Кроссовер с 2021

Вошла пуля серебряная в сердце характерника, и увидел Владислав старуху незнакомую, высокую, в платье белом. Глядит на него она да слезами заливается:
- Жалко мне тебя, паныч, ни за что пропал. А детушек твоих и того жальче.
- Коли жалко нас, поведай: отчего так? За себя никогда не боялся, а вот детей жалко...
- Не твоя то вина, и не жены твоей. Наворожили твоим детям помирать, света белого не увидев.
И вскричал характерник страшным голосом:
- Знать бы, кто - из-под земли достану!
- А он уж и думать забыл. Помнишь Иштвана, что за невестой твоей увивался? Разозлился он, что Юфрозина ему не досталась, на свадьбе будто бы поздравить подошел - оторвал от ее венка листик руты и после на могилу бросил... Недолго злился - забыл вскоре, другой девицей увлекся. А дети ваши с того времени обречены были. Сама не рада таких маленьких забирать, да нет у меня власти решать - кому жить, а кому помереть. Кто до рождения проклят, тому на роду написано помереть раньше срока.
- И ведь сошло с рук злодейство этакое, а уж забыть о нем - как можно?!
- Будто ты людей не знаешь, хлопак... И не такое творят, не подумав толком.
- Знать-то знаю, да душа каждый раз болью заходится... Не привыкнешь к такому, пани Смерть.
- Сама привыкнуть не могу, хоть столько веков живу. Будь здесь хоть капелька моей воли - прощения бы просила, да не я решаю, кому жить, а кому умирать...
- Что делать теперь, пани?
- Ищи, паныч, магистра Твардовского. Он поможет. Ты, как-никак, преемник его.
- Да дойду ли... рана болит.
- Постарайся дойти, родной. Коли выбраться сможешь, не буду препятствовать. Удачи тебе, милый.
- Спасибо, пани. Страшная у вас доля...
- А что делать... Кто, если не я. Ну прощай, не поминай лихом.
И исчезла в тумане Смерть. Собрал характерник силы последние и пошел навстречу магистру ли Твардовскому, гибели ли своей - то неведомо... Из небольшой раны дыра во всю грудь разрослась, ребра обгорели, сердце серебром разъедается... И не закричишь, не заплачешь - не услышит никто.
Чу... тени вокруг появились. Темные, чужие, одетые по-разному. Кто из прежних веков, из седой древности вышел - а кто и вовсе не пойми откуда. Натолкнулась на Владислава девушка - высокая, рыжеволосая, в одежде странной, похожей на форму военную...
- Андрей! Вы не видели Андрея?!
Тонкие пальцы впиваются в воротник кунтуша.
- Нет, пани. Не знаю ведь, как Анджея Вашего искать...
Владислав мягко отводит ее руки и заглядывает в измученное лицо:
- Никого тут разглядеть не успел, прошу извинить меня, пани. Мне в самое пекло надо.
- Самое... пекло...
Девушка заметно грустнеет, ее глаза сквозят отчаянием:
- Андрей в самом пекле пропал.
- Как же тот, кого вы ищете, угодил в Пекло?
Непонятно, как они друг друга понимают. И не смущают ни странные акценты, ни непонятные слова...
- Самая гуща боя... Его убили там... Взрыв... Мне так сказали. Я пошла за ним. Точнее, мстить. Я же солдат, я смерти не боюсь.
- Восхищен Вашей храбростью, пани... не имею чести знать Вашего имени.
- Елена.
- Гелена, верно? Мою покойную матушку так же звали.
- Можно просто Лена. Блин... Вы же не отсюда... Откуда вы?
- Должно быть, мы из разных краев. Однако...
Владислав замирает, пытаясь не скорчиться от новой волны боли. Елена, очевидно не понимающая, что происходит, еще крепче вцепляется в него:
- Больно? Где?
Сама она не ранена, но выглядит напуганной до крайности. Хочется обнять и успокоить, но допустима ли такие вольности?
- Не говори, вижу... И как ты жив... с такой дырищей... Хотя... а мы - живы?
Владислав не знает, что отвечать этой напуганной девушке. Как будто ее душа покинула тело, даже не успев понять, что произошло.
- Пуля... серебро. Убивает она меня даже здесь.
Говорить стыдно, но какое уже вранье на этом пороге, за чертой.
- Давай вытащу.
Вот так просто?
- Стой, не двигайся... Черт, я ее не вижу...
Тонкие пальцы слепо шарят в развороченной грудине.
- Скажи, где, я ее достану.
- Самое сердце, пани.
Благодарность переполняет Владислава - к незнакомой девушке, вот так просто полезшей в обгоревшую рану доставать пулю. Какая же она самоотверженная и добрая! Храбрая... Хоть и выглядит растерянной... Впрочем, мало кто способен на том свете чувствовать себя, будто в родном доме...
- Нет, не чувствую...
Она касается его не так, как касалась бы Юфрозина - у той прикосновения нежные и страстные, плавные и точеные - будто горная река, изысканная в своей стремительности. У незнакомой же Гелены движения порывистые и резкие, почти грубые даже - но заметно, как бережно она ищет пулю, пытаясь не причинить боли.
- Оставьте, пани. Спасибо Вам за доброту, за помощь... Надо магистра Твардовского искать.
- Да какую помощь... У меня же не вышло ничего.
- Вы сердце мое согрели. Напомнили, что и тут добрые люди есть.
- А как же... как же я?! Я даже не понимаю, где я! И где, самое главное, Андрей!
Ее голос срывается на истерический крик. Владислав протягивает руку, но Гелена тут же с достоинством выпрямляется:
- Прости, что сопли распустила. Я правда тут ничего не понимаю. Ну... я все равно его отыщу. По крайней мере попытаюсь. Удачи, брат.
Размашисто хлопает его по плечу и исчезает в тумане.
Владислав каким-то внутренним чутьем понимает, что этот жест не имел целью оскорбить его.

Туман. Непроглядный, густой, нихрена не видно. С момента взрыва - не пойми что. Ни старухи с косой не видать, ни ребят... В голове гудит.
Вокруг силуэты. Кто это? Свои, чужие? Андрей хочет подать голос или знак, но тело не слушается. И голос пропал...
Прямо из тумана возникает высокая фигура, едва не столкнувшись с Андреем.
- Чёрт!
И вдруг в ответ слышится человеческая речь: странная, с акцентом - но человеческая:
- Зачем пан такие слова говорит?! Не чёрт я. Ну, не совсем, то есть.
- Это как?!

Проще рассказать о своей жизни, чем пытаться сформулировать кратко. И Владислав рассказывает.
- Восхищен вами, пан. Столько всего выдержали и не сдались. А я... так, учился в мединституте, хотел врачом стать. Потом на войну пошел.
- Вернее рыцарского слова ничего в мире нет. Вот я даю тебе слово шляхетское, что не чёрт я, не враг рода человеческого. Только не дай згинуть, пан Анджей, ты ведь обучен - достань серебро, избавь меня от пекельной тортуры. Нельзя мне помирать.
- Вот только инструментов я с собой не прихватил... Придется руками пулю вытаскивать. Выдержишь?
- А как же иначе? Нет у меня выбора. Коли больно будет, терпеть стану.
- Хорошо. Держись, брат.
Пальцы у незнакомого Анджея осторожные и бережные, шарятся в ране не бестолково, а со знанием дела. Сразу видно врача...
- Прости, я всего лишь студент-недоучка. Потерпи, я ее найду.
Жгучий серебристый комок соприкасается с чуткими пальцами. И - исчезает в них. Андрей быстро вытаскивает руку, стараясь не оставлять в ране пулю даже на секунду. Легчает - мгновенно.
- Спасибо, пан Анджей. Хотел бы и я тебе в ответ помочь, да не знаю, чем.
- Да чем ты мне поможешь... Я, как говорится, жил грешно, и помер смешно. Надо ж было ту мину не заметить... А все лез вперед, чтобы Лена не полезла. За нее боюсь очень.
- Лена... Гелена... Высокая, волосы словно огонь?
- Да, да! Верно! А ты видел ее? Подожди, если видел - то и она тоже...
- Я видел ее там.
Владислав показывает рукой назад, ничего не поясняя.
- Я должен ее спасти. Хотя... уже не смог. Пойду искать ее.
- Она держит себя в руках, но видно - испугана. Очень звала Вас.
- Спасибо, Владислав. Рад был познакомиться, но я нужен Лене.
Андрей жмет Владиславу руку и быстро, почти бегом, исчезает в тумане.
Пуля уже не жжет, и Владислав невольно делает пару шагов назад. И видит, как замирают друг перед другом души Анджея и Гелены. Замирают и тут бросаются в объятия друг друга, вцепляясь так, что кажется - все силы мира их разорвать не смогут.
- Прости меня...
- Я сама виновата...
- Не надо было тебе туда лезть...
- Без тебя я жить не собираюсь.
- Счастье ты мое...
Вспышка уносит Анджея, не возвращая - и его Гелена слепо шарит руками по пустоте:
- Нет, нет, неет! Где ты? Не забирайте его у меня!
По ее щекам текут слезы. Не то отчаяния, не то злости. Владислав подходит к ней, мягко касается рукава:
- Кто отсюда исчез, тот к живым вернулся. Не так это страшно, пани.
- Так Андрей жив?!
Слезы сохнут, и девушка улыбается, забыв, кажется, о том, что сама находится в другом мире.
- Он жив, конечно... Побыл бы я с Вами и дольше, да идти мне надо. Не могу я Вас с собой пригласить, пани Гелена - простите. Опасно там и непривычно для Вас.
- Толку-то здесь от меня... Ничего, буду ждать Андрея. Все равно мы увидимся... Я его дождусь. Идите... И... удачи вам.
- Спасибо.
Где-то позади остается Гелена, и движется вперед парень с дырой во всю грудь, в одеждах шляхетских, с саблей на боку да с печалью и мукой невыразимой во взгляде... Дойдет ли он до магистра, успеет ли...

Вспышка выдергивает Андрея из тумана, швыряет на больничную койку.
- Я... где?
Пересохшие губы толком не слушаются.
Молоденькая медсестричка бежит звать врача...
Долгие и бестолковые расспросы о самочувствии... Мысли никак не складываются в единое целое.
- Неважно... Лена... Как Лена?
- Кто такая - Лена?...
В палату входит Гриша, в гражданской одежде и почему-то смущенный. От него не пахнет ни гарью, ни порохом.
- Гриша... Хоть ты ответь - где Ленка?
- Братан... Ленки больше нет.
Гриша предусмотрительно подсаживается к нему на койку, но Андрей вырывается из его рук и кричит в пустоту больничного коридора.
Почему она? Почему не я?!
Пустота не отвечает. Гриша прижимает Андрея к себе. Врачи колют что-то, но Андрей затихает раньше, чем начинает действовать лекарство.
- Что с ней случилось?
- Когда тебя отбросило взрывом, Серега решил, что ты мертв - так всем и передал по рации. Ленка полезла в самую гущу - тебя искать... или за тебя мстить, я так и не понял. Я пытался ее удержать - она мне врезала так, что я сам чуть не отключился. Пока я пытался отдышаться, она уже убежала. Дальше... серия взрывов. Потом спешная эвакуация. Раненых было много... Тебя, кстати, я нашел и вытащил.
(Гриша готовил шутку про бутылку коньяка, которая ему причитается - но какие шутки после такого?!)
- Лучше бы ты меня не спасал.
- Брат, ты чего?
- Когда ее похоронят? Я должен там быть.
- Уже похоронили.
- Черт... Давно я здесь?
- Шестой месяц.
Хочется выть и кричать, но Андрей молчит, и врачи отчаянно переглядываются. Лучше бы плакал, истерил, проклинал все вокруг... чем эта мертвая тишина.
Гриша крепко прижимает Андрея к себе.
- Кошмар, конечно. Держись, брат, я тебя не брошу. Кстати, Аида пыталась прилететь сюда тайком, просила помочь ей с билетом.
- Аида...
Жить не хочется совсем. Но как бросить сестру, которая ради него не побоялась такой авантюры?
- Я должен вернуться.
- Не сейчас, подлечись.
- А как же Ада?
- За ней же есть кому присмотреть. Мы переписываемся, я о тебе сообщаю.
- Я ей нужен.
- Ладно. Что тебе принести? Я не успел ничего купить, мне из больницы позвонили. А я в душе был, чуть в одном полотенце сюда не приехал.
Гриша добродушно смеется над собой, но Андрею совсем не смешно.
- Ленку ты не вернешь, а больше ничего и не надо.
- Я тебе помогу.
- Чем?
Глаза у Андрея абсолютно пустые. Будто огромная черная бездна отчаяния вытеснила все, что было в человеке, и глядит теперь из пустой оболочки...
И ответить-то нечего...
- Где ее похоронили?
- Там же, рядом с полем. Было очень мало времени, спасали живых... Когда вернулись хоронить, там еще и местное зверье пошарилось... Просто сгребли все, что осталось. Хоронить пришлось украдкой, в братских могилах.
- Ясно. Значит, закопали как собаку...
И что ответить?
- Я должен ее увидеть. Неважно, как - но должен.
- Хорошо, организую. Только не сейчас. Поспи...
Голос Гришки действует, или лекарство - но Андрею действительно хочется спать. Тяжелеют веки, тяжелеет голова... И солдат закрывает измученные глаза.
Что там дальше будет? Да какая, собственно, разница?!
Все самое страшное уже случилось.


_________________________________________________

Часть 4 (дополнительная).

Глава 1. Три серебряные пули

Пожилой хирург Григорий Федорович грустно хмыкнул, глядя на железный лоток. В лотке сиротливо лежали три пули. Три отлитые вручную серебряные пули. Что за охотник на нечисть выпустил их в странного мужчину, что теперь борется за свою жизнь буквально за стенкой?
Григорий Федорович фантастикой никогда не увлекался. Он вообще мистику всякую не жаловал. Но первая мысль, как ни странно, была о путешественниках во времени...
...И как, спрашивается, выяснить правду? Незнакомец без сознания, его спутник-цыганенок куда-то делся (собственно, Григорий Федорович и не заметил, когда он ушел — не до того было). Разговор с Машей ничего не дал — вроде цыганенок что-то ей и рассказывал, но... Вот честное слово, если бы не лежащие в лоточке пули — Григорий Федорович всерьез усомнился бы в собственной адекватности. Заглянуть бы к старому товарищу — психиатру Ивану Авдеевичу, да тот недавно уволился из больницы и переехал в другой город — поближе к внукам. А жалко... Посидели бы за бутылочкой, как в старые добрые времена...
Ладно, пожелаем Ивану Авдеевичу крепкого здоровья и поищем другого собеседника. Не то, чтобы Григорий Федорович был болтуном — но убедиться в собственной адекватности надо. Таак... нужен кто-то сообразительный, здравомыслящий, сталкивающийся с паранормальным... О! Андрей!
Андрей был знаком Григорию Федоровичу давно, можно сказать — вырос (в профессиональном плане) на его глазах. Григорий Федорович десять лет назад читал курс лекций в медицинском университете, где учился добрый и тихий синеглазый парнишка, не понятый родителями. Вроде бы родители Андрея хотели видеть его юристом... Потом Андрей пропал на несколько лет, говорили — в горячей точке служил. Вернулся — израненный, хромающий, со следами ожогов на лице и тяжелым взглядом пережившего большое горе и потерявшего самое дорогое. Говорили, его невеста погибла или пропала без вести. А Андрей, которому старый профессор предлагал восстановиться в университете, неожиданно для всех переучился на паталогоанатома... Через три года весь город всколыхнулся: Андрей неожиданно пропал без объяснения причин, и через несколько месяцев вернулся с невестой. Той самой. Все-таки нашел ее...
С тех событий прошло семь лет, и Андрей теперь был счастливо женат, растил дочку Эллину и сына Гришу. Наверняка человек, в прошлом которого имеются такие повороты судьбы, пальцем у виска крутить не станет. Да и в огнестрельных ранениях Андрей должен разбираться....

Андрей откликнулся на телефонный звонок, пришел быстро. Принес с собой морозный воздух и ощущение тихого счастья с легкой грустинкой — оно как будто бы веяло вокруг него, даря веру в чудеса и в то же время память: за счастье порой приходится бороться.
— Здравствуй, Федорыч.
— Здравствуй, Андрей. Сто лет не виделись...
От предложенной рюмки Андрей отказался, бросив короткое: "Не пью". Григорий Федорович пожал плечами — ладно, мне больше достанется.
— Андрей, ты в путешествия во времени веришь?
Собеседник вздохнул:
— Сложно. Десять лет назад точно бы сказал, что не верю. Теперь — не знаю.
Григорий Федорович обрисовал ситуацию, и Андрей задумался:
— Конечно, можно все на реконструкторов свалить. Заигрались, а потом решили от тела избавиться. Но на них непохоже.
Хирург оживился:
— А у тебя среди них знакомые есть?
— Шапочные знакомые. Сестренка моя, Аида, одно время с ними тусовалась. Так вот: в нашем городе три клуба реконов. Есть еще толкиенисты, правда, но у них антураж совсем другой, сразу узнается. Один клуб — "Скёль" —специализируется на эпохе викингов. Второй, название не помню, реконструирует быт славян, с девятого по одиннадцатый века. Третий специализируется на рыцарях и турнирах, но они за рамки тринадцатого века не выходят. Еще у нас ко дню Победы проводили реконструкцию с полевой кухней, но это разовое мероприятие было. Однако понимаешь, какое дело: реконструкторы — это тебе не сумасшедшие с детством в одном месте. Имена и легенды они себе придумывают для антуража, но никто из них всерьез себя Жанной д"Арк или сэром Ланселотом не мнит. С головой у этих ребят все в порядке, инструктора — адекватные. Если среди них бы "охотник на нечисть" объявился, его свои же к психиатру бы отправили.
Григорий Федорович присвистнул:
— Как у них все лихо закручено... А как, кстати, сестрица твоя поживает?
Андрей улыбнулся:
— С Аидой все хорошо. Работает костюмером в театре, недавно меня со своим парнем познакомила. Хороший парнишка, байкер. У нас, кстати, музыкальные вкусы совпадают.
— Значит, не реконструкторы заигрались? А что тогда?
— Сам же говоришь: речь, манеры (насколько можно судить) явно не имитированы. Верит в свои слова. Либо сумасшедший, либо и правда путешественник во времени.
— А ты в это веришь?
— После некоторых событий во что угодно поверю. Я тебе не рассказывал про Элю?
— Элю?
— Эллину. Моя старшая. Она, правда, просит ее Элли называть — как девочку из сказки про Изумрудный город. Помнишь, ее в честь писательницы назвали? Так вот, она недавно написала письмо своей тезке. И, представляешь, та ответила! А сегодня, кстати, Элли победила в конкурсе юных чтецов — она свое стихотворение зачитала, жюри было в восторге. Так что я сегодня тороплюсь, будем праздновать. Надо лимонный пирог испечь. Элли их очень любит — вся в маму.
— Ладно, Андрюша (Андрей, когда рассказывает о семье, оживляется, даже если был хмурым — и вновь кажется тем самым вдохновленным парнишкой с первого курса медицинского). Спасибо, что поверил.
— Бывай. Если вдруг чего, звони.

Неожиданно серьезно Андрей воспринял слова о странном раненом. Неужели на войне что-то подобное видел?
Эх, чертовщина! Ну вот не верил старый хирург Григорий Федорович во всякую мистику... раньше. Разве что к загробной жизни всегда относился осторожно — мало ли, что там по ту сторону?

Глава 2. Не-великий писатель

"Думай, Алик, думай! Сейчас в тренде путешественники во времени... Потусторонний мир как-то приелся. Таак... куда я попаду? Про Великую Отечественную только ленивый не писал... Русско-японская? Нет, тоже избитая тема... Ну ладно, пусть будет потустороннее. По мифологии я еще не писал... Славянская? Нет, ее совершенно не умеют подавать... читатель от вида обложки исплюется... Скандинавская? А может, китайская?... О! Греческая! Вроде как и классика, и не избита".
Алик потянулся. Осталось придумать героя и сюжет.
"Кто он будет? Или она?... Может, срисовать с Лавы? (возникшая перед глазами Лава почему-то сложила изящные пальчики в фигу) Ладно, намек понят. Пусть будет парень. Журналист? Или..."
Из телевизора неожиданно раздалось:
— Дальнейшие подробности нам расскажет судмедэксперт...
Точно!
Задумка пришла неожиданно, и вскоре Алик уже рылся в интернете. Так, нужен кто-то контактный, необычный, имеющий практический опыт и теоретические знания. Профессора, преподаватели...
Когда Алик уже всерьез засомневался в успехе своего предприятия, ему на глаза попался сайт очередного медуниверситета — и преподаватель судебной медицины. На сайте было фото — серьезное задумчивое лицо со шрамами, синие глаза... Колоритный персонаж.
— Пойдет!
Преподаватель по имени Андрей ("можно без отчества, просто Андрей") на контакт пошел, на встречу согласился. Алик откинулся на спинку стула и довольно потер руки...

На следующий день он уже тихо ругался, путаясь в лабиринте темных коридоров с облезлой краской на стенах и противно скрипящими половицами. Сам виноват, захотел, чтобы встреча прошла на прежнем рабочем месте Андрея, в морге... Вот и заблудился. Теперь впору свои плутания в этой обители смерти в будущее произведение вставлять...
Действительно, обитель смерти: темно, зловеще, пахнет нехорошо... Ой, мамочки!
Перед Аликом стояла хорошенькая маленькая девочка с косичками.
— Не бойтесь, я не привидение.
Алик нахмурился, стараясь скрыть испуг:
— Ладно, не-привидение, как тебя зовут?
— Эллина. Можно просто Элли.
Девочка протянула ему руку — уверенно, как обычно здороваются мужчины. Алик пожал маленькую ладошку.
— А что ты тут делаешь? Прохожих пугаешь?
— Не-а. Меня со школы раньше отпустили, и я решила папу навестить. Он тут работал раньше. А вы кто? Заблудились?
Алик шутливо приосанился:
— Нет. Я великий писатель. А здесь ищу материал для новой книги.
— А как вас зовут?
— Олег Старостин.
Девочка чуть прищурилась:
— Наверное, вы совсем не великий.
Алик от удивления рот раскрыл. А девчонка продолжила:
— Ваши книжки я читала в библиотеке. Они не скучные, но их не хочется перечитывать. И они ничему не учат. Их забываешь сразу, как только прочитал. А еще — великих писателей знают все. Конечно, бывают и малоизвестные, но великие авторы... Но мне кажется, если ваши книги так быстро забываются — вы не станете великим.
Пока Алик соображал, что ответить — ржавая железная дверь со скрипом отворилась, и из-за нее вышел прихрамывающий мужчина. Алик испугался было его силуэта, а девочка помчалась навстречу и повисла на шее мужчины с радостным криком "Папа!"
Теперь Алик присмотрелся: мужчина и девочка были похожи, так, как обычно бывают похожи отец и дочка.
— Добрый день, Олег. Добрались благополучно?
(Ага, Алик долго плутал в поисках морга, а по обеим сторонам тропинки оказались сугробы чуть не в человеческий рост!)
— В целом, да. А вы Андрей, верно?
Вообще-то Алик узнал своего собеседника, но надо же как-то начать разговор. Андрей кивнул девочке:
— Солнышко, подожди меня в кабинете.
Алик был уверен, что противная девчонка (теперь он разглядел ее получше: рыжеволосая, синеглазая, с вздернутым носиком и несколькими веснушками) заупрямится. Но она послушно кивнула отцу и чуть ли не вприпрыжку побежала в кабинет. Андрей улыбнулся:
— Так о чем вы меня расспросить хотели?
И тут же из коридора вывалился потрепанного вида мужичок:
— Здорово, Андрюха!
Алик брезгливо глянул на странного гражданина, а Андрей жестом указал на какое-то помещение:
— Проходи, Кирюха. Тут к нам товарищ писатель пожаловал, материал для книги собирает.
— А чего? И я с вами... Авось, вспомню чего... У нас иной раз такое бывало!

Сели за стол. Кирюха, оказавшийся местным сторожем, притащил откуда-то стаканы, плеснул в них что-то похожее на медицинский спирт (Андрей отказался сразу, Алик, подумав, тоже не рискнул пробовать).
— Кирилл, а вы в потусторонние силы верите?
И тут же Алик был вознагражден таким ворохом баек, что хватило бы, пожалуй, на целый трехтомник. Хорошо, диктофон с собой — руки бы отвалились записывать...
— Ладно-ладно, спасибо (пожалуй, надо переслушать дома — кое-что и впрямь заслуживало внимания). А, кстати...
И тут в дверном проеме появилась черная тень. Кирюха подскочил и начал твердить:
— Да это ж точно тот неупокоенный! Утопленник, помните, я рассказывал!
Андрей нахмурился, отобрал у Кирюхи стакан, выплеснул в раковину:
— Киря, тебе уже хватит. Федорыч, проходи!
Черная тень превратилась в статного пожилого мужчину, прошла к столу и протянула Алику руку:
— Будем знакомы, Григорий Федорович. Хирург. А вы какими судьбами к нам, Олег Старостин?
Алик оживился:
— А вы меня знаете?
— Да, была у меня одна пациентка — приятная дама, но нудная неимоверно... Книжку вашу мне подарила, с фотографией и автографом.
— Олег как раз материал для новой книги собирает, поможем человеку?
— А то! Вот вчерась попал к нам странный человек: три пули из церковного серебра в теле. Причем пули вручную отлитые... как будто нападавший на вампира или оборотня охотился...
— Правда?!

Слушая Григория Федоровича, Алик чуть не подпрыгивал от восторга: вот удача! вот материал! Про Андрея, как источник информации о потустороннем, он уж и думать забыл: тот, хоть и не был нудным, оказался неразговорчив. Про мистику говорил мало, больше про реальную жизнь, про умерших и их родственников. Ну представьте: когда Кирюха, жутко тараща глаза и размахивая руками, замогильным голосом рассказывал о женщине, которая попала в морг, была давно увезена оттуда и с тех пор регулярно является в темном коридоре в виде призрака, Андрей вздохнул грустно и рассказал, что эта женщина умерла от рака и у неё остались две дочери — и как старшая забирала из морга тело матери, а регистраторши, которым не понравилась юбка девушки, в лицо называли несчастную шалавой... На вопрос про кому — грустно улыбнулся и ответил: не было в этом ничего мистического, просто вырубился при взрыве, потом очнулся в госпитале... вот и все. Алик помялся и все-таки спросил:
— Андрей, вот скажите... вы и на войне были, и в жизни много чего повидали... А самый страшный момент в вашей жизни — какой?
Андрей размышлял недолго:
— К нам однажды попала девушка... молодая совсем, студентка-первокурсница... Она немного на мою любимую похожа... Я тогда был невыспавшийся, всё — как в тумане... Подхожу к столу, и мне показалось, что там моя Леночка лежит...
Он не закрывает лицо руками, не плачет — только широкие плечи слегка подрагивают, а взгляд будто стекленеет. Очевидно, Андрей сейчас не здесь, а там, в прошлом, перед холодным железным столом с накрытым простыней телом... и длинные медово-рыжие волосы несчастной девушки, зверски убитой после группового изнасилования, волнами спускаются вниз, касаясь концами пола...
Кирюха сунул под руку Андрею стакан. Андрей отстранился:
— Сказал же, не пью.
— Ну хоть помянем ту девушку!
Андрей тяжело вздохнул:
— Я ее помянул уже, еще тогда. Так помянул, что никогда не забуду...
...Как только закончил с мертвым телом — никогда, кажется, так осторожно посторонние предметы не извлекал, следы от сигаретных ожогов так бережно не замазывал макияжем, и такие аккуратные, почти косметические, швы не накладывал — и поприсутствовал на похоронах несчастной — напился вусмерть. Потом пьяно звонил каждому из немногочисленных друзей, знакомых — да вообще всем, подходил, кажется, даже к случайным прохожим, твердил: мне показалось, что там Ленка лежит, понимаешь: Ленка!! Друзья твердили: забудь, другую найдешь — Андрей лез в драку, разбивал кулаки, получал сам...и лез снова... напивался каждый день, отчаянно и до потери пульса, слонялся по улицам... случайные прохожие принимали за бомжа... хорошо, Аида тогда гостила у дальних родственников и весь этот ужас не видела...
Спасла, как ни странно, Ленка. Приснилась... И Андрей проснулся.
Действительно проснулся: вынес из дому пустые бутылки, завязал с алкоголем, занялся работой... а вскоре довелось вскрывать одного из насильников — парня опустили на зоне, тот повесился на веревке из простыни. Андрею впервые было противно даже находиться рядом с телом — зашил вкривь и вкось, как свинью... Очень хотелось еще и плюнуть на труп, но Андрей сдержался. Это было бы слишком низко.
...Ещё и на похоронах присутствовать пришлось — умерший оказался сыном отцовского давнего друга... выслушивать восхваления погибшего и речи о несчастной судьбе и безвременной кончине... а хотелось — встать и кричать во все горло: неправда это всё, нечего его жалеть! Вы убитую им девушку видели? Видели?!
Сдержался только из уважения к убитому горем отцу умершего. И так ведь тяжело человеку... После похорон Андрей мог бы снова сорваться в запой, но кто об вернувшейся домой Аиде позаботится?...

Григорий Федорович присвистнул:
— Я думал, ты скажешь: когда тебе сообщили, что Лена погибла.
— Федорыч, солдаты знают, что такое смерть. Это был самый тяжелый момент в моей жизни, но не самый страшный. Вновь увидеть дорогого тебе человека и тут же потерять — вот это страшно...
— А вы... мертвых видите? В смысле, души?
— Видеть не случалось. Вот чувствовать — да. Разговаривать с ними не пробовал, но это и не надо. Им все эти медиумы, спиритические сеансы не нужны. Уважение нужно. Проводить достойно, чтобы хоть напоследок уважить... особенно если это одинокий пожилой человек, всеми забытый... или если человек перед смертью сильно мучался.
Вот чем беседа с Андреем не нравилась Алику — это не интервью, где каждая фраза тянет за собой встречные вопросы или становится предлогом к активной дискуссии... после каждого ответа Андрея становится одновременно больно и горько, и в то же время — чуточку светлее на душе, — и помолчать хочется, переосмысляя многое... слишком жизненно, никакой мистики...

В дверь постучали. На пороге появилась рыжеволосая женщина. Григорий Федорович кинулся к ней:
— Ну что, Маша? Есть новости?
— Да, наш раненый в себя пришел. Кстати, я по поводу экспертизы — помните, звонила вам?
Рыжая девчонка подбежала к женщине, обняла ее:
— Тетя Мэри, я по вам скучала!
— Я тоже скучала, Элли. Как твои дела?
— Хорошо, вот только в школе с одним мальчиком поссорилась, и моих родителей в школу вызвали.
— Как же так вышло?
Андрей посмотрел на часы и кивнул Олегу:
— Что ж, мне пора. Надеюсь, вам беседа поможет хорошую книгу написать.
От этих слов Алика слегка покорежило.
А тем временем Андрей нагнал Мэри.
— Вот папка с результатами, всё готово. Я научный руководитель студента, который эту экспертизу проводил — за точность ручаюсь.
Элли уже убежала далеко вперед по коридору. Мэри посмотрела ей вслед и улыбнулась:
— Вот бы и мне такую же красотку! Кстати, Андрей, вас с Элли до школы подбросить?
— Спасибо, Мэри. Буду очень благодарен.

Спустя полчаса в самой обычной школе начались разбирательства. И грозная тетка с халой на голове допрашивала рыжеволосую девочку:
— Эллина, объясни: зачем мальчика ударила?
— Он у меня учебник отобрал!
— Надо было с ним просто поговорить. Объяснить, что так делать нехорошо.
— Я пыталась! Он только смеялся. А потом меня еще и ударил.
— Ну Эллина, мальчики так симпатию выражают...
— Неправда. Когда любят, не хочется делать любимому больно.
— Ну...
— Ладно. Считайте, что я ему тоже симпатию выразила.
— Эллина! Андрей, ну вы что молчите, повлияйте на ребенка!
— А зачем? Все правильно сделала, умница. Бьешь другого — будь готов в ответ получить.
— Эллина, а что бы твоя мама сделала?
— Я бы ему тоже врезала. Десяток раз! Доброго дня, кстати.
Лена влетела в комнату, тряхнув разметавшимися огненными волосами, обняла Андрея, положила руку на плечо дочери и метнула на классную руководительницу гневный взгляд.
— Елена, ваша дочь совершенно не умеет вести себя с мальчиками! Вот вы как с Андреем познакомились?
Андрей и Лена рассмеялись одновременно. Лена озорно улыбнулась:
— Я его при первой встрече обматерила.
Учительница только рот разинула, будто выброшенная на берег рыба.
Андрей улыбнулся и приобнял жену:
— Да, всё так и было.

А тем временем Григорий Федорыч, обрадованный тем, что нашел внимательного слушателя, рассказывал Алику про странного пациента больницы.
— А хотите его навестить?
— Очень хочу!
Кирюха к тому времени уже ушел куда-то по делам. Алик, услышав шаги в коридоре, ожидал увидеть его, но на пороге возникла незнакомая красивая девица с роскошной гривой каштановых волос, одетая в черную косуху, джинсы и берцы:
— О ком речь, товарищи?
Григорий Федорыч улыбнулся:
— Аида! А я тебя сразу и не узнал. Такая красавица стала...
Та рассмеялась:
— А раньше, значит, страшной была?
— Еще бы! Помнишь, как Киря однажды в подсобке дремал, а ты Андрея искала — заглянула? Кирюха до сих пор верит, что к нему смерть приходила!
Аида расхохоталась:
— Лучший комплимент! Так о ком вы там говорите?
— Да к нам товарища привезли — а в нем пули из церковного серебра...
— Да? Мне точно надо его увидеть!
— Мы даже не знаем, кто он.
— А вдруг я его знаю?
— Он даже русский язык, похоже, не знает. Говорит то на польском, то на латыни...
— Латынь я знаю.
— Откуда бы?
— Да я по молодости демонов призывать училась. Ну чего? Вы, что ли, так не делали?
Алик и хирург синхронно покачали головами. Аида озорно тряхнула головой:
— Скучно живете. Ну ладно, навестим нашего раненого?