – крикнул Гриша и приподнялся с лавки.
    Шарившийся по каким-то своим лейтенантским делам Рогачёв растерялся и посмотрел на солдата вопросительно.
    - Вы это ко мне обращаетесь?
    - Так точно, к вам.
    - Слушаю, рядовой.
    В Гришиной голове начали звенеть колокольчики, мандраж пошёл гулять по телу и суставам, его начинало легонько колбасить, во рту пересохло и язык плохо слушался.
    - Подойдите, пожалуйста.
    Колокольный перезвон в голове усилился. Гриша приходил в то состояние, которое посвящённые называют озарением. Он нащупал ни точку оригинального розыгрыша, но пока не мог оконтурить идею. И упрямо шёл вербальной дорогой вперёд.
    - Подойдите, товарищ младший лейтенант. У меня появилось очень интересное рациональное предложение.
    Голова Гриши работала быстрее самого быстрого на тот момент в мире компьютера.
    - Думаю, вы сможете его оценить по достоинству.
    Паровоз, Патрон и Кулак с удивлением смотрели на Гришу. Они знали, что до этой минуты он был пуст, как мучной мешок.
    Рогачёв оживился.
    - В самом деле? Рационализаторское предожение?
    Гриша, как показалось ему, уже ухватил птицу удачи за хвост, осталось взять и посадить в клетку.
    - Так точно.
    Рогачёв подошёл к курившим. Те приподнялись. Он жестом дал отмашку, мол, продолжайте курить.
    - Что же, с удовольствие выслушаю, рядовой…
    - Рядовой Грицюк!
    Рогачёв улыбнулся, увидев чистый и светлый взор солдата, свет от которого озарял молодое веснушчатое лицо.
    - Внимательно выслушаю вас, рядовой Грицюк.
    Паровоз негромко что-то сказал, солдаты подвинулись на скамейке, освободили место младшему лейтенанту.
    - Присаживайтесь, товарищ младший лейтенант, - пригласил Паровоз Рогачёва. – В ногах, моя бабушка говорила, правды нет.
    Рогачёв уселся между солдат, некоторые были почти его сверстники. К нему сразу потянулись руки с открытыми пачками. Он отказался, сообщил, что не курит.
    - Это очень хорошо, товарищ младший лейтенант, - как-то нервозно, на взводе произнёс Гриша, что ни от кого не укрылось, но не была ясна причина нервозности. – Здоровье нужно смолоду беречь.
    - Правильно говорите, рядовой Грицюк.
    - Можно просто Гриша.
    - Хорошо, Гриша. Судя по тому, что вы стоите с папиросой, вы своим здоровьем манкируете.
    - Э-э-э…
    - Пренебрегаете, - пояснил Рогачёв. Он пока что не догадывался, но чувствовал последним позвонком, что этот солдат с его предложением будет его трамплином в офицерской карьере.
    Гриша, наоборот, начал упускать нить оригинального розыгрыша.
    - Не совсем так. Как вам служится в нашей части?
    Рогачёв криво усмехнулся.
    - Рядовой Грицюк, вы позвали меня поинтересоваться службой в части или изложить суть вашего рационализаторского предложения?
    Птица счастья завтрашнего дня вернулась в руки Грише. Он стал по стойке «смирно» и отрапортовал:
    - Так точно, товарищ младший лейтенант. Позвал вас, чтобы…
    - Вольно, - остановил Рогачёв солдата. – Ближе к делу. Без официальности. Излагайте кратко, самую суть. Если оно окажется стоящим, подумаем, как его донести до командования части.
    Паровоз, Патрон и Кулак и остальные курящие устремили на Гришу острые взоры – назвался груздем, полезай в кузов.
    Гриша вынул папиросы и взглядом попросил разрешения закурить. Рогачёв кивнул:
    - Курите и не затягивайте, если есть что сказать.
    Гриша закурил, затянулся пару раз и, сколько раз выручала в жизни способность спонтанного решения сложной задачи, выручила она его и на этот раз.
    - Начну немного издалека.
    Рогачёв кивнул.
    - Кто-нибудь задумывался о пользе воздуха? Именно о пользе тёплого и холодного воздуха? Пример: мы накачиваем камеры колёс летом тёплым воздухом. Это польза? Несомненно. Тёплый воздух снаружи, такой же внутри камер. Сохраняется закон сохранения массы. – Гриша понимал, несёт чушь, но зато какую красивую, как окажется в конце его спонтанного спича. – Наступает осень. Холода. Мы продолжаем камеры накачивать тёплым воздухом. Это польза? Скажу, не ошибаясь – нет. Потому что мы эксплуатируем машины в отрицательную температуру. Разница температур внутри камер и снаружи вызывает падение давления. Так вот в чём заключается моё предложение: а почему экспериментально нам не начать в зимнее время накачивать шины холодным воздухом?
     Рогачёв сорвался с места и почти что затанцевал на месте под удивлённые взгляды солдат, они не поняли ни слова из сказанного Гришей, и не понимали причину эмоционального всплеска младшего лейтенанта.
    - Да-да-да… я тоже как-то на досуге озаботился этим вопросом… Но не пришёл к единому решению… А тут ваше предложение… Как же… Как же раньше-то никто не догадался… Продолжайте, Гриша!..   
    Гриша приосанился: оригинальней этой ерунды никому ни в жисть не придумать!
    - Так вот, при заполнении холодным воздухом автомобильных камер мы уравновешиваем температурную разницу и, точно можно подсчитать позже, подкачивать колёса можно будет не каждые два-три дня, а два-три раза в месяц.
    Гриша сам офанарел от сказанного. В большей прострации находились оппоненты по спору.
    Рогачёв снова вскочил.
    - Это идея!.. Гениальная идея!.. Как минимум, запатентовать и … Да что там… Сокращение простоев техники на регламентном обслуживании… Стоп! Гриша, где мы возьмём холодный воздух?
    - Не думал, - растерянно признался Гриша: одно дело толкать умные безрассудные идеи, другое – воплощать их в деле.
    - В холодильнике, - предложил кто-то из Гришиных сослуживцев.
    - Точно! Или в морозильнике!
    Всех увлекла идея Гриши. Загорелись глаза. Солдаты возбудились. Жесты стали резкими.
    - Вот и нашли решение: в морозильнике будем брать холодный воздух. Через компрессор накачаем им камеры колёс. Заполним баллоны. Отрицательную постоянную температуру придётся на первых порах поддерживать… Придумаем по ходу… Очень оригинально: летом заполнять камеры тёплым воздухом, зимой – холодным. Это какая же экономия! – расфантазировался Рогачёв. И в это же время думал: «Это трамплин! Это прыжок. Надо выдать идею за свою. Приписать себе авторство. Написать рапорт Коляде. Изложить с научными выкладками. Короче, пора действовать…»
    В пароксизме горячих эмоций Рогачёв бросился к Грише. Схватил за руки. Сильно затряс.
    - Вы, Гриша… Не понимаете гениальности… Да, она кажется только фантастической… но выполнима…
    Минуту спустя Рогачёв взял себя в руки.
    - Гриша, поступим так. Я сейчас внимательно обдумаю твоё рацпредложение. Ты больше с ним ни с кем не делись. Попроси товарищей не распространяться. Решение скажу на днях. До свидания, товарищи, солдаты.
    Глядя на уменьшающуюся фигуру младшего лейтенанта, Паровоз произнёс:
    - Гриша, ты про пользу холодного воздуха серьёзно?
    - Оригинальная идея? – вопросом на вопрос отреагировал Гриша и сам же ответил: - Оригинальная. Готовьте, дембеля, «Орбиту». От «Беломора» у меня першит в горле.
    - Добро, - улыбнулся Сеня-Паровоз. – Ты не расслабляйся. Не забывай вариант «Б».
    Митя-Кулак похлопал пудовым кулаком по плечу Гриши:
    - Я собирался завязывать с курением. Но ради такого случая – повременю. 
    
                9

    В экспрессивный спич Василия Рогачёва Коляда не вник, он пребывал в том пограничном состоянии слегка выпившего человека, когда любой шумовой фон проносится мимо. И во время наступившей тишины он спросил, ставя на стол бутылку водки и стаканы:
    - Пить будешь, Вася?
    Рогачёв отрицательно закрутил головой.
    - Правильно: пить вредно. Мало пить тоже вредно. Много пить здоровью не на пользу.
    - Товарищ капитан…
    Коляда махнул левой рукой, обрывая подчинённого, и опорожнил стакан.
    - Ты мне тут что-то втюхивал или мне показалось, Вася?
    - Вы меня не слушали, товарищ капитан?
    - Слушал. Фрагментарно.
    Василий Рогачёв с обидой воскликнул:
    - Как же так… Я тут распинаюсь…
    Капитан Коляда фальшиво пропел:
    - Вот как бывает…
    Второй стакан водки пошёл легче и на счёт – раз-два-три – Коляда его опустошил. Понюхал кулак, за неимением корочки хлеба. Хрипло произнёс:
    - Повтори, Вася, если не сложно.
    Если после двух стаканов водки алкоголь развернул мозги капитана Коляды на сто восемьдесят градусов и пустил в дальнее плаванье по широким водам пофигизма, то озвученная повторно информация вернула корабль с мозгами в старую тихую гавань и алкоголь из мозгов мгновенно испарился.
    Закончив в ажитации говорить. Размахивать руками и ходить по кабинету, Василий Рогачёв уселся на стул и посмотрел на капитана Коляду.
    - Ну? – с надеждой спросил он. – Впечатляет?
    Коляда далеко вперёд вытянул голову на шее, до хруста позвонков. Покрутил ею, будто проверяя на прочность шарнирного соединения и пару минут изучал лицо младшего лейтенанта со всеми ранее им не замеченными изъянами, волосками в ушах, с порами, забитыми жиром, тонким острым носом и заострённым подбородком, с наивными детскими глазами и ужаснулся отчего-то. Затем, скрывая посетившие его эмоции, вернулся в прежнее обычное для человека положение. Покрутил шеей, опять с хрустом.
    - Давно был у психиатра, Вася?
    - На прошлой неделе была медкомиссия. Неужто забыли?
    Коляда махнул рукой, показывая, мол, такое издевательство забудешь и снова нашарил, не глядя, бутылку. Влил в стакан остатки.
    - Сам догадался? Или кто подсказал? Только честно, Вася.
    Обратив внимание на стакан, Коляда поднёс его к носу и понюхал содержимое. Скривился. Отставил со стуком стеклянного дна о столешницу.
    Застенчиво улыбаясь, Василий Рогачёв думал, сказать правду или солгать, капитан коляда помог с выбором.
    - Не менжуйся, - подбодрил Коляда.
    Вася собрался с духом и выпалил:
    - Честно говоря – да!
    Врал он не в первый раз в жизни. Предыдущее враньё матери было не криминальным и носило чисто прагматический характер лжи. Однако врать своему командиру было нелегко, и он покраснел лицом.
    - Никому не… как это… - Коляда покрутил пальцами в воздухе, описывая сложно-восприимчивые на глаз фигуры, - не, как бы говоря…
    - Ей богу никому не говорил! – вскочил Вася со стула и сразу сел: - Честное офицерское… Вы первый, кому доверился… Видит, бог… Как только узнал, ну, то есть… Озарила мысль… Пока сформировалась… туда-сюда и я сразу к вам. Я правильно поступил. Товарищ капитан?
    Вася задыхался от распиравших чувств.
    Коляда таки выпил водку. Медленно, будто медитируя и пропуская этот магический процесс через свои ментальные фильтры.
    - Правильно поступил, Вася. И не делись. Своруют, как пить дать. Припишут себе твою славу новатора.
    В душе Василия разорвался фейерверк радости.
    - Стараюсь, соответствовать, так сказать, образу и… подобию…
    Коляда достал из верхней шуфлядки письменного стола «Мальборо» и протянул младлейту.
    - Не курю.
    - Правильно, - задумчиво глядя на младлейта, проговорил Коляда, закуривая: - Правильно: курить вредно. Мало курить – деньги зря тратить. Много курить – здоровью вредить.
    Вася Рогачёв не обращал на поведение Коляды внимания. Он летал в собственной вселенной и там ему вручали почётную грамоту и командир части поздравлял при общем построении с очередным званием. Были мечты его воздушны, как мусс, розовы, как любимый клубничный пломбир, и торжественны, как высшая военная награда.
    - Держи рот на замке, - предупредил коляда Василия. – Да, вот что: изложи всё на бумаге. Рапортом.
    Василий раскрыл красную папку, которую принёс с собой.
    - Уже. Как чувствовал. Написал. Изложил. Подробно. В трёх экземплярах.

                10

    Космической бездной смотрелся раскрытый сейф Соллогуба, и вечным вселенским хладом несло из его глубин.
    - Витя, ничего, что я стою к тебе спиной?
    Замполит многозначительно промолчал. Он наблюдал, как внимательно Соллогуб изучает рапорт и перелистывает небольшую, из трёх листов, стопку.
    Соллогуб повернулся к замполиту.
    - Ты видишь разницу? – потряс он кипой бумаги.
    - Нет.
    - Очень плохо, Валерьяныч.
    Замполит возразил:
    - Очень плохо, Саша, что ты ничего не понял.
    - В том то и дело – не понял. Ты читал, лично читал не поддающий расшифровке рапорт Коляды, написанный давно вышедшей из моды шумерской клинописью? По глазам вижу – нет. – Соллогуб положил рапорт Коляды на стол и рядом листки с машинописным текстом. – Сравни, Валерьяныч, с рапортом Рогачёва. Найди, как говорит моя внучка, десять отличий.
    - Дело не в том, как написано…
    - В том дело, Витя, в том. Глядя на документ, рапорт очень серьёзный документ в нашей военной структуре, сразу видно отношение писавшего к вышестоящему командиру. – Соллогуб взял лист с рапортом Рогачёва. – Любо-дорого смотреть! – он щёлкнул по листу бумаги пальцем. – Какая забота о времени командира. Взял и прочитал. Без помощи дешифратора. Заняло от силы пять минут, чтобы набить текст на машинке.
    - В трёх экземплярах.
    - Зная нашу безалаберность и расхлябанность, мудрое решение. Один лист затеряется, мало ли, какая непруха. А вот три потерять – надо сильно постараться.
    - Да ты прочти, Саша, что в рапорте-то написано!
    - Что написано, то написано. Лично я не вижу никакого криминала. Передам дальше по инстанции, пусть специалисты разбираются.
    - Саша, ты это серьёзно?
    - Как пить дать.
    - Ты… ты… ты… - начал задыхаться от возмущения Ехидцев.
    - Хочешь спросить, внимательно ли читал? Скрупулёзно. Ты упомянул, каким-то боком Грицюк причастен к этому?
    Замполит кивнул.
    - Сорока на хвосте принесла: подбросил идею. Сырой вариант.
    Полковник Соллогуб прошёлся по тексту рапорта Рогачёва ещё раз.
    - Надо этой сороке хвост выдернуть и рот завязать.
    - Клюв, Саша.
    - Чей клюв, Витя?
    - У птицы – клюв, не рот.
    - Рот или клюв, вшыстко бздура! – сорвался на польский Соллогуб и постучал ногтем по рапорту. – Важно, чтобы больше ни одна птица об этом ни в чьё птичье ушко не нашептала.
    - Это почему?
    - Что у нас чаще всего воруют, Витя, напомнить?
    - Что плохо лежит, Саша.
    - Вот и ответ, Витя. Сопрут друзья-товарищи, получат поощрение. Даже новую звёздочку на погоны. Не на твои и не мои ляжет звезда.
    Замполит заскрипел зубами.
    - Воровать? Эту, как ты метко выражаешься, бздуру? Летом накачивать в камеры тёплый воздух, зимой – холодный?
    Полковник Соллогуб аккуратно положил рапорт Рогачёва на стол.
    - Не строй из себя целку, Витя. Живём в очень неспокойное время. Эпоха перемен. Не дай бог кому ещё такого счастья. Сверху спустили циркуляр: поддерживать любую инициативу снизу.
    Ехидцев осклабился.
    - А то я не в курсе.
    Соллогуб сыронизировал:
    - А то я не в курсе!
    Ехидцев уселся на кресло.
    - Повторяю: уверен, что надо рапорту дать ход?
    - Коляды?
    - Младлейта Рогачёва! – едва не сорвался на крик замполит.
    Полковник Соллогуб уставился на потолок и с удивлением обнаружил на нём мелкие трещинки.
    - Пора подумать о ремонте.
    - Как бы не пришлось думать о пенсии раньше срока, Саша.
    - Пенсия – неизбежна, Витя. – Соллогуб перевёл взгляд на замполита. – Рапорт Рогачёва отправлю по инстанции. Точка. Пусть там разбираются с пользой и вредом воздуха. Холодного и тёплого.
    - Са-а-аша-а-а… - горько протянул Ехидцев. – Нас после этого не только в штабе, в округе на смех подымут… 
   
                11
    Праздничное утреннее построение, посвящённое очередной годовщине октябрьской Социалистической революции подходило к концу.
    С низкого непраздничного хмурого неба срывается мелкий колючий снежок. Сыплет он из плывущих караваном свинцово-задумчивых туч. Ветер метёт по плацу прозрачно-молочные змейки позёмки, свистит по-разбойничьи в проводах и полощет полковое знамя. Под звуки полкового духового оркестра, исполняющего туш, срываются с веток вороны и галки и отражаются чёрными хлопьями в подёрнутых непрочным ледком лужах.
    Отзвучали с трибуны поздравительные речи. Выступили отцы-командиры. Сказали своё благодарственно-поздравительное пышное и витиеватое слово подшефные, что взять с гражданских, не ведающих красоты и стройности краткости военных приказов и выражений.
    Затем по традиции исполнили революционные песни, и перешли к раздаче наград. Вручили грамоты и благодарственные письма демобилизующимся солдатам и сержантам. Командир поблагодарил их за отличную службу и пожелал с теплом и грустью вспоминать проведённые в рядах Советской армии годы.
    Уставшие и замёрзшие солдаты, офицеры и гости тайно думали об окончании поздравительной процедуры и переходу к приятной части – праздничному обеду, как слово снова взял командир части Соллогуб.
    - Дорогие товарищи офицеры и прапорщики, солдаты и сержанты, вольнонаёмные и уважаемые гости! Я специально приберёг самое важное сообщение на заключительную часть сегодняшнего мероприятия. Вчера из министерства обороны пришёл приказ о присвоении внеочередного звания младшему лейтенанту Рогачёву…
    - Слышишь, оригинал, - обратился к Грише Митя-Кулак, - слова командира?
    Грише осталось только кивнуть и горько вздохнуть: кто мог предположить такую развязку от предложения глупой идеи.
    - Молодец, клоун. – Продолжил Митя-Кулак. - Какая-никакая всё ж таки польза от воздуха есть, что от тёплого, что от холодного. Тебе от него вред. Ваську Рогачёву – выгода. Вона как взлетел! Старший лейтенант! Орёл! После построения не забудь метнуться в буфет за сигаретами. Напоминаю, если забыл, про вариант «Б» - каждому по пачке «Орбиты». До самого нашего дембеля. Повеселимся напоследок, Гриша?

                Якутск 8 февраля 2022г.