Апельсины для брата Митьки

Новогодняя история
Кажется, вчера это было, а вот, пойди ж ты, сорок лет отмотала история от тех семидесятых, когда вся страна жила в едином порыве "достать дефицит". Дефицит именно достают, а не покупают! – покупают товар. Кому-то жилось и тогда неплохо – если он "сидел на дефиците". Свой дефицит можно поменять на связи, т.е. блат, а по блату можно достать всё, что душа пожелает. Впрочем, мой рассказ не совсем на эту тему, основательно утоптанную экономистами и политиками-говорунами, да и простым народом тоже. Я расскажу вам историю о том, как "бывалый партийный работник" доставал апельсины для брата Митьки.

Было это, как я уже сказал, в 1970-е годы, где-то в первой их половине. "Бывалый партработник", к тому времени уже солидный человек (не то секретарь райкома по идеологии, не то – зам председателя райисполкома) прибыл по какой-то казённой надобности в областную столицу Курган. Сначала "бывалый партработник" "решил вопрос" (на профессиональном сленге это означало "выполнил поручение", "сделал дело"). В свободные три – три с половиной часа партработник решил пройтись по магазинам, прихватив для кампании меня – своего сына.

Товары в магазинах тогда не продавали, а "выбрасывали". Народ тут же выстраивался в очередь. Вот и в тот раз в "Центральном гастрономе" (располагался он на улице Ленина, недалеко от входа в городской сад) "выбросили" апельсины. А дело было в декабре… Запах – обалденный! – на весь немаленький магазин. А представляете, какое дополнение к фруктовому натюрморту праздничного стола, к венгерским яблокам и уже подувядшим мелковатым грузинским мандаринчикам, – большущие ярко-желтые апельсины! Из Марокко!...

Партработник быстро пристроился в хвост очереди. Но тучная (правильнее сказать – огромная) продавщица прокричала: "После пятого не занимать!" Очередь заволновалась: "Больше кило в одни руки не давать!" Но ведь продавец – не Иисус Христос, и даже десятью ящиками заморских фруктов тысячу жаждущих не накормит. Короче, примерно, за восемь или десять человек до партработника товар закончился. Я разочарованно предложил: "Ну что, в другое место пойдём". "Подожди… Поспорим, что эта Дульсинея продаст мне два килограмма!". Я, естественно, не верю. Партработник: "Так, ты вплотную ко мне не походи, стой на дистанции. Я с ней один буду разговаривать". И вот, когда толпа рассосалась по неширокому торговому залу, партработник приблизился к работнику торговли и о чём-то с ней заговорил вполголоса. Сначала "продавчиха" слегка было рявкнула (как Настасья Петровна, жена Михайло Потапыча), но потом умолкла, стала внимательно слушать. Подошла её напарница, тоже слушает. Я напряг слух, но до меня доносились лишь обрывки слов партработника: "брат Митька помирает, апельсинов просит…. хворый… добрый он был, брательник…". Потом конспиративным жестом он подозвал меня поближе. Продавчиха скомандовала: "Во второй кассе выбей 6, нет 6-50, апельсины крупные. Чек пусть отдаст парень (парень – это я, студент курганского вуза), а вы заберёте два кило, я их в газету заверну, чтобы не заметили". Быстро выбиваю чек, отдаю доброй тёте. Она скрывается в подсобку, выносит свёрток и ловко забрасывает его в растопыренный портфель партработника. Дело сделано, можно перевести дух. Я пытаюсь бормотать какие-то неуклюжие слова благодарности, но продавец на меня – ноль внимания. Они с подругой продолжают внимательно допрашивать партработника: "А что с братом-то что случилось?!" – вопрошает подруга. Партработник сделал печальное лицо: "Что с Митькой… Запороли шомполами… Белые, гады!". Отдам должное жрицам Меркурия – они не стали орать и обзываться, а вместо этого на прощанье дружно и заразительно захохотали.