Часть III. Глава 3. Рэб Нахум Хаим

– Мама, всё в порядке? – спросил Арик, глядя на расстроенную Сару.
– Пока не знаю, сынок. Но надеюсь, что всё как-то уладится. У нас есть неделя, – ответила Сара сыну.
– Мамочка, ты выглядишь расстроенной, – сказала Лея и обняла маму.
– Ничего, девочка моя, маме просто надо немного подумать. Арик, отвези Юрочку домой, он после ночной, а мы поедем в кафе – им там нужна наша помощь. Кацман сказал, что зашиваются. Даже Фира выползла из своей коморки помочь на кухне. Таня с Ирой хорошие девочки, но их нужно ещё учить и учить. И, мне кажется, они берут слишком большие чаевые.
– Хорошо, мама, только мне нужно в синагогу заехать по дороге. Это ненадолго. Потом домой заскочить: Милочка просила овощи купить: Яшка уже будет супы есть.
– Ой, люба моя! Как же я без него буду, Арик?
– Мама, не начинай! Тебе скоро Лея родит кого-нибудь.
– Арик, что значит кого-нибудь? Нам кого-нибудь не надо. Нам надо девочку, – сказал Юра.
– Это я к слову. Так что сказал Фельдман? Он тебя не обидел, случайно? – спросил Арик.
– Потом, сынок… Не сейчас.
Арик завёз Юру домой и подъехал к синагоге. Синагога – это было очень громко сказано: маленький домик, который оставил общине один еврей, когда уезжал в Израиль, был переделан под Синагогу и оставшиеся евреями стали ходить туда на праздники. Что значит оставил? Конечно, продал. Где вы видели еврея, который бы просто так что-то оставил, а особенно целый дом? Дом этот был так себе: он стоял совсем на окраине, и в нём было три комнаты. Туалет находился на улице, что создавало некоторые неудобства зимой, но Мендель Кушнир продал его, к счастью, дёшево. А вы сами знаете, что лучше таки что-то за деньги, чем совсем ничего и даром.

Сара, которая хотела подождать Арика в машине, вдруг решила тоже посмотреть, что там, в синагоге такого есть и почему люди туда стали ходить? Сказав Лее: «Подожди меня здесь, доця», она вышла из машины.

Подойдя к дверям синагоги, Сара остановилась в нерешительности: ей казалось, что за этой дверью скрывается что-то такое неведомое, после чего она никогда уже не будет прежней Сарой. Подумав несколько мгновений, она решительно дёрнула ручку двери. Дверь со скрипом отворилась, и Сара оказалось в небольшом коридорчике. Синагога открылась в этом городке лет пять назад, евреев в неё ходило не так много, а раввина прислали из самой Америки. Говорили, что он приехал с женой и маленьким ребёнком. За пять лет у него уже было трое детей и, видимо, не последние. Как и на что они жили, никто не знал, но все, кто приходил на праздники, поговаривали, что столы были шикарные. В основном ходили пожилые евреи: молодые или уже уехали, или собирались ехать. А старым, оставшимся, нужно было что-то покушать и что-то послушать. В Синагоге они полностью удовлетворяли свои потребности, а потому шли домой счастливые, ведь дело было не столько в еде, сколько в общении. Хотя, что я вам рассказываю, если вы сами всё знаете лучше меня.
 
Любой еврейский праздник всегда проходил по одному сценарию: люди садились за столы, выходил молодой раввин Нахум-Хаим Коган, на ломаном русском языке что-то рассказывал людям о празднике, но когда он заканчивал рассказ, на столах уже было чисто. Чисто не в смысле чисто, а чисто в смысле еды. И сколько раввин деликатно не просил уважаемых евреев сначала послушать, а потом покушать, всё выходило с точностью  до наоборот. Тогда Нахум Хаим решил ставить стулья отдельно от столов, но, поскольку в большой комнате синагоги, где проходили праздники, было мало места, последний ряд стульев так или иначе доходил до столов. Теперь евреи стали приходить за час до праздника, а то и за два, чтобы занять этот последний ряд. И тогда те, кто сидел на первом ряду, во время лекции, всё время оглядывались назад, боясь, что кто-то съест их кусок «лекаха» или бутерброда с селёдкой. И тогда Нахум Хаим говорил:

«Уважаемые господа еврЭи. Вы сейчас немного послушаете, что я вам имею сказать, а потом сделаете то, зачем сюда пришли». Но молодой раввин настолько интересно рассказывал, что постепенно люди стали к нему прислушиваться и мужчины даже стали приходить на шаббат, всё же, евреи всегда хотели учиться. Потом пожилые женщины стали приходить к молодой рэбецен на женский кружок, где Хана-Лея рассказывала им о том, что значит быть еврейской женщиной. Хана-Лея ходила в парике, как и положено ходить религиозной женщине, и постепенно все пожилые еврейки стали приходить на занятия в париках: им это ужасно нравилось. И тогда Хана-Лея рассказала им, почему она ходит в парике.
«Понимаете, еврЭйский женщина должна быть скоромной. Очень скоромной, – сказала Хана-Лея. – У нас есть такая вещь, как цниют. Это о скромности. Нельзя, чтобы чужой мужчина видел ваши волосы: они вызывают… как это по-русски… Вожделание!»
«Вожделение», – поправляла учитель русского языка Софья Аркадьевна Абрамсон. – Но позвольте спросить, а что делать, если Бог наградил еврейскую женщину красивыми волосами?»
«Да, да… Поэтому мы или прикрываем, или бреем волосы. Еврейский женщина должна прятать эта красота от чужих мужчин. Она должна быть красивой только для своего мужа», – учила Хана-Лея бабушек, которые никак не хотели понять, как лысая женщина может быть желанна даже своим мужем.
«Что вы мне будете рассказывать за красоту лысой бабы?» – вставляла свой пятак Маня Ициковна, по мужу Непейвода.   – Если я однажды приду домой лысой, мой тут же уйдёт налево!»
«Маня, твой Ваня всю жизнь ходил налево. Может у вас всё наоборот, и ему как раз таки не хватало твоей лысины для полного счастья?» – выкрикивал кто-то из женщин, и все начинали дружно смеяться.
«Красота – это ведь для каждого своё, согласитесь», – говорила Хана-Лея и краснела.
Итак, Сара Абрамовна впервые переступила порог синагоги. В зале, где стояли столы, стоял шкаф с книгами, никого не было. Не зная, куда себя деть, Сара села на скамеечке, взяла в руки книгу, которая лежала на столике и открыла её. Это был сидур, молитвенник, и Сара, пролистав  её и пробуя почитать, положила обратно: написано, вроде бы, на русском, но понять, о чём там было написано, она так и не смогла. Она стала рассматривать место, куда зачем-то привела её судьба. В большой комнате всё было просто, но чистенько, и пахло свежеиспечённой халой, а не плесенью, несмотря на возраст этого дома. Сара закрыла глаза и прислушалась к себе.

«Почему мне здесь так спокойно?» – спросила она себя.
«Потому что здесь ты можешь никем не притворяться. Здесь ты можешь быть собой, Сара Абрамовна. Здесь никому нет до тебя дела. Здесь с тебя не спросят и не сделают непристойное предложение. Здесь какое-то умиротворение и спокойствие. Да, правильно, здесь нет суеты. Здесь можно просто посидеть и никто тебе не скажет: «уйди»…
– Уйдите пожалуйста, мне надо помыть пол, – услышала она приятный женский голос с иностранным акцентом.
Сара открыла глаза. Перед ней стояла молодая женщина в простом, длинном сатиновом платье и трикотажной светлой шапочке, полностью прикрывающей волосы. 
– Простите, – сказала Сара и встала, чтобы уйти.
– Нет, нет. Вы можете просто уйти с это место! – на ломаном русском сказала Хана-Лея. – Я сейчас вымыть пол и вы пересесть обратно.
Сара пересела и стала наблюдать за тем, как молодая женщина аккуратно, не спеша, стала шваброй мыть пол. «Даже пол она моет как-то спокойно», – почему-то подумала Сара.
Хана Лея как будто услышала то, о чём подумала Сара.
– Сегодня Шабес, и надо делать порядок в Синагога. А вы кого-то ждать?
– Я? Нет… Да… Не знаю… Мне бы поговорить с раввином.
– О, я сейчас его позову. Он с Арье беседует. Очень славный молодой человек.
– Это мой сын. Я Сара Абрамовна. Ленивкер. А вы кто?
– А я жена раввина. Меня зовут Хана-Лея. Мы знать ваш муж, Яков. Замечательный был человек.
– Я вас вспомнила! Вы были на похоронах, когда Яшу хоронили.
– Он много помогать людям. Вы должны гордиться свой муж! Вы  пришли для дела или так,  для знакомство?
– Я не знаю… Но точно не для знакомства. А что, у вас в синагоге знакомствами занимаются? – недоверчиво спросила Сара.
– Нет-нет. Мой русский плохой. Я учу, но дети маленькие – время нет. Они сейчас с няней.
– Что вы, у вас очень хороший русский. Да я и сама не знаю, зачем пришла. Я, наверное, пойду…
– Жена Якова не должна так просто уйти! Я сейчас, – сказала женщина и вышла в другую комнату, где были слышны мужские голоса.
Через минуту в зал вошёл раввин вместе с Ариком.
– Рэбе, познакомьтесь, это моя мама, Сара Абрамовна Ленивкер.
– О! Я много слышал о вас, Сара! Простите, я могу без отчества? Я хорошо знал вашего мужа, – поприветствовал Нахум Хаим Сару, внимательно глядя на женщину. – Я – Нахум Хаим Коган, раввин синагоги. У вас ко мне дело?
– Понимаете, я и сама не знаю, зачем пришла… Ваша жена сказала, что сегодня Шабес и у вас, наверное, нет времени…
– Шабес может подождать, дорогая Сара. А ваше дело, как я понимаю, не может. К тому же мы с Арье закончили. Давайте пойдём и поговорим пару минут, если вы не спешите, –любезно предложил Нахум Хаим Саре.
Арик посмотрел на маму и сказал:
– Мамочка, мы с Леей поехали в кафе, а ты побудь здесь. А потом я приеду за тобой.
– Нет, Арик, потом я сама дойду… Иди, сынок.
Арик обнял маму и вышел из синагоги. Сара проводила его взглядом и заплакала…
– Сара, не надо плакать! Хана Лея, поставь нам чай! – крикнул раввин жене. – Я вас слушаю, Сара.
– Скажите, Нахум Хаим, если человек чего-то не хочет делать, но кто-то хочет, чтобы он что-то сделал, как сделать так, чтобы ничего не делать и чтобы у тог, кто хочет, чтобы я это сделала, чесалось там, где не могут достать его мерзкие, загребущие ручки?
– О, какой сложный вопрос. Дайте я поразмышляю: Вы чего-то не хотите делать?
– Да, не хочу. 
– Но кто-то хочет, чтобы вы это сделали?
– Да, хочет.
– Ясно… Скажите, это касается бизнеса?
– Нет… Да… Я не знаю. Но чувствую, что этот кто-то большой поц и мелкая сволочь. А ведь он был другом моего Яши.
– Он вам сделал непристойное предложение? Простите, может я не должен это спросить… Всё же, ваш возраст…
– Раввин Нахум Хаим, вы что, мысли читаете?
– Этот кто-то хочет с вами… Как это... Жить?
– Он хочет на мне жениться, вроде всё по-честному. Он поставил меня в безвыходное положение, раввин. Я или должна согласиться, или должна согласиться.
– Он так вас любит?
– О чём вы говорите? Этот шантажист, как мне кажется, любит мою недвижимость. А сегодня ровно год, как нет Яшеньки.
– О, мы сегодня прочтём кадиш по Якову, Арье, ваш сын, за этим и приходил.
– Я вспомнила, вы и читали молитву на похоронах… Простите, я была не в себе…
– Я вам так скажу, Сара: у вас есть предложение, и вы стоите перед вопросом: хочу я этого, или я этого не хочу? И решение должны принять вы, Сара, потому что у вас есть свобода выбора. Ведь это вам сделали предложение. Вы можете не хотеть и не делать. Это ваше право: принимать решение.
– Но от этого могут пострадать мои близкие!
– Расскажите им всё.  У вас есть семья, и вы не можете принимать решение за них всех. И ещё, Сара…  У нас есть очень важная вещь, о которой мы должны помнить: обращение к Богу. Скажите молитву! Скажите её так, чтобы Всевышний вас услышал: искренне, от сердца… Он обязательно пошлёт вам ответ.
– Да, раввин Нахум Хаим! Я забыла! Вы можете мне её написать?
– Конечно… Я дам вам «Шма». Но я хочу сказать вот что: не приняв предложение, вы можете об это пожалеть. Но приняв его, вы можете пожалеть намного больше. Нам только кажется, что мы выбираем свой путь. Наш путь давно предопределён Всевышним. Ошибиться может каждый и этот, кто вам не нравится, тоже. Поговорите с этим человеком. Спокойно поговорите: хороший разговор делает чудеса. И последнее. Ваш  муж занимался благотворительностью. Я могу дать вам адрес человека, которому Ваш муж возил еду. Сходите к нему, и вы поймёте, что ваша проблема по сравнению с проблемой этого человека решаема…
– Спасибо, раввин Нахум Хаим.
– Спасибо Вам, Сара, что зашли… Называйте меня Рэб Нахум Хаим. Вот, возьмите адрес и молитву. Пусть Всевышний благословит Вас, Сара…

Сара вышла на улицу и вздохнула полной грудью… Она почувствовала, что дышать стало легче, что тучи рассеялись и что слёзы, которыми плакало её сердце, потихоньку стали высыхать… Она не знала и не могла знать, что будет дальше, но она понимала, что ели с ней будет Бог, то вместе с семьёй и Богом она как-то справятся с этим несчастным, маленьким человечком, Яшиным другом детства, Изей Фельдманом.


http://proza.ru/2022/02/11/1424