Остров

Драка начиналась вяло, в типичном уличном стиле: толчки в грудь разговор типа: «ты кто такой — а ты кто такой», но этот пижон решил показать себя перед Клавой — взмахнул правой, я уклонился, правый хук, противник на коленях.
«Ну что, еще?»
Встает, стойка, джеб, раскрылся, прямой в нос.
Аут.
Выносите.
Думаете это репортаж со студенческих соревнований по боксу? Ничуть не бывало — это я объяснял преподавателю, что трахать студенток у которых есть парень, в приличном обществе не принято.
Хотелось наступить на морду этому павиану, но Клава взяла за руку: «Пойдем, хватит ему. Теперь долго на студенток не встанет».
Ушли допивать.
А этот прелюбодейский сукин сын, утирая кровавые сопли, побрел к умывальнику. Видела бы это его жена. И сын. Они приезжали к нам в лагерь в день заезда. Засранец.
В этот вечер Клава впервые сказала фразу, которую затем многократно повторяла: «Твоя Неля как горчица в студенческой столовой: и горькая, и слезы текут, а без нее не вкусно». И добавила: «Правильно ты его отметелил, хотя Неля этого и не стоит».
Вся моя дальнейшая жизнь показала, что она была совершенно права.
Но это было потом.
А сейчас мы вернулись в наш домик, где уже дым стоял коромыслом, и присели за общий стол. Вернее, присел я, а Клава поерзав, устроилась у меня на коленях. Неля удивленно подняла глаза, но сразу же отвернулась к соседу, сделала вид что Клава у меня на коленях — это обычное дело.
Выпили, слушаем пьяную болтовню однокашников, а меня все еще трясет от нервного возбуждения. Клава посмотрела на меня, слезла с колен и сказала буднично: «Пойдем».
За руку отвела меня за угол домика, присела передо мной на корточки и потянула ремень брюк.
Когда мы вернулись, она взяла со стола бутылку вина, прополоскала рот и выплюнула за дверь. Кто-то начал возмущаться, но Клава сделала приземляющий жест рукой: «сядь и не вякай».
В тот вечер я впервые в жизни напился до беспамятства и пришел в себя только утром в одной постели с Клавой. Наверное что-то было, но я решительно ничего не помнил. У дверей толпились соседки, прячась за спину друг дружки: «Можно мы зайдем?». Клава подняла голову: «Дайте нам пять минут», и уже мне: «Давай собирайся, завтракать пойдем».
За завтраком мы с Клавой сидели одни за столиком, все аккуратно нас обходили, хотя свободных мест не было, и некоторые неуклюже топтались с подносами в проходах.
Я вопросительно посмотрел на Клаву и она ответила на незаданный вопрос: «Все нормально». Утрамбовала вилкой творог, поднесла его ко рту, потом отвела руку в сторону, подняла на меня глаза и совершенно спокойно сказала: «Это был дружеский секс, не заморачивайся».
Так начались наши отношения с Клавой и продлились долгие годы. Она всегда была где-то рядом, хотя мы и не очень много времени проводили вместе. Но если со мной происходило что-то неприятное, Клава была тут как тут и все разруливала: будь то болезнь, склочная подружка или выселение из общежития.
Время от времени, у нас случался «дружеский секс», примерно в половине случаев по ее инициативе, но наши отношения при этом никак не изменялись, и за это время у нее не было ни одного парня.
Все мои девчонки институтского периода знали о Клаве, и принимали ее. А кто не принимал, быстро сваливал, иногда после весомого пинка под зад от Клавы. Я же не собирался менять Клаву на какую-то очередную девицу, и они все это прекрасно знали.
Было только одно исключение — Неля.
Я бы променял ее на Клаву, но уже Неля не соглашалась: у нее была своя Клава — ее первая любовь Николай.