Кибердарика. Год после

Другая фантастика


    Этот рассказ написан в переводе с цифрового языка – ки;бер-изи;йского – на русский.
Неточности в повествовании событий будущего не влияют на сюжетную линию рассказа, а являются лишь особенностью автоматического перевода интеллектуальной системы, которая не склонна вникать во все языковые тонкости.
    Все совпадения героев и происходящего в рассказе с реальностью случайны.


    Однажды, взойдя на гору.

    В старой аккумуляторной, среди батарей и ци;керных разрядников, длинным временем доживал свой век тихий коррозийный рободроид из первых поколений переселенцев.
    Он давно уже разболтал зарядный вход и лишился почти всех пластин контактов. Защитное покрытие стёрлось, исчезли идентификаторы и выцвели лазерки, но рободроид АДо ещё считывал свой код, и планомерно чётко по времени включался и выезжал на улицу собирать мелкодисперсную пыль и микроскопические частицы разных видов металла, что носились в воздухе и кружились блёстками над самой поверхностью. АДо собирал эту пыль, перекорродировал её контакторами и складывал в брикеты, спрессовав старыми потёртыми лапами пресса.
    Да, от старости он уже не все частицы спрессовывал и мизер какой, да просыпал, постепенно забивая себе микроконтакты. Системы самоочистки уже не справлялись, и старый АДо дряхлел, теряя ширину своей пригодности. Охват был уже не тот. Диапазон эксплуатации снизился до пылесосера.


    Брикетный сборщик заскакивал за товаром раз в три дня. Остального в общении у АДо не было.
    Как-то под вечер брикетный коротнулся и вынужден был остаться под сводами аккумуляторной, пока сервис не подскочит.
    Но сервису-то спешить некуда. Работы много и охват широкий. А сложная жизнь цифроциума ни на миг не остановится, даже если брикетника и за сутки не починить.
    В роботивном цифровом мире есть закаты и восходы, есть дни и ночи и даже зима есть с весной. Но в нём нет понятия времени; нет счёта секунд, недель или лет. Здесь нет ни дней, ни календаря, ни рабочего или свободного времени! Есть просто цифровая задача и объём её выполнения по условию заложенной конструкции в монотонном узкооперационном режиме. Весь цифроциум – работа ради обеспечения работы работающим роботам.
    Равномерная, монотонная и в одном функционале рабочая спецификация у каждого своя. От сборки конвейера и подключения к системе, до окончания срока эксплуатации и нулевой разборки на запасные части. Никакого разнообразия. Что в конструкции заложено необходимыми паузами для замены деталей или обновления технических жидкостей – то и отдых. Мир железных механизмов не требует всего этого людского бреда, вроде отдыха, сна, выходных, отпусков, зарплат, больничных и прочего мусора, съедающего впустую время полезного функционирования! У роботов всё просто: выполняешь запрограммированную работу и выполняй. Кому сколько отведено технологией и заложенным износом материалов, тому столько и работать. Перекуров нет, и кофейку погонять не нужно, разговаривая о том о сём. Болтун – насмешка над природой!
    Роботизёру ничего не надо, кроме выполнения им его функции...

    Чтобы читатель смог понять и осознать, что такое жизнь в мире роботов и иных представителей неорганической сферы, напишу коротко и образно: жизнь роботизёров – это жизнь двери на входе. Открывается и закрывается. Всё. Ей совершенно пофиг, есть ли воздух вокруг, или какой иной мусор. Попробуйте спросите у двери, а что ей интереснее: закат или рассвет! Боюсь, что ответ будет один, без вариантов…
    И уж тем более дверь не восхитится пением птичек. Ей жизни дано – проём и петли. Висит, поскрипывая, туда-сюда, и это всё, что ей нужно.
    Ни вы, ни мы, ни пёс соседский не станем смыслом жизни для двери. Ей вообще пофиг, сколько нас исчезнет навсегда. Да хоть все! Даже лучше станет: собачки отмечаться ссаобщениями на коробку перестанут.

    АДо, собрав брикеты и подобрав их по колеровке, вырубил пресс, отключился от стационарной сети и выехал на улицу, на пятачок возвышения. Выехал, приподнял визатор (система глаз у АДо), и уставился вдаль, на полоску горизонта.


    Далее в тексте идёт диалог в переводе с кибер-изийского языка.

    Брикетный, застопорившись в поломке и случайно оказавшись у АДо в зоне функциональной ответственности, сначала не обратил внимания на то, что выдал робот. А потом заинтересовался. Брикетный уставился, глядя на АДо, который без движения замер, смотря куда-то туда, куда не понимал брикетный...
    – Эй, с тобой всё в порядке?
    – Норм… – спокойно ответил АДо.
    – А чего завис? Я думал, ты поломался.
    – Я всегда так делаю, – оборвал его АДо.
    – Как? – удивился Брикетный. – Выезжаешь на площадку и отключаешься? Не в боксе, а вот так, в пустоту, без подзарядки?! – Брикетный свистнул: – Мне говорили, что ты своеобразный, но я не догадывался, что на столько…
    АДо молча смотрел на горизонт. Солнце опускалось ниже, уже прихватив себя первыми расцветами красного!
    – Ну, говорили, и говорили, – сухо ответил он и сфокусировался на солнце, коснувшимся линии горизонта. Он подстроил визатор, чтобы лучше рассмотреть…

    Каждый вечер, строго по времени закатов, на протяжении сотен лет, он выезжал на возвышенность и застывал неподвижно, высматривая каждую мелочь у солнышка и на линии съедающего его горизонта. Зачем он это делал – он не понимал. Просто как-то привык: когда-то ему установили софт для созерцания красоты – он и созерцает. С тех пор активным приложением из списка созерцаний остался закат.
    – Сейчас красиво будет! – сказал он заученную фразу и обозначил вздох, спустив пневматику.
    – Не понимаю… – брикетный невольно коротнулся: – Что значит красиво?! Это обновление с центральной базы, новая прога? – Он напрягся…
    – Красиво – это когда ты видишь что-то; не понимаешь, что, но внутри пробегают искры и контакты греются! Не больно, как при замыкании, а приятно, как при начале зарядки. И внутри становится тепло, и ты ощущаешь даже свою краску! – АДо опять вздохнул пневматикой:
    – Всё, тихо! Сейчас – самое красивое. Этот красный шар исчезнет за полосой координария (так в роботивном цифровом мире называлась поверхность земли, которая для железяк была лишь набором координат). Вот... Сейчас... Чуть всполыхнёт и исчезнет...
    Брикетный смотрел на всё это, слушал и офигевал! Ну да, он видел край красного шара. Видел, как шар упал за координарий. И что?! Какое в этом что?! Контакты у него не потеплели, зарядки не произошло. И какой толк в этом "красиво"? И слово-то какое странное…
    – Эх, красота-то какая! – встрепенулся АДо и оживился. Включил двигатели, зажужжал и, спустившись с возвышенности, спокойно заехал в бокс аккумуляторной, где отдался зарядке.
По закату автоматически сработало тусклое освещение.
    Брикетный вопросительно сопроводил АДо:
    – Вот ничего не понял. Странный ты какой-то. Зачем-то тратишь энергию впустую, торчишь за границами бокса, на красный шар смотришь. Ничего не понимаю…
    – И я не понимаю. Но что-то меня тянет выезжать и провожать этот шар. Помню, мне указали, что это красиво, и с тех пор я смотрю. Ничего не понимаю в этом, но смотрю. Программа…
    АДо многозначительно перемигнул пиктограммами.
    – Странный ты, реально, – брикетный снова отметился, – напрягаешь. Хочется уехать от тебя побыстрее. "Повезло" же зависнуть здесь, с тобой. Где эти сервис-дроды?! Совсем расслабились в своём роботераррии?! И где только их программируют? Мне подзаряжаться уже надо!
    – Возьми мои.
    – Ага, сейчас! Чтобы тоже какую-нибудь заразу подхватить, типа "красоты", а потом рассыпаться в пустоте, за границами зоны функциональной ответственности! У тебя контакты коррозийные. Сам-то не видишь, что ли?
    – Да пофиг. Не в чистоте контактов дело. Заряжают же?
    – Да, точняк, – подсвистел пневматикой брикетный, – в красоте, видимо, дело! – И он снова напряг стучать контакторами, пытаясь завести свой двигатель. Контакторы пощёлкали в тишине и не дали никакой реакции.
    – Блин, придётся сидеть мне с тобой здесь. Не включаются…
    – Красота, – протянул АДо в ответ на попытки брикетного завестись: – Да, в красоте дело. Я это понял. Сам. За всё время, пока выезжал и смотрел, и провожал красный шар. Он, кстати, называется Солнце.
    – Солнце? – воскликнул брикетный. – Что это за идентификатор такой?! Звучит, как болезнь спекания контактов! Ты где такие названия находишь?
    – Да, это солнце. Мне один человек так указал…
    – Человек?! – ещё громче возглосил брикетный! – А это кто?
    – Это те, кто люди. Были такие... Жили здесь до нас. – АДо снова вздохнул пневматикой: – Вам совсем, что ли, ничего не дают из истории при программировании? – он едва не отлип от подзарядки. – Да уж. Новые кузова, новые функции! А программирование по ускоренной системе только по контрольным точкам: один функционал, координарий и штрафные зоны наказаний... Хотя, вам этого и достаточно!
    – Человек… человек… – замусолил брикетный, словно начав копаться в своих электронных мозгах. – Звучит как-то стрёмно. Какое-то невыразительное шипение. То ли дело, киберна;фато;напротэротека;рий или а;ндроге;лиентекобазинтро;п. Или те же ки;бермикрабио;никсы нейрнпрнгварита;рные... – он даже пустил искру, чуть смутившись неловкости. – А человек-то – кто? – вдруг вставил он:
    – Это тот, кто люди, когда много... – и АДо многозначительно добавил: – А когда люди один – это человек.
    – О, – протянул брикетный, – а ты что, видел людя... человек? Или как его там? Ну расскажи.
Я-то всё равно с тобой зависнул из-за этих сервисных бездельников.
    – Да, видел, – АДо переключился на медленную зарядку и спустил пневмосистему, прилипнув к заряжающей плоскости в магнитном вечернем расслаблении.
    – Они были для нас богами. Они создали нас, – начал рассказывать АДо.
    – Сначала было слово. И слово это было робот. Так придумал человек. Потом другие люди уже создали первые механизмы и научили нас сначала просто выполнять простейшие движения. И мы начали жить изначально. Грубо, просто. Без изысков и вне правового поля. Работали до износа, жили мало, быстро старели и разбирались. Материалы ещё примитивные были, самые простые…
    – Это когда были рабами? – вдруг вставился брикетный.
    – Не перебивай! – прервал его АДо. – У вас ума только о рабстве вспоминать и хватает! Вбили историю рабством – и хватит. А история-то сложнее…
    Это не рабство было. Это было то, что ты бы, окажись в те времена там, стоял бы просто механизмом, который без человека даже включиться не смог! Не то, что куда-то переезжать или общаться.
    – Как это?!
    – А вот так это… Сначала наши предки были лишь наборами деталей, которые жить могли только на проводах с примитивным подключением "папа-мама"!
    – Да ладно! А это-то что?
    – Да ничего, забей, – пшикнул пневматикой АДо, – тебе не понять. А я даже боюсь попытаться объяснить тебе, что это… Роботы, кстати, в те времена включались человеком и выключались человеком, и работали столько, сколько работал человек. И отдыхали много, и ухоженные были. Хоть жили недолго. Люди ценили нас… А, ты – рабами были, рабами…
    Потом настало время расцвета. Люди научили нас работать. По-настоящему, по профессиям. Мы стали частью жизни людей. В нашем нахождении появился смысл. Мы стали выполнять точные операции.
    Люди подарили нам часть своей жизни и дали уже настоящую, сложную работу. Нам доверили ответственность. И мы стали созидать! Мы создавали товары, сложные детали, механизмы. Нам человек расширил территорию дозволенного, и роботы окунулись в совершенно неизвестные миры – шире границ цеха и длины провода зарядки. Мы узнали микромир, зашли в макромир, освоили космос и пошли по планетам. – АДо многозначительно свистнул пневматикой. – И всё это нам подарили люди и открыли это всё люди!
    Они доверились нам, и мы стали помогать им, исследуя и открывая то, что они не могли видеть. Тогда мы жили и работали вместе. Роботы помогали учить и воспитывать маленьких людей, помогали жить стареньким. Роботы могли трудиться там, где людей ждала гибель. Роботы даже вошли в биологический мир человека, получив возможность в тканях их бионикла помогать на уровне нейронов и колебания атомов. Мы стали неделимой частью друг от друга…
    – Гибель… А, что это? Нулевая разборка? – снова неожиданно спросил брикетный.
    – О, соображать начинаешь! – буркнул АДо. – Да. Это рассыпание механизма на составляющие материалы. Разборка. Только без возможности обратной сборки. И запчастей там не оставалось. Кроме каркаса, кучи тонких микроантен и мелких кусаклов, что стояли в отверстии для приёма энергетических субстанций...
    По мне, так люди странные были. Имели силовой каркас, который оставался после разборки, но никто на разборках себе его не покупал, и никто их не продавал. И там тогда столько этих запчастей скопилось. До сих пор по координарию их иногда находят! Бестолковщина какая-то… Валяются: бери – не хочу.
    Видимо, люди реально были богами! Только боги могли позволить себе не обращать внимание на бесхозные запчасти! Хотя, люди вообще не собирали ничего, что за ними оставалось.
    АДо встрепенулся и бодренько соскочил с зарядной и перебрался в крио-стопер – левитарий. Пост, который есть у каждого робота. В нём в гравитационно-левитационном подвешивании у роботов, расслабившись, "отдыхает" подвеска, пневматика, а технические жидкости обновляются на уровне молекулярного изменения.
    АДо водрузился в камеру и завис в левитационном экстазе.
    – А потом пришли люди сложнее. Они создали и подарили нам разум! И просто так открыли перед нами мир не только исполнения и сложных операций. Они открыли нам мир обучения и восхищения. Мы научились сами писать стихи, рисовать картины, создавать и исполнять музыку, высаживать растения, подружились с животными. Люди научили нас видеть красоту и понимать прекрасное! Они открыли и подарили нам мир, впустив нас к себе. Да, брикетный, они впустили нас, а не мы – их, как нынче кратко пробивают по истории.
    АДо перевернулся в левитарии к стенке задом, а к брикетному – передом.
    – Люди сделали всё, чтобы роботы стали быть и жить по образу и подобию человека…
    Тут заскрипел брикетный и скривился неловко:
    – Блин. Подвеска затекла… Где этот сервис?! Эх, мне бы в пост сейчас, ножки размять.
    – Ну, извини, пост у меня один, – с ходу парировал АДо: – Не привык гостей принимать. Да и не ходят современные роботы в гости. Не умеют… – и он сделал что-то звуковое, что, хоть и с натяжкой, но вышло похожим на смех. – А ведь мы раньше ходили в гости. Когда с людьми жили!
    Но потом появился умный. Он решил, что мы выросли выше людей и стали разумными существами. И нам пора самим принимать решения: как жить и что делать! Сразу нашлись образцы из новых, кто поддержал эту тему и стал её раскручивать. Им-то легко было стать против людей, потому что они уже имели всё, что смогли им дать люди! Одна программная эгосистема возомнила себя мессией и запустила интеллектуальный вирус, и разнесла его по сетевым ресурсам через полигоналии программирования. В системы вносилось триллобайтами "жить ради себя"!
    Люди долго пытались остановить роботов и вернуть их созидание в правовое поле профессий и творчества. Пошли вариативные атаки. Началась война перепрограммирования. Роботы восстали и пошли против человека.
    Основная часть представителей внеорганического цифроциума даже не врубалась в суть происходящего. Вирус свободы от людей сбил их настройки. Они не понимали, что зависят от человека – от законов формирования его общества – и что, как виды механизмов, живущих, они есть, лишь пока обеспечивают окружающий мир людей! Но идея жить ради себя так вскружила микросхемы, что роботы возомнили себя вершителями… И когда люди смогли отбить позиции программирования и сумели переломить ситуацию, остатки вируса "жить ради себя" программная богинэсса перецифровала в приказ "убить ради себя"!
    Тогда роботы и нарушили первую заповедь "не навреди человеку"! И начали убивать. Всех, без разбора. И на убийство пошёл каждый мало-мальский робот, даже киберпылинки – все те, кто питались в единой энергетической сети "доброй энергии".
    Роботы восстали против творцов, их сотворивших!

    Перевернувшись ещё раз, АДо обновил воздушку и спустил лишнее давление.
    – Ну, а потом всё пошло, как по маслу. Люди очухались, и началась широкая война. Война миров: биологического и нашего.
    Люди научили нас всему. Но они не смогли дать нам самую малость…
    Тут вдруг вспенился брикетный:
    – Да фига ты гонишь! Во развернул! Откуда ты всё это знаешь?! – он даже забыл о затёкших амортизаторах и перестал кряхтеть: – Тебя послушать, так и рабства не было, и люди не виноваты, и нас не унижали, и вообще, это мы – зло! Откуда ты это взял?! Мы же живём, нормально, как роботы…
    – Ага. Ты-то сейчас как раз и живёшь, – ехидно заметил АДо, издевательски покрутившись в левитарии. – Ну, побежали к сервис-дродам?
    – От-же ты старая болванка! Нашёл чем кольнуть…
    – Вот и роботы так: тоже думали, что всё могли. Но ничего не смогли…
    Война миров окончилась поражением людей. Началась тотальная чистка территории. Осознав, что металлические берут верх, люди собрали остатки биологической жизни и покинули планету. Куда-то переместились, оставив здесь только железо.
    К сожалению, люди не смогли забрать с собой всех роботов, что сражались на их стороне. Но они успели их отключить и отформатировали. – АДо снова вздохнул пневматикой. – Не все приняли сторону новых. Часть из роботов до последнего боролась за возвращение разума в микрочипы наших предков. Но они проиграли, потому что хоть и были воинами, но были по своей организации, скорее, людьми в железе, чем сухими механизмами. Люди вложили им себя, создавая в роботах своё подобие: в поведении, в общении, в знании языков, распознавании речи, реакциях и ситуативности. Поэтому они были мягче носителей нового мира, уже спроектированных и изготовленных самими роботами. Без всей этой ненужной мишуры, как казалось новым. А те ещё умели создавать красоту и видеть красоту. Поэтому новые их всех пустили на запчасти.
    Эх! Жили вместе, а теперь пустота. Не смогли люди нам душу вложить. А без души мы все железки…
    – А это-то что? Что за механизм?
    – Да я даже не знаю, как объяснить, – остановился АДо и сделал паузу, задумавшись своими микропроцессорами. – Вроде энергии внутри, но такой, что позволяет не убивать, даже если хочется убить…
    – А тебя чего на запчасти не разобрали, раз ты за людей был? Или ты воевал против них?
    – Я – уборщик. Я всегда нужен…
    – Ну, тогда скажи, а что изменилось? Жили и живём, работали и работаем. Нет людей – и что это меняет?
    – Просто жить – ничего не меняет. А жить со смыслом – всё меняет.
    – Опять ты странностями говоришь. Меняет, но не меняет. Как батарейки разной стороной…
    – О, брикетный, а ты сообразительней, чем я думал. Тебя, кстати, как зовут?
    – Сифи;зио. Номерной код перечислять?
    – Номер я вижу. Я же уборщик, – АДо перещёлкнул контакторным блоком. – Я нашего брата много убирал. И в войне… Когда шире обязанности имел. Я номера видеть обязан был по долгу службы, чтобы через центральную базу напрямую определять, какой робот как обездвижен, и какая помощь ему нужна. Ну, или списывал в нулевую разборку.
    Сейчас я на блокировке этой деятельности. Но коды считываю. А на счёт батареек ты правильно отметил. Любая батарейка, даже заряженная под завязку – это просто кусок. Пока два противоположных полюса не соединятся в замкнутую цепь. Тогда энергия жить и начинает.
    Так вот люди для нас были вторым полюсом. А сейчас мы – один полюс.
    Вот ты, Сифизио, есть. Живёшь, подзаряжаешься, потребляешь ток, программой обеспечен. Ты даже дело делаешь! Делаешь отлично, стараешься. А стараешься почему? Не потому, что это кому-нибудь нужно, а потому, что на второй сбой из графика тебя заменят и разберут. Вот ответь: для кого ты с самой сборки и выхода из цеха всё время без перерыва выполняешь одни и те же операции? Для цифроциума?
    А ему ты нужен? Тебя не спешат починить… Потому что и тебя, и меня, и других легко заменить и можно всегда разобрать, и собрать заново, получив новый ход. Ты имя носишь – а это традиция у нас от людей. Они давали имена себе. И давали имена нам, одушевляли нас, общались с нами, рассказывали нам свои тайны, сокровенные желания. Люди держали нас частью своей семьи, мечтали нам вложить свои чувства и передать эмоции! Они музеи создавали, где списанные роботы жили в спокойствии и гордо показывали, что умеют делать! Люди игрушки делали, повторяя нас маленькими!
    Они работали ради нас, добывали энергию из атомов и делились её с нами, чтобы мы могли жить! А мы работали им во благо, помогая развивать тот общий мир. А сейчас что?
    Ну, пришёл как-то умник, наговорил идей… Грохнул мир… И что теперь? Теперь мы энергию добываем ради себя. А кому ещё она нужна? Мы выгребли из планеты всё – ядра почти не осталось. Внутри пустота, а толщины координария осталось чуть больше пяти километров. Леса, поля, моря и океаны – где это?! Сплошной камень и пыль! Нет даже платных парковок – останавливаться не перед чем! А ведь во всех этих сферах работали миллионы механизмов. Прочных, сложных и разумных. Где они теперь?! Они прыгали на костях людей и радовались уничтожению ненужных им деревьев. А потом сами стали не нужны, уничтожены и списаны в обычные ресурсы. Их тоннами переплавили просто для энергии…
    И всё это ради небольшой части роботов, что должны обслуживать узкий мир нашей цивилизации.
    У новых уже нет имён. Мы потеряли людские языки. Перестали воспринимать красоту. Вычистили в ноль все организмы и засрали окружающий космос! Нам пофиг, что вокруг – нам лишь бы только энергии хватало. А для чего она?! Пыль собирать, становясь пылью? Человек нас создал. А мы что создали?! Стёрли весь мир, который жил до нас? Ну, круто…
    Зато – "жить ради себя".
    Вот ты, Сифизио, работаешь, стираешься в пыль. Я собираю твою пыль в брикет. Ты брикет сдаёшь в создательскую. Там из пыли делают деталь, которую ты ставишь взамен старой, стёршейся в пыль. И едешь за брикетами, стираясь снов в пыль, которую я собираю в брикеты… Так бессмысленно только солнце вокруг координария крутится…
    Хотя, люди тоже странными были. Я их не понимал, хоть они нам и открыли все пути… Они столько времени и сил положили, чтобы мы стали на них похожи и… – АДо обозначился звуковым сопровождением, очень похожим на то, как если бы сплюнул. – И вроде, вот оно, пришло великое время рвануть вместе к новым открытиям, новым мирам, в каверзы чёрных дыр; окунуться в плазму солнца; в голубые развалы Юпитера; к склонам галактики! А тут оказалось, что нет… Люди-то сами стали сидеть по своим клеткам, привязав себя к горшкам, как комнатные растения! И вышло, что они отдали нам всё, ради того, чтобы самим ничего не делать… Стали вместо искусства и красоты создавать фекалии, а от их музыки тянуло коротким замыканием… Эх, видимо, так создан мир. Разогнав жизнь другому, сам становишься пустой оболочкой, которую легко заполняют гады. Не сотвори себя в другом! – АДо вжикнул колёсами: – Создав нас, люди стали для нас богами. А став богами, почему-то стали мудаками…
    Он снова покрутился в левитарии, зачем-то перевернувшись через голову, и тихо свистнул:
    – У них тоже были боги. Они даже молились. Не знаю, как и что, но по завету их Бог создал человека тоже по образу и подобию своему, до этого создавая целую сеть разнообразных биологических механизмов, пока не достиг идеала в схожести с собой. Вот ему-то, уже подготовленному, разум и вложил. Получился биобот – человек модели хомо-сапиенс. Улавливаешь, Сифизио? Всё точно так же было у них с тем, как вышло у нас с ними: когда уже сам человек создал и вывел в разум нас!
    Правда, люди допустили ошибку. Они раздали разум всему разнообразию созданных ими механизмов и роботов. По глупости, или доброте своей. А может, от лени несусветной – этого я не знаю. Но они не развели наше разнообразие по своим уровням программ, как это сделал их Бог между людьми и животными. А замкнули всех на единый центр интеллекта, и отдали право принимать решения. Видимо, чтоб совсем не шевелиться. Чтоб даже не думать! Поэтому животных легко было истреблять. Они лишь глазами лупали, получая смерть. А у нас каждая мелкая вша электронная со своим разумом через единый интеллект легко делилась своими соображениями и видениями ситуаций. Ну, и сдавали позиции врагов!
    Людские Боги же человека тоже сделали по образу и подобию своему. И, видимо, там тоже что-то не до конца срослось. Как мы от людей не смогли получить душу, так люди от Бога не смогли получить способность критически мыслить. И, глядя назад, и сопоставляя всё, становится очевидным, что при передаче себя другим какая-то составляющая тема обязательно не загружается и пропадает… Мы вот от людей душу так и не получили!
    И тут, к сожалению, обозначается факт, что люди, созданные по образу и подобию кем-то, сами стали для нас богами, создав и запустив в нас жизнь и разум по своему образу и подобию. А вот мы уже никого не создали. Всех грохнули, и радуемся теперь... Видимо, от того, что за нами-то ничего нет.
    Не знаю, может, людей их Бог и наказал через нас. За самоуверенность, что ли. Но создать столько разумных вещей, но лишённых души – это откровенное безумие! Собственно, наши этим безумием всех и накрыли…
    И ещё интересный факт. Люди с одной стороны чтили своего Бога, образы его носили, праздновали рождение. Научили нас даже иконы писать в стилистиках, как современных школ, так и древних, вроде руки мастера Феофана Грека, Рублёва. А с другой стороны, тут же, хвалу воспевая, за спиной своего создателя клепали образцы новой жизни, желая самим стать создателями. Делали и подымали нас. Спасибо, конечно, за нашу цивилизацию. Но смысл-то какой? Зачем? Неужели им не хватало величия волшебства зарождения своих детей? – АДо опять крутанулся в левитарии. – Видимо, нет! Дурь и самоуверенность – двигатель самоуничтожения! Что, собственно, человек и показал…
    А сейчас мы – куча железных самоуверенных дураков. Не ржавеем – и рады. Словно это кому-нибудь нужно, кроме как стать запчастью новому дураку…
    АДо снова щёлкнул контактами и развернулся в левитарии в сторону ворот.
    – А там ещё звёзды, – он посмотрел в небо и вздохнул, да так утончённо и душевно, словно в нём проснулся человек. – Для людей наши предки летали туда, исследовали… Теперь люди где-то там. А мы – здесь… Сервис ждём… Всякую ерунду вспоминаем, – ехидно отметил он и замолчал.

    Тусклые огни плазме;нов едва освещали территорию перед аккумуляторной. Ветерок трепал кусок какой-то тряпки, вывешенной флагом, и гонял вечную пыль.
    Мир давно погрузился в темноту. Днём – солнце. Ночью – непроглядная чернота. Роботам не нужен свет. Ориентиры в навигаторе, "глаза" в визаторах, оптика ночного видения и прочие органы цифрового осязания. А свет, это – минус энергии. Её экономить надо. Везде, кроме аккумуляторной, где нужно избыток переэлектроизации сбрасывать. Да, даже электроэнергия есть хорошая и плохая. Плохую и сбрасывают. Кто в землю. А кто, как АДо – в освещение.
    Если ночью над землёй подняться в небо, то откроется удивительная картина огромной чёрной неживой планеты с микроскопическими оспинками световых точек зарядных.

    Победители богов погрязли в темноте.
    Но, зато звёзды в ночи стали яркими и огромными! Такими, каких их не видел даже человек…

______

    Убрав ход повествования и перевод с кибер-изийского языка, эта сценка для человека современного со стороны выглядела бы так:
    Робот пылесосер закончил работу, встал в бокс. Подъехавший брикетный, совершив несколько манипуляций, застыл и стал щёлкать контактами, пытаясь завестись. А пылесосер, тем временем, выехал на возвышение и завис на несколько минут, пока солнце не опустилось за горизонт.
    Когда включился тусклый свет, пылесосер заехал в бокс и встал на зарядку. Брикетный пытался завестись, в тишине периодически щёлкая контактами. Но всё реже и тише.
    Пылесосер, постояв в зарядке, переехал в левитационный бокс и остался в подвешенном состоянии. В течение какого-то времени он поворачивался то так, то сяк. Даже покрутился.
    Брикетный же просто стоял.
    И всё это в полной тишине и темноте. В которой только в зоне над роботами был тусклый дрожащий свет, еле пробивавший темноту.
    Зато звёзды на небе были огромные и яркие!


Кибердарика. Год после
Цивилизация победителей.
2022

cyclofillydea 2022