На радуге

Это было состояние глубокой медитации в Состоянии Потока, как бы Состояния в Состоянии. В эти моменты я погружался в разноцветное облако, которое воспринималось как мягкий теплый дым, и в котором я висел и покачивался в полном умиротворении. Я хотел сказать в состоянии расслабления, но это было бы неверно: расслабляться в Потоке нечему — тело где-то в другом месте, отдельно. «На Радуге» расслабляется само сознание - четко сформулированных мыслей уже нет, есть какие-то эмоциональные ощущения, легкие как летний ветерок. Это было то, что, как мне кажется, принц Сиддхартха Гаутама из рода Шакьямуни назовет Нирваной.
Мне так кажется.
Это состояние покачивания на Радуге возникало только тогда, когда я пытался подняться как можно выше, но выше было уже нельзя. Как ни старался, я никогда не мог подняться выше Радуги и узнать, что там.
А очень хотелось.
Выходя из этого состояния я всегда ощущал необыкновенный прилив сил, невероятную энергию и ясность ума. Все решения, которые до этого времени не были приняты, становились абсолютно понятны, ясны и видны на несколько ходов вперед.
Принц Гаутама считал, что нам нужно стремиться к чему-то похожему, и что жизнь в Нирване прерывает круг сансары, но я так и не смог этого принять. Я воспринимал это как идею: перевоплощения прекращаются, и ты живешь в Нирване, где нет ни боли, ни страданий, только покой и радость. Но мне, часто бывавшему в этом состоянии, было не понятно зачем быть там ВЕЧНО.
Приятно, удобно, комфортно — но зачем вечно?
Какой в этом смысл: это же какое-то растительное существование!
После осознания этого я перестал воспринимать буддизм как какую-то возвышенную цель: для меня это стало просто философией или мировоззрением, которое объединяет людей и дает им какую-то надежду.
А стремиться к постоянному пребыванию в Нирване, по моему мнению, могут только те, кто никогда там не бывал, или бывал один раз, но вернуться больше не смог. И в попытках вернуться создал религию. Или мировоззрение.