Голландский Шаг

               
   
     Если бы я не стал пилотом, то стал бы капитаном корабля. Я могу жить только в бушующем мире, когда земля уходит из-под ног. Для меня ничего не значит дом, стоящий на берегу океана. Мой дом – это вечный корабль в поисках Новой земли, Терра Инкогнита. Мне всегда не хватало пространства. И даже наша Земля казалась мне слишком тесной по сравнению с моими мечтами. Но почему-то птица для корабля – добрый вестник, а птица для самолёта – посланница смерти.
    
      Она была Королева. Все, всё в ней было королевское! Осанка, кудрявые, светлые волосы, смех, беззаботность, безмятежность, лёгкость в движениях. Все мужчины были в неё влюблены. Весь мир принадлежал ей. Все девчонки завидовали.
     Я тогда вступил в дельтапланерный клуб. Никогда не знаешь сколько всего может тебе открыть жизнь за поворотом судьбы.
     Но её глаза, огромные, прозрачные, солнечные, сразу западали в душу. В них отражалось небо, солнце и облака. И раз увидев эти глаза, больше невозможно было ни о чём думать.
     Я был новенький. Неопытный и смешной. Как желторотик. Куда мне до чемпионов неба и соревнований! Я делал вид, что не замечал её. При таком внимании со стороны мастеров дельтапланерного спорта, я был бы просто докучливой мухой, жужжащей над прекрасной розой. Я шутил и смеялся с другими девушками, особенно с некрасивыми, рассказывал им анекдоты, веселил их, но с ней не разговаривал, а если разговаривал, то без всякого интереса. А? Что? Какая Елена? Блондинка что ли?  Дельтаплан собирает? Помочь? Сама справится. Не маленькая!
     А сам влюблялся всё больше и больше. Боже, как она двигалась! Как будто порхала над землёй! Она ходила в школу танцев, и таких отточенных, женских движений, я не видел никогда.
     Я тогда летал на учебном дельтаплане. Старался быстрее его освоить, чтобы перейти на спортивные. Разница примерно, как между велосипедом и гоночным мотоциклом. Ребята участвовали в соревнованиях и показывали неплохие результаты. Привозили награды. Рассказывали, захватывающие дух, истории дельтапланеризма. Полеты между гор. Ураганные ветры. Поездки в другие страны. Соревнования во Франции, в Германии. Эти разговоры по вечерам у костра были просто волшебством, магией чего-то возвышенного, необыкновенного, чудесного! Просто восхищало душу и заставляло трепетать сердце! Никто, ничем не ограничивал своё воображения. Мы были молоды и всемогущи! Перемещения во времени, ядерные энергии, полеты к иным мирам, всё!  Всё, что угодно! И всё было нам подвластно!
    В те времена жизнь была совершенно иной. Она бурлила, как ядерный котёл, наполненный безумными идеями. Мы работали на авиазаводе, ремонтировали пассажирские лайнеры, а на субботу и воскресенье уезжали в горы, или проводили отпуск в горах на полётах. Горы - это место силы! Огромное водохранилище в окружении высоких горных вершин, плотина, простор! Необыкновенное зрелище. Чистая, хрустальная вода, которую можно пить, сладчайшая и холодная. Нигде в своей жизни я не пил такую воду. И постоянный ровный ветер летом, восходящие потоки, позволяющие подниматься на хороших дельтапланах на высоту до семи километров. Лучшие из нас часами парили над этими просторами. Как я ждал конца недели, чтобы отправится туда, где я был счастлив по-настоящему!
     Они летали высоко. А я пока довольствовался полётами с километровой горы. Они стартовали с этой горы и улетали в небо. А я плавно опускался вниз, а потом тащил дельтаплан наверх. Два часа подъёма и три минуты полета. Вот и все мои достижения. Пять полетов в день. На большее не хватало ни времени, ни сил. Но я был счастлив. Ибо за эти три минуты небо ласкало мою душу. А без неба я просто не мог жить.
     И всё это, простор, горы, облака и прекрасная юная королева будоражили всё во мне.
     Так прошло полгода.  Обычно мы ночевали в большой палатке на берегу. А в эту ночь было тепло, и мы спали в спальных мешках прямо на открытом воздухе. Что-то меня разбудило ночью. При свете луны я увидел возле своих ног какое-то ушастое существо. Оно терзало мой ботинок возле спальника. Это был лисенок. Я шикнул на него, и он убежал.
Луна была огромная, как никогда. Тихо плескались волны, звенели цикады. А казалось, что это звенели звёзды. По небу чиркали метеориты. Лунная дорожка лежала через всё водохранилище. А до звёзд было рукой подать. Я протянул руку и погладил звезду. Кажется, это был Сириус.
     И тут я увидел её. Она вышла прямо из серебра лунной дорожки. Тонкие очертания, расплавленные в дрожащих волнах, изящный  силуэт. Это была она, королева.
Я вылез из спальника и подошёл к берегу. Извечным и волшебным женским движением, юная русалка выжимала волосы, наклонив голову.
Она совершенно не испугалась, когда увидела меня. Села на песок лицом к воде. Я присел рядом.
    – Вода такая теплая: – прошептали ее губы. – Прямо ласкала меня, как живая.
     Я тоже смотрел на воду, но меня волновали иные волны, волны счастья рядом с ней.
Я приблизился к ней, и она повернула свое лицо к мне.
О, Боже! В её глазах светились две Луны, две лунные дорожки, два Млечных пути и все звёзды Вселенной. Заворожённый всем этим, я замер, не зная, что говорить. Во мне  происходило что-то совершенно невероятное.
Дальше было какое-то наваждение.
     – Не хочешь искупаться?
     Она взяла меня за руку и повела по берегу, я покорно пошел за ней, как невинная овечка. Боже! Какая же нежная у неё рука! Я чувствовал, как бьётся жилка на её руке, как её рука ласкает мою руку. И она влекла меня за собой всё дальше и дальше от лагеря. Ведь это всё становилось нашей тайной. Безмолвно, без слов.  Мы остановились, и я прижал её руку к своим губам. Меня мучила жажда, я припал своими губами к её губам.
    Из всех воспоминаний остаётся только первый поцелуй. Кто его вкусил, тот никогда не забудет. Это признание в любви, это обещание любви, это тайна, которую доверили только тебе, любимому человеку. Это лепесток розы, прилипшей к губам, способ услышать биение сердца любимого в своей груди и ощутить в поцелуе его душу.
А дальше… Дальше это жизнь в поисках потерянного Рая.
Я даже не знаю есть ли на свете такие слова, что бы можно было это описать. Казалось, что рай вышел из её нежных губ и наполнил меня всего. И это опьянение любовью закружило нас! Мы останавливались на берегу и пили нектар наших губ. Сколько это длилось минуты или часы невозможно было определить. Время перестало существовать. Оно просто застыло. Небесные часы остановили свой ход для нас.
    Мы погрузились в волны воды, но жажда не оставляла нас.  Мы целовались в тёплой, действительно ласковой воде, и нас окружали отражённые звёзды и расплавленное серебро. Мы летали в пространстве ночи. Что это было я не знал. Это был полёт на крыльях любви!  Дар небес или дар любящей женщины!? Я скользил своими губами по её лицу, по глазам, чувствуя дрожание её ресниц, как будто трепетали птицы. Я скользил по её шее, плечам, рукам. Я хотел запомнить её линии жизни. И она делала тоже самое. Мы заново открывали себя. Своими нежными пальцами она касалась моего тела, как будто играла неведомую мне музыку, и целовала мои ладони, ища те самые линии жизни. Таинственное очарование сладости Божественного посетило нас. Сошлись наши души, звёзды, линии планет. Кто знает.
Её дыхание, мое дыхание, дурманящий запах её волос и таинственная улыбка, похожая на улыбку Моны Лизы, женщины, которая знает всё.
А может Ева вышла не из ребра, а из лунной дорожки, и Адам так ошеломительно влюбился в неё, что опьянённый этой любовью ослушался самого Бога.  Этот дар был слишком изумительный, слишком дорогой, настолько неожиданный, превративший Еву в Богиню! Теперь я понимаю влюбленного Адама. И я бы ослушался кого угодно. Опьянённый и восторженный, я боялся только одного. Что всё это мне сниться.
     Так мы и встретили рассвет, на берегу, в объятиях друг друга.
     Две чудесные мечты будоражили меня, сколько себя помню. И одна из них – это ожидание женщины.
       Я помню этот день в своем далёком детстве. Перед грозой начинался ветер, и я смотрел в окно, как поднималась пыль на дороге. Мне было всего двенадцать лет, и я увидел девочку из соседнего класса, ей тоже было двенадцать. Она шла откуда-то с зонтиком, и ветер пытался вырвать у неё этот зонтик. Развевались её волосы и разлеталась непослушная юбка, оголяя её прекрасные ноги в белых туфельках. Она была похожа на мотылька. Это было так прекрасно! Я вдруг воспламенился неясной мне мечтой! И так и запомнил эту картинку на всю жизнь, она, ветер, зонтик и вспыхнувшая мечта моей юности.
    И теперь эта мечта находилась в моих объятиях!
     А примерно через четыре часа, произошла катастрофа.
     Константин, один из наших пилотов, опытный, спортивный парень, сегодня приехал без своего дельтаплана. Сидел на горе и скучал, глядя как другие парят в небе.
Как он смог уговорить пилота по фамилии Сивец, дать ему свой дельтаплан полетать, никто не знает. Это категорически запрещено без подготовки. Дело в том, что на дельтаплане Сивца был дефект – Голланский Шаг. Когда Сивец его строил, то произошла ошибка, смещение центровки, немного, буквально на десять миллиметров.  Наш испытатель Андрей определил эту ошибку. Это ставило крест на дельтаплане. Обычно каркас разбирали, а парус сжигали, потому что летать на нём было опасно. При наборе высоты он начинал раскачиваться до такой степени, что становился неуправляемым. Лет пять назад в Голландии разбился дельтапланерист, именно из-за этой ошибки. И эту раскачку назвали Голландским Шагом.
Сивцу было сорок пять лет, когда он начал летать. Пилот был очень опытный, смелый, профессиональный. Он смог освоить этот Голландский Шаг и участвовал во многих соревнованиях. С тех пор этот дельтаплан прозвали Летучим Голландцем.
    Константин не справился с управлением и врезался в гору. Он умер на месте, ударившись головой о землю. А Голландец, как ни странно, остался цел.
   Я довёз Елену до дома. День был тяжёлый. На всём лежал отпечаток скорби, на её волосах, на руках, плечах, и на её глазах. Они потухли, потеряли блеск и радость.
Она сидела и молчала. Потом вышла из машины.
Я тоже вышел.
 Хотел обнять её, но она отстранилась. Я ждал.
     – А почему ты такой спокойный?
     – Что?
     – Почему ты такой спокойный? На твоих глазах разбился человек, а ты спокойный?! Как будто ничего не произошло!
     И тут я понял, что значит настоящая королева!
Она кричала на меня так, что казалось небеса сейчас обрушаться на меня. Или упадет метеорит. Или меня поведут на гильотину. Бросят в пропасть. К диким зверям на растерзание!
     – Это я убила его, понимаешь! Я ! Он ведь уже уходил! Несколько секунд, и мы бы разминулись, и он бы уехал домой, понимаешь?! И был бы жив! Почему, почему именно я оказалась на его пути!? Почему я должна страдать теперь всю жизнь?! За что?! Зачем!?
       И чем больше я молчал, тем было хуже.
       – Безжалостный! Бессердечный! Бесчувственный! Как ты можешь быть таким спокойным, как?!
И она разрыдалась.
     Оказывается, произошло ещё кое-что, чего я не знал. Константин пришел в клуб к девяти утра в субботу, как обычно. Все собирались на полеты, выносили дельтапланы в автобус, продукты, палатки, подвески. Шум, суета, смех, шутки. В общем, как всегда. В клубе была ещё одна комната. Под замком, где находились проблемные дельтапланы, разбитые, недоделанные, отложенные для испытаний. Как его дельтаплан оказался в этой комнате, до сих пор никто не может понять. А ключи были только у начальника клуба, а он был в командировке.  Так как дельтапланы нельзя было передавать друг другу, он не мог поехать на полеты. Просто так сидеть и не летать, это скучно и неинтересно.  Табу. Запрет. Закон. И он в печали пошел домой. И тут он встретил её.
Она порхала над землёй в своих изящных кроссовках, в белом платьице, сияющая свежестью утра, прекраснейший цветок с лучезарной улыбкой волшебных глаз.
     – А ты что? Никуда не едешь?
    Наивно сказала королева, не зная, что происходит.
И он вернулся в клуб, подписав себе смертный приговор. Он просто не смог устоять перед её глазами.
     Я стоял и молчал. Бедная девочка. Она никогда не видела смерть так близко.
     Когда в лётном училище, где я учился, разбился первый курсант, и я с товарищами нёс гроб с его телом, я не испытывал сожаления. Это было так странно. А может дело в том, что я точно знал зачем пришел. Я пришел летать. А за высоту надо платить. И настоящие пилоты знали зачем пришли. И так произошло шестнадцать раз за четыре года, пока я учился. Тот, кто по – настоящему любит небо,  не боится смерти. А тот, кто по-настоящему любит женщину, не боится ничего.
     Неужели я влюбился в роковую женщину? Скольких она ещё убила своими колдовскими глазами?
Сейчас она уйдет. Уйдет от меня, уйдет из клуба. Навсегда.
Выйдет замуж за простого парня, например, за строителя, который твёрдо стоит на ногах на земле. Родит ему кучу детишек, располнеет, её глаза потеряют этот солнечный свет. Говорят, чтобы жемчуг не потерял свой дивный блеск, его надо хранить на солнце. И они с мужем будут смотреть по вечерам телевизор со своими длинными сериалами. И она навсегда забудет те дни, что когда-то летала, и ту лунную дорожку, из которой она появилась.
Ворота Рая закроются.
И вдруг! Я услышал, как щёлкнула шестерёнка на Небесных Часах,  Вселенский Маятник качнулся, и стал набирать свою бешенную скорость! Сейчас он разгонится до сверхсветовой скорости и ударит меня в грудь, разбивая мое сердце! Включился метроном Судьбы. Небесные часы пошли.
– Я завтра лечу!
Крикнул я в Пространство. В её спину. В себя. В Небо.
     Страх ударил меня в грудь, и стал вползать в мою душу. Я знал, что такое страх. Если его вовремя не остановить, он высосет всю твою волю до последней капли, силу твоих мышц, уверенность твоего разума, и ты будешь боятся черной кошки, переходящей через дорогу.
     – Что?!
    Она споткнулась, как будто о невидимую стеклянную стену. Повернулась. Глаза её были в ужасе.
     – Что ты сказал?
     – Я завтра лечу. На Голландце.
     – Как это полетишь?!
     Она подошла ко мне.
     – Клуб опечатан. Полеты закрыты. Прокуратура ведёт следствие.
     – Ну и что. Я сломаю замки.
     Она приблизила ко мне своё лицо. Полное непонимания и страха. И глаза, полные слёз.
     – Ты со мной?
     – Я?!
     Казалось, что сейчас она упадет в обморок.
     – Если я покалечусь, у тебя будет возможность меня спасти, если погибну, то ты будешь присутствовать на моих похоронах. Но главное ты увидишь всё. И что я не он. Я не поворачиваю назад.
     – Ты сошел с ума!!!
     – Нет. Ты только что назвала цену.
     – Что? Какую цену?
     – За свою любовь.
     Я чеканил слова, как будто подписывал свой смертный приговор.
     – Завтра. В девять утра. Я отъезжаю. С тобой или без тебя. И не вздумай сегодня кому-нибудь звонить.
     Я повернулся и пошел. От неё. Потерянную и в страхе. От себя, от любви.
    
     Над горами собиралась гроза. Я стоял на вершине горы с привязанном за камень Голландцем. Он пританцовывал, подергивая за капроновый шнурок, закреплённый на носу. Его волновал воздух, и он рвался в небо. Внизу на берегу виднелась машина, мой друг и её белое платье. Ветер был в гору, но порывистый.
Ветер развевал её волосы и разметал юбку. И вдруг я вздрогнул. Это была та картинка из моего детства. Девочка мотылёк. Идущая по дороге. Только зонтика не было.
     У меня был настоящий друг. Он не стал спрашивать зачем мы едем. Просто уточнил время и приехал вовремя.
Я попросил его только об одном. Если она побежит в гору, удержать ее любой ценой.
Мой друг был хорошим спортсменом. Но он не смог удержать её. Она закричала, вырвалась и бросилась в гору.
Вот он момент истины! Сейчас или никогда!
Я надел шлем, пристегнул подвеску, поднял дельтаплан и встал против ветра. В авиации существовал закон. Из всех возможных вариантов действий выбирай два, а из них один. Взлетать или вернуться. Можно было всё свалить на погоду. Собиралась гроза. Я доказал свою смелость, моя девушка наплакалась и натерпелась, она меня простит, мой друг поймет меня и …
     Но был ещё один свидетель моего позора. И он меня никогда не простит. И я сделал то, за что нас безумно любят, и за что безумно  нас ненавидят.
    Я сделал шаг.
    Отход от горы был плавный. Но вот порыв ветра задрал Голландцу нос.
Я потянул дельту на себя. Я слышал всё, что говорили об этих   Голландцах. Ты думаешь, что управляешь им, а он обманет тебя. Это он управляет тобой. С ним другая интуиция, своя система управления, не так как с другими, послушными аппаратами.
А Голландец продолжал задирать нос. Сейчас он свалится в штопор и врежется в скалы. Но я застыл. Я не давал своим рукам двигать дельту. Я искал другое управление. Я замер, не давая старому навыку действовать.
Голландец опустил нос и вышел в горизонт. Но погоду не обманешь. Порыв ветра ударил сверху, и Голландец пошел вниз. Я оттолкнул дельту от себя и опять застыл. Голландец вошёл в пикирование. Стонал парус и гудели тросы, он падал, набирая скорость. Сейчас он врежется в скалы, разламываясь на куски и ломая меня вместе с собой! Получи человек за свою самоуверенность и наглость! И я погибну на глазах у неё, подтвердив её роковую сущность. И сквозь шум ветра я услышал её крик. Увидел её глаза, расширенные в ужасе.
Время застыло. На миллионную долю секунды.
И тут что-то вошло в мои руки. Чьи-то другие руки, уверенные и спокойные. Они соединились с моими руками, Голландцем, с потоком воздуха, это вошло в меня и заполнило всего. Я вдруг понял всё. Тысячи иголок пронзили мои клетки.
Перед самой землёй, в том месте, где светилось белое платье, Голландец взмыл в небо.
Он и вправду был летучий. Он рвался в небо, туда на высоту. И я почувствовал это. Он пришел. Тот невидимый, который всегда был рядом со мной. Сколько раз он приходил ко мне на помощь. Но только употребляющий усилие восхищает его. Я ждал его, я хотел встречи с ним. Это будоражило меня с тех пор, как я увидел взлетающие космические корабли. Вторая мечта. Она терзала и жгла меня днём, и приходила ночью в фантастических снах.
Я рисовал космические корабли. И я мог на них летать.
Он вошёл в мои руки, дал им силу, и в мою душу, наполнив её ликованием, восторгом и уверенностью, и соединил меня с Голландцем. То, что называется чувством полета. Дар неба. Тот, в ком не проснется этот дар, тот должен уйти. Навсегда. Ему не дано. Не позволено. Закрыто. Мало иметь крылья, надо ещё и чувствовать их.
      Как резвый конь он задирал нос, и я позволил ему это. Мощный восходящий поток понёс нас стремительно и неотвратимо. У меня захватывало дух, кипела кровь, бурлило всё. Миллионы эмоций пронзали мои нервы. Я горел, как факел. Захлёбываясь небом, я ликовал и кричал в пространство – я здесь! Я счастлив! Я благодарен тебе!
    Где-то внизу осталась гора, вода, плотина, города, реки, суета, страх, сплетни, волнения. А я пил и пил своё счастье, свою безумную любовь, я возвратился в небо, и оно приняло меня!
Я и Небо! Солнце ослепило меня, когда я выпрыгнул из облаков! И это было зрелище достойное богов!
Белое безмолвие было подо мной. Из облаков торчали горные вершины, покрытые снегом. Была Тишина. Величественная и торжественная. Когда ты вырываешься за границу неизвестного, ты можешь увидеть то, чего не видел никогда. И ощутить те чувства, которые не встретишь на земле. Это был восторг Высоты и Пространства! Головокружительная Красота Мира!
    Мне не хотелось возвращаться на землю. У меня ещё оставались силы. Но мне надо было увидеть ещё кое -что.
     Когда я приземлился на берег, разразилась гроза! Молнии били прямо в воду, ливень хлестал своими жёсткими струями. Мой друг подбежал ко мне, и мы сложили крылья Голландца.
    Елена набросилась на меня со всей своей королевской яростью, кричала и била меня своими кулачками. А я даже не защищался, потому что испытывал другие чувства.  Грохотали молнии, дождь обрушился на нас водопадом.  Сквозь грохочущий гром я слышал только обрывки слов: – Ненавижу! Ненавижу!
Ее слёзы смешались с дождем, и я почувствовал, как дождь стал солёным.
Она била и била меня, а я молча терпел её удары, ожидая конца этой женской стихии. Наконец, остановилась. Прижалась ко мне мокрая, ослабленная и покорная. Превращаясь из королевы в плачущую девочку. Эта девочка нуждалась в защите, и я обнял её. Полёт длился для неё так долго, и я мог представить себе, что она испытала за эти минуты. Второе убийство она бы уже не пережила.
Я задрал голову, и дождь падал мне на лицо, которое горело, как огненная лава из вулкана.
     Завтра! Меня выгонят из клуба. Лишат меня неба и радости полёта. Ведь я нарушил все мыслимые и немыслимые человеческие законы. Кто-то не подаст мне руки. Не поздороваться. Не улыбнется при встрече. Не поздравит с Днём Рождения. С Новым Годом.
     И тут я улыбнулся. Это будет завтра! Я стану изгоем общества. Хулиганом, нарушителем, изменьщиком, предателем.
А послезавтра! Я начну строить свой дельтаплан. И я его сделаю так, что у него будет Голланский Шаг!

                Эпилог
    
     А из клуба меня так и не выгнали. Когда приехал начальник клуба из командировки, я рассказал ему всё, что сделал и почему. Он помолчал некоторое время, как будто что-то вспоминал из своей молодости, потом спросил:
    – Ты замки поменял?
    – Конечно!
    – Где мой комплект ключей?
    Разговор с Сивцом был тяжёлый. Я ожидал что угодно, драки, удара, оскорблений, криков. Но то, что он сказал меня просто ошеломило.
    – Костя сказал, что хочет освоить голландский шаг. И я поверил ему. Я ошибся. Не смог оценить его способности.
     Он задумался.               
     – Голландец теперь твой. На прощанье скажу только одно –никогда! Никогда не бросай управление. Я видел. Он бросил дельту и закрыл голову руками. Это его и убило.
И Сивец ушел из клуба. Больше мы о нём ничего не слышали.
       Прошло несколько лет. Я смотрел, как мой двенадцатилетний сын, с такими же как он ребятами, делает подлеты на учебном дельтаплане.
Елена готовила чай на костре, и смотрела в ту же сторону.
     – Как ты думаешь, у него получится? – Спросила она.
     Я повернул голову к ней.
     – Летать или любить?
     Она встала, подошла ко мне, и обняла меня своими тёплыми руками.
Её лучистые глаза, сияющие как звёзды, самые прекрасные на свете глаза, окутали меня своей нежностью!
     – Прекрасно летать, и чудесно любить, мой Король!
И её глазами улыбалось само Небо!