Ира

Саша встретила меня с работы очень озабоченной, я никогда ее не видел такой серьезной. Она положила мне ужин, смотрела как я ем, но без обычной своей улыбки, ничего не говорила и не спрашивала. Это было необычно, я понял что что-то произошло, но не задавал вопросов: знал что Саша сама все расскажет когда придет время. Саша убрала посуду, поставила чашку чая, тарелку с выпечкой и конфетами подвинула ближе ко мне и наконец решилась:
— Звонила мама — Ира хочет встретиться с тобой, — Саша вопросительно посмотрела на меня, — ты как, не против?
— Сашенька я не знаю, а это можно? Врачи ей разрешат?
— Ей сейчас лучше, но она пока в клинике. Мы с врачами еще не говорили, решили сначала у тебя спросить.
— Я не против, но не сделаем ли мы ей хуже?
— Мама поговорит завтра с врачом и если он разрешит мы с тобой полетим в Москву, а затем папа отвезет нас в клинику.
 На следующий день Саша позвонила ко мне в офис:
— Сережа, давай пообедаем сегодня в кафе. Я закажу «Зарю», приезжай к половине второго.
— Хорошо, Сашенька, буду, я ответил ей как можно беззаботнее, хотя понимал уже, что мы поедем в Тверь.
За обедом Саша сказала, что лечащий врач разрешил встречу и надеется, что это Ире поможет. Только просил не противоречить ей и во всем соглашаться, даже если она будет фантазировать или рассказывать об иллюзиях.
В шизофрении у кого-то есть раздвоение личности, у кого-то нет, кто-то видит образы, а кто-то только слышит голоса. У Иры были образы и голоса. И даже в состоянии ремиссии она не всегда отличала реальность от иллюзий.
В клинике родители остались в холле, Саша зашла в палату предупредить Иру, затем вышла и позвала меня.
— А ты? — спросил я, все еще надеясь, что мы будем встречаться вместе с Сашей. Она покачала головой и провела рукой по прическе.
Я зашел в комнату, Ира напряженно сидела на стуле со спрятанными под столом руками. Так и думал. Еще я был уверен, что она прячет кисти в рукавах кофты, которая была на ней надета, несмотря на жару.
Боже, что стало с некогда цветущей девушкой… Ира всегда была худенькой, но сейчас она совсем высохла, на лице были только ее огромные глаза. В свои тридцать она выглядела лет на сорок пять, а то и больше. Сухая, тонкая кожа и уже хорошо заметные морщинки. Так жалко ее, бедная девочка.
— Как ты возмужал, Сережа, красивый такой. Я так тебя и представляла, — она сделала движение как бы достать руку из-под стола, но не стала. Потом, подумавши немного все-таки вынула руки и положила на стол ладонями вниз.
— Сережа, я так часто думаю о тебе. Почти все время. Мне кажется, — она стала заметно волноваться, — если бы мы тогда не поехали, мы бы были сейчас с тобой и воспитывали нашу дочку, мне так этого хочется. Но я понимаю… — она немного помолчала и сглотнув продолжила, — ты же знаешь, что у нас есть дочка? Знаешь, наверное. Я назвала ее Майей, как ты хотел. Я так рада за Сашу, — без перехода продолжила она и легонько улыбнулась своей фирменной улыбкой с приподнятой верхней губой.
На минутку мне даже показалось, что это прежняя Ира, но она опустила уголки губ и вновь превратилась во взрослую-взрослую измученную Иру.
— Знаешь, я тебя должна познакомить с Майей, она придет завтра. Ты ведь останешься до завтра, да?
Я замялся, но Ира продолжала, не замечая этого:
— Переночуешь у Алексея, я его попрошу. Знаешь, а Майя его папой называет, да. — Он хороший и любит Майю, —она говорила больше для себя чем для меня. — Сережа, меня волнует один вопрос: если у вас с Сашей родятся дети, то это не будет кровосмешением? У них все будет хорошо, да?
Бедная Ира, ну что мне ей ответить. Ну что?
— Нет, Ира не будет, все будет хорошо.
— Скажи, а если вот дети будут, кто они будут Майе?
Я не очень разбирался в этом, но на всякий случай ответил: «Двоюродными братьями или сестрами».
Ира, видимо получила ответы на свои вопросы, потому что переключилась на работу, здоровье и другие бытовые вопросы. В какой-то момент она взяла меня за правую руку сначала одной рукой, затем обеими, и все время то ли гладила, то ли теребила. Непонятные такие движения. У меня за спиной открылась дверь, Ира подняла глаза и кивнула. «Пришли сказать, что время закончилось»: понял я и испытал чувство облегчения. Вроде я спокойно общался, но только сейчас понял, что разговор был в тягость.
Ира встала проводить меня до дверей:
— Завидую Саше и ревную немножко, — сказала Ира, и прижалась ко мне. Но не обняла, как это было раньше, а просто стояла, прижавшись с опущенными руками. Потом взяла меня за правую руку и сказала как бы сама себе:
— Не немножко, — и добавила, — приходи ко мне хоть иногда. Я так виновата перед тобой, но ты все равно приходи, ладно? — и она ткнулась мне лбом в лицо, — до свидания.