Проводник. Глава 5

«НО если сейчас появится кто-то более-менее адекватно себя ведущий и позовёт за собой обещая мне хоть какие-то объяснения - я пойду. Конечно, зритель по ту сторону экрана заорёт: «Зачем ты туда поперлась!», и признаюсь, я спрошу себя о том же, но будем честными, если все закончится лежа в холодном поту и неизвестности, это будет намного хуже, чем в процессе поиска ответов. Кто-то естественно со мной не согласится, и возможно, будет прав. Сейчас, наконец согревшись под одеялом и слушая мурлыкающий телевизор, я удивительным образом чувствую себя в относительной безопасности и где-то глубоко внутри вырисовывается новое чувство - разочарование. Если все закончится на том, что есть, мысли вновь и вновь будут возвращаться к этому дню, разбирая его на мельчайшие детали. Переваривая, усваивая в попытках ухватить хоть какую-то ниточку.»
«Бред. Ничего здесь интересного нет, все могло быть намного хуже, мог погибнуть дорогой тебе человек. Вы оба могли погибнуть.»
«Мы все рано или поздно умрем, вопрос как.»
«Правильно ли будет позволить себе протянуть руку неизвестности, меняющей все?»
Видимо в какой-то момент организм все-таки сдался и выключился потому, что я проснулась от очень странных звуков. Это не телевизор - он выключен, и это не бабулины телодвижения. Похоже на позвякивание монет в кармане, когда их перебирают пальцами: «Очень длинными пальцами»...
«Что? Фу ты! Хватит думать»
Я перевернулась на другой бок накрывшись одеялом с головой. Это странное правило, которого придерживаются все, кто боится темноты: «Если накрыться одеялкой с головой, то чудовище тебя не заметит, не достанет, не съест». Правило, сработавшее миллиарды раз, но никто точно не скажет действительно ли работало правило или наше воображение. Я например, даже сейчас не могу сказать наверняка, что эти звуки не галлюцинации и одеяльная защита действительно нужна. Неудобно. Переворот. Глаза зажмурены, звуки прекратились. «Нужно отрезать этот страх, там ничего нет» - я открываю глаза. В комнате кроме нас с бабулей только лунный свет, пробивающийся из-за штор. Внутри лопнула нитка напряжения, захотелось облегченно закурить: «Это слишком большой подвиг, я не готова». В этот момент чьи-то тонкие, серые пальцы с длинными ногтями выросли откуда-то из-под кровати и опустились прямо перед моим лицом. Кричать было нечем. Дыхание перехватило и сжало, в один момент все тело напряглось и стало легким как перышко. Я не дышала пока что-то медленно выползало, явив сначала острые эльфийские уши, а затем лысую голову щедро украшенную рубиновыми светящимися в темноте глазами. Существо улыбнулось. Все в лучших традициях жанра - мелкие, острые зубы. Круг великолепных ощущений замкнулся. Из пересохших глаз острой болью хлынули слезы. Я попыталась хотя бы всхлипнуть, но существо быстро поднесло палец к губам, продолжая неестественно широко улыбаться. Съеживаюсь в маленькую личинку, чтобы одеяло могло наползти сверху как можно сильнее. Старый хлопок впитывает соленые реки, разум поминает добрым словом парня который должен за всем приглядывать.
«Что ты такое?»  — голос скрипучий, любопытный, и похож на туман, но не в пространстве, а в голове. «Боишшься», — одеяло поползло в сторону — «и звенишшь  так, что и глухой услышшит, скоро все придут посмотреть». На затылок по одному опустились пять пальцев: «Такое сстранное. Теплое.».
«Похоже оно не собирается меня есть»
«Тебя можно ессть?»
Глаза резко сами собой открылись:
— Нет-нет! Нельзя меня есть! — шепот, срывающийся на крик огласил комнату. Бабушка зашевелилась в кровати.
«Там шшто-то ещще..» — существо начало медленно разворачиваться и выглядывать туда, откуда доносились шорохи.
Я сдергиваю с себя одеяло и набрасываю на Неведомое. Замираю, сил двигаться пока больше нет. Одеяло тоже замирает.
«Это. Как это?» — зашевелилось, показалась ушастая голова. — «Приятная  вещщица, я заберу».
Голова хочет лопнуть от переизбытка абсурда, но такой роскоши я ей позволить не могу. Пододеяльный бугор тем временем начал разворачиваться обратно в сторону бабушки.
— Эй ты. Как тебя обозвать бы... — я наступила на уползающий уголок. — Остановись.
— Мм? - в меня сверкнул красный глаз.
— Ты, ты же меня понимаешь, да? - опускаю вторую ногу с кровати, вглядываясь нет ли на полу ещё кого-нибудь.
— Сииирашшнала, ямьэниикла. - В темноте сверкнул красный глаз.
— Нет, не так. Когда ты говоришь, как бы у меня в голове.
«Тыы слишшшишшь мои мыссли», — ушастая голова наклонилась, — «Оччень интерессно. Я понимаю и то шшто тыы говоришшшь и то шшто дуумаешшь»
«Не честно как-то» — подумалось мне.
«Как-то как есссть» — ответило в голове.
Мы уже около минуты пялились друг на друга в тишине, когда бабушка издала звук близкий к заводящейся моторной лодке и со сладким чавканьем продолжила смотреть свои сны.
“Бросишшь, шшто-то еще шштобы я не пошшел ссмотреть” - уши существа, как у кошки, были развернуты на звук.
— Не на что там смотреть, там всего лишь спит человек, старый и невкусный, и здесь тоже не на что, здесь всего лишь я, — “как-то грубовато получилось”.
“Доовоольно грубова-ТО” — четко определив это самое “то” мысленно протянуло существо, — “я тогда, пошжалуй, пойду. У меня вообщще-ТО дела” — одеяльный комок отправился обратно под кровать собираясь лишить меня не только ответов, но и укрытия. Вариантов не было. Придется извиняться и просить о помощи.
— Постой, пожалуйста, я не хотела тебя обижать, просто... - нащупываю пальцами ответ на лбу, — просто все так непонятно, и страшно, и я нервничаю. Пожалуйста, останься. - одеяло остановилось и дало задний ход. “Это конечно магия - под кроватью щель всего сантиметров десять”.
Показались красные светлячки глаз: “У тебя есть что-нибудь выпить?”
— Только чай или кофе. — Пробормотала я — “Кажется со мной будут говорить”.
“Лаадно, давай свой чайликофе, и так ушже опаздываю”.
Ватные ноги отнесли меня к кухонной двери, бабушка зачем-то закрыла ее на крючок, как будто это могло как-то помочь, заходить туда, где несколько часов назад я видела Черное Нечто не очень хотелось, пальцы с крючком зависли в воздухе.
“Ооткрыываай” - прошелестело из одеяла.
Мы встретились глаза в глаза и я утонула в черном тумане боли. Крик превращающийся в ультразвук, обволакивал и раздирал. Черное месиво силуэта расходилось открывая белую маску ужаса. Уродливые черты менялись искажая вместе с собой реальность.Превращая ее в ничто.
— Шшшесска ахщщурании, ииикшчеракхнаиль орррнанхшналь. - Тихое, едва различимое, режущее как лезвие. Непонятная речь прозвучала заклинанием освободившим разум. Черный силуэт пропал.
Боль отступила, теперь была возможность повернутся в сторону причудливой речи. На месте остроухого стоял кто-то другой: высокий, морщинистый и черный. Огромные глаза-рубины уменьшились, рот провалился и расширился обнажив кривые зубы-клыки, рога украшавшие голову короной почти касаются потолка.
“Я шже говорил, вссе придут поссмотрееть” — фигура на глазах начала меняться. — “Оччень тонкая границсса, он почти прошшшел” — снова ставшее серым создание натянуло на себя одеяло. — “Ччерез теебяяя. Оччень интеерессно. Мы будем пить или нет?”.
— Ага. - ощущение словно я в банке. Причем слегка отдающей тухлятиной, надо будет выяснить откуда этот отвратительный запах. Свет от уличного фонаря создает в помещении жуткий полумрак, но страшнее уже быть не может, так что я иду набираю воды из ведра и ставлю чайник на огонь. Падаю на рядом стоящий стул. Одеяло с красными глазами умащивается напротив. Тело расслабляется и начинает предательски дрожать.
— Когда это закончится? — обреченно шепчу темноте.
“Не знаааю” - тянет мой спаситель в ответ. - “Дрругииие придуут. Они тожшшее слыыышшат”.
— Что они слышат?
“Твоой зоов. Ты звеенишшь, поешшь, зовеешшь их в свой новый мииир, полный тайн и теплой плотиии” — тонкая рука вылезла из укрытия и поползла в сторону пакета с пряниками, не шебурша пакетом извлекла один, покрутила в воздухе и снова скрылась.
— Отлично. Я пододвинула к себе чистые кружки. Ты можешь не скрипя вон той дверцей достать от туда чай?
“Я не ннаю щщто таоое щщщай” - оно жевало даже в моих мыслях.