Маузер Дзержинского. Часть третья. Воплощение

       
     Леонид зарекся ничего не трогать из раритетов прошлого. Все они в его воображении ассоциировались как источник опасности. Для того чтобы исключить  случайные контакты, он начал носить перчатки, что  придавало ему вид чудаковатый, если не сказать нелепый. Однако Леониду  уже было все равно, как это выглядит, главное –  обеспечить  безопасность.

     Жизнь его мало-помалу вошла в  привычное русло, когда она просто течет  от одной тривиальности к другой.

     Возможность обрести семейное счастье было бы  весьма кстати, да, вот беда, после погружений во внутренний мир великих женщин, с их талантами обольщения, страсти и темперамента, все окружающие его девицы отталкивали своей скованностью, комплексами и нескрываемым стремлением к замужеству с самыми меркантильными целями. Любовь и страсть в этих стремлениях отсутствовали.

     Все это для Леонида было слишком прозрачно и сразу отвращало своим лицемерием.

     К  своему стыду он зачастил в заведения такого рода, где удовольствие можно приобрести за деньги  в любом количестве без особых обязательств.

      Перед его внутренним взором всегда стояли образы великих любовниц прошлого – Клеопатры, царицы Тамары и многих других, поэтому  знакомство со жрицами любви, искушенными в своем деле, показалось ему  более впечатляющим. Отдельные представительницы этой профессии, такие как Жози, находились в  состоянии, когда они еще не растеряли молодой задор, и в то же время достигли высокого профессионализма. Однако и это блюдо вскоре приелось Леониду, как отвращает от себя уже кем-то съеденный пусть и деликатес, даже если он таковой. При всех бедах и проблемах, связанных с его даром, он все же научился понимать разницу между удовольствиями плебеев и взлетом страстей у людей выдающихся. Эта высокая планка, заданная когда-то великими женщинами, превратилась со временем в его собственную. Он уже не мог довольствоваться чем-то заурядным, ему нужны были взлеты и вершины, когда естество превращается в песчинку посреди любовной бури.

***
     Ну а история с Жози, которую он почти полюбил, окончательно отвратила его от общения с этой категорией женщин.

     Леонид взял браслет Жозефины, который он подарил ей на рождество. Он тут же увидел свою любимую в объятиях какого-то головореза, которого она называла Марком. В промежутке между страстными объятиями она рассказывала, как видела в полуоткрытом сейфе у ее клиента Леонида пачки  валют и какие-то слитки. Они, скабрезно смеясь, обсуждали возможность «грабануть»  сейф, а заодно и хозяина. Марк был полон решимости выполнить задуманное, да и Жозефина уже живо представляла свою новую жизнь после обретения такого богатства.
 
     Леонид в ужасе сканировал подаренный браслет своей любимой Жозефины, с которой он провел столько сладостных минут, и которая спокойно обсуждала со своим дружком как прикончить его, Леонида.  Вероломство и цинизм обоих глубоко потрясли  и повергли в уныние. По своей глупости он рассказал своей белокурой Жози о том, что пытался застрелиться из маузера и что вся лечебница «Грандмедик» в курсе этого. Ничего удивительного, что эта преступная парочка задумала убить его из этого самого маузера, а подозрение на самострел подтвердит «Грандмедик». Так они планировали вычистить сейф и убрать хозяина. Слепок ключей Жози уже давно сняла.
 
***
     Будучи в ужасе от человеческого вероломства, он даже забыл, что смертельная угроза нависла над ним и может произойти в любой момент. Придя в себя, он связался с  детективным агентством и заключил договор на  обеспечение собственной безопасности.

     Повсюду были установлены камеры для фиксации покушения, а Маузер они зарядили холостым патроном. В его апартаментах постоянно находились сотрудники в состоянии полной готовности.

***
     Когда Жози пришла на свидание, все было заряжено и продумано до мелочей.  Она исчезла в ванной, и тут же, как из-под земли возник Марк и скрутил Леонида скотчем прямо на постели. Он был несколько озадачен тем, что Леонид почти не сопротивлялся и с любопытством наблюдает за ходом событий. «Все идет как-то слишком гладко» - промелькнуло в голове Марка. Однако на размышления времени не было, и как только он схватил маузер и произвел холостой выстрел, детективы его скрутили и заперли в подвал. Вытащив трясущуюся Жозефину из ванной, Леонид спросил, как она могла так с ним поступить. На что получил ответ, что он для нее всего лишь клиент и ничего личного, а нужда – вещь объективная и неумолимая.
 
      В который раз он был глубоко уязвлен ролью пешки во всей этой человеческой комедии алчности и цинизма. Опять ему во всем этом  была уготована роль кролика. Он был оскорблен, унижен и расстроен.
 
     Оставив себе все доказательства, он просто выгнал обоих взашей, пригрозив неминуемой расправой в случае, если они еще раз попадутся ему на глаза.

***
     В тоске и тщетных попытках найти себя он уехал, как ему казалось, на край света, где ему не грозит ни история, ни человеческие страсти, ни чья-то зависть. Остров в Индийском океане был почти не заселен. Джунгли, банановые пальмы и благодатный климат. Леонид наслаждался одиночеством и отсутствием каких-либо исторических  памятников. Казалось, что время течет здесь совсем не так как в городах, точнее говоря, оно не течет, а стоит на месте. Он снял небольшое бунгало и целыми днями валялся в шезлонге, глядя на бескрайнюю гладь океана.

     «Пройдет сотня лет, а здесь все останется точно так же, как сейчас» - с наслаждением думалось Леониду в полудреме.

***
     «Женщина» - для Леонида всегда было, пожалуй, самым сложным для понимания явлением. Благодаря своему дару он был более чем кто-либо осведомлен о тайнах их внутреннего мира, пружинах и страстях, которые движут женщиной, а они уже вслед за этим вертят всем миром как хотят. Как получилось, что женщина, имея в своем арсенале только свое естество, заставляют мужчин бросать к их ногам все сокровища мира, совершать и подвиги, и чудовищные злодеяния, и все это под влиянием какого-то  колдовства? Все для него оставалось загадкой, поскольку он  был только наблюдателем, исследователем этой  тайны. Однако столкнувшись с женщинами непосредственно, он, наконец, начал что-то понимать.  Волшебство женской магии приоткрылась ему, наконец, в полной мере. Он понял, что действительно есть вещи, которые сильнее денег, ума, власти – это власть женской красоты, всепобеждающей силы любви и страсти. Соприкоснувшись  с представительницами противоположного пола, он ощутил  обжигающую мощь полового влечения.

***
     Он  прикоснулся к чему-то такому, что приходит внезапно и безраздельно овладевает тобой. Он много чего уже узнал, погружаясь в глубины женской души, когда она одержима желанием добиться своей цели.
 
     Теперь все было иначе. Его внезапно обжигала бешеная страсть при одном слове, жесте, движении,  что это чувство сильнее его, и что эта сила властвует в мире людей. Прав был Фрейд, утверждая, что в основе всех действий и поступков лежит половой инстинкт.

***
     Ему предложили совершить экскурсию на слоне на другой конец острова и посетить местную достопримечательность – древний монастырь послушниц Асура Мазды.
 
     Неспешной, раскачивающийся походкой слон с Леонидом на спине шел по береговой тропинке. Слева – джунгли, справа – океан. Берег представлял собой сплошной пляж, покрытый золотистым песком, с изредка растущими высоченными пальмами. Слева – джунгли, сплошная зеленая стена буйной растительности. Несмотря на зной, океан давал приятную прохладу и комфорт. Как только Леонид доставал из пакета банан, к нему тут же поднимался хобот, заканчивающийся  жаждущим лакомства хватательным двуперстием. Ловко схватив угощение, он отправлял его куда-то в рот, который Леониду не был виден с его сиденья, закрепленного на спине гиганта. Иногда они вброд проходили заливы, следуя заданному маршруту, и вода подступала к самым ногам Леонида. Наконец впереди показался монастырь, утопающий в тропической растительности. Его древность бросалась в глаза потемневшим цветом камня и следами воздействия  сырости и агрессии тропических растений, стремящихся поглотить и разрушить любое рукотворное творение. Безраздельными хозяевами на этом острове были джунгли, а людям ценой немалых усилий удавалось сдерживать эту экспансию, отвоевывая себе клочки суши. В центре монастыря возвышался храм и башня с плоской оконечностью. На всем лежала печать древности и сакральности, как самого культа, так и его ритуалов.

     Всюду сновали мартышки, шкодливые и бесцеремонные как дети. Некоторые, крадучись, пробирались в храм, и минутой позже молнией выскакивали наружу, унося в пригоршне рис из подношений паломников. Усевшись на ветку или какое-нибудь возвышение, они с жадностью поглощали украденное лакомство, смешно размазывая его ладонями по физиономии.

     Над входом и по всем свесам кровли в большом количестве располагались колокольчики с легкими медными листочками, прикрепленными к язычкам и улавливающими малейшее дуновение ветра. Мелодичное позвякивание создавало ненавязчивый звуковой фон, настраивающий на переход от уличных обыденных шумов к атмосфере молитвенной сосредоточенности внутри храма. Все это довольно сильно впечатлило Леонида и настроило на серьезный лад.

     Он вошел в полумрак храма и приблизился к алтарю. Под высоким сводом в ярких лучах солнца, пронизывающего пространство храма,  вспыхивали старым золотом скульптуры в синих драпировках и подношениях верующих. Свечи и жаровницы желтыми пятнами слабо освещали темные углы храма, не в силах бороться с ослепительной яркостью солнечных стрел, бьющих через узкие бойницы барабана, несущего свод. Купол слабо светился отблеском с едва различимыми таинственными глазами Асура Мазды.

     Привыкнув к полумраку, он стал ощущать его внутреннее пространство. Чуткие ноздри уловили характерный запах старых засаленных камней, копоти от сжигаемых уже не одно столетие свечей, тропической влаги, плесени и, трудно сказать, чего еще. Где-то за алтарем были видны  фигуры женщин-послушниц, которые синхронно выполняли то ли танец, то ли молитвенный хоровод. Движения их были грациозны, а фигуры изящны, что выдавало в них, несмотря на глухие хитоны, молодость и грацию. В центре алтаря стоял лингам из черного лабрадорита, весь усыпанный лепестками роз и отполированный тысячами прикосновений.

     Леонид невольно потянулся и дотронулся ладонью до черной поверхности гранита. Она показалась слегка влажной или, может быть, засаленной, как и все в этом храме. Сразу открылась картина ритуального обряда в день нового солнца. Гуру – седовласый старец в белом одеянии и белом остроконечном уборе подает золотой кубок мужчине, увешанном венками с ног до головы. Обнаженные юные девы, плавно исполняющие тантрический танец вокруг избранника. Он принимает сосуд диковинной формы с волшебным эликсиром.

     Мужчина медленно выпивает содержимое сосуда, и танец дев постепенно убыстряется , превращается в ритуальную оргию. Появляется прекрасная верховная жрица, которая наблюдает за ходом ритуала и направляет его развитие. Девы, одна за другой доводят до исступления своего единственного мужчину. Выпив волшебное зелье, он демонстрирует невероятную мощь и темперамент, в то время как послушницы   осуществляют над ним свои тантрические ритуалы. Главная жрица и седовласый гуру, воздев руки к небу,  поют молитвенные песнопения, в то время, как юные девы у них в ногах осуществляют непрерывную оргию, сменяя друг друга.  Мужчина умирает, как догоревшая свеча, отдав все свои жизненные силы во имя молодого народившегося солнца, и обнаженные девы с торжественными песнопениями уносят его на плоскую вершину башни. Над башней уже кружат стервятники, зная, что их ожидает ритуальное пиршество, после которого только белоснежные кости просыплются сквозь решетчатое покрытие внутрь башни, в ее темное чрево без входи и выхода.

***
     Леонид стоял как завороженный, не в силах оторваться от  поверхности древнего камня, в черной глубине  которого вспыхивали искры слюды, и они казались отблесками тех древних событий и ритуалов. Он был буквально  восхищен красотой и беспощадностью древнего ритуала. Во всем этом чувствовалась такая глубина веков, что сам  себе он показался мимолетным мотыльком, прикоснувшимся к безднам времени.
 
     В основании лингама были высечены какие-то загадочные письмена, и его рука невольно потянулась к ним. Мертвый древний язык и загадочные символы открылись его внутреннему взору глубоким философским смыслом и высочайшей гармонией. Неожиданно для себя он запел  торжественный псалом на древнеиранском языке. Его пение, отразившись под сводами храма, многократно отрезонировало  медью скульптур и затихло долгим звоном где-то на пороге человеческого слуха.

     «Смерть – это конец всех земных проблем, но насильственная смерть – всегда начало новых, ведущих прямо в ад».

     Он отдернул руку и испуганно замолчал, боясь нарушить благостную тишину храма.
 
     Однако, как по мановению волшебной палочки, монахини, сбросив свои хитоны, бросились из-за алтаря к нему, к его ногам, в позе полной покорности и преклонения.

***
- Как предсказывали старцы и пророки, тот, кто споет первый псалом на древнеиранском языке, тот и есть второе воплощение Учителя.

     Так Леонид стал земным воплощением Заратустры, и жизнь его перестала быть похожей на ту, что он вел до сих пор. Ему было трудно даже ненадолго мысленно возвращаться в то жуткое время метания, проб и ошибок прошлой жизни. Его  жизнь круто изменилась, а та, предыдущая, показалась лишь неудачным прологом нынешней.
 
     Он расшифровал несколько древних манускриптов Заратустры и его учеников. Над ними безрезультатно бились исследователи древних текстов. Неожиданно, ему это показалось гораздо интереснее, чем можно было бы предположить. Открыв новые грани учения Заратустры, он окончательно стал великой личностью в глазах приверженцев его веры. Их оказалось немало по всему миру. Паломничество на остров верующих, научные симпозиумы, и удивительное для исследователей умение читать древние тексты сделали его личность настолько глобальной, а авторитет настолько непререкаемым, что даже сам  Зароостризм приобрел множество новых последователей и адептов.

     Несмотря на научную известность и возросшие неимоверно материальные возможности, он остался жить на острове, где  обрел, наконец, покой и душевное равновесие. В своей резиденции, известной как храм земного воплощения Заратустры, он проживал в неге и довольстве. Послушницы храма жили во дворце и выполняли малейшие его желания.   Ему, наконец, повезло,  что он встретил Иду. Повезло, потому что роль главной жрицы в храме сменная и пожизненная. Ида, в свои шестнадцать лет, полная восторга и любви к Асуре Мазде, после прохождения стажировки в главном храме Зараострийской церкви и ее отпочкования в виде воинства послушниц Заратустры в королевстве Бангладеш, получила назначение на этот остров, где и повстречала его, несравненного и единственного воплощенного на земле кумира.

Главная жрица, божественная Ида, стала его женой и по праву жрицы и по выбору Леонида. От ее точеной красоты, шоколадной кожи сингальской принцессы и белозубой улыбки, кротости и обаяния, он  был без ума. Для нее же он просто был смыслом жизни и веры - пророком Заратустрой.

***
          Когда он избавлялся от своего имущества, нажитого там, в мире людей, его беспокоила одна мысль: «Что оставить себе на память?» Перебирая в руках полюбившиеся ему вещи и предметы, он не нашел ничего, что могло бы его согреть там, среди океана. Без колебаний он взял только маузер, может потому, что с ним связано  столько  личных страданий, может быть, потому что  он помог понять некую  истину, а может потому, что такое радикальное средство лучше все же иметь при себе. Может быть, потому, что его когда-то очень тронула красота иллюзии  эффективности насильственной смерти как средства решения земных проблем…