Ты мне в душу... 25

                Течение жизни.

    Первое сентября удалось, несмотря на  досадную неприятность. Марину посадили в середину, на первую парту, как и хотела Светлана. Её соседом стал спокойный воспитанный мальчик, нацеленный на учёбу, сын известного сценариста. Учительница отнеслась к детям доброжелательно, но строго. Алексей Иванович и Светлана вместе пошли забирать дочку, подспудно боясь новой встречи с испортившей им праздник знаменитостью, но беспокоились они напрасно, дочку актёра забрала старшая сестра, избавив окружающих от тягостного общения.
   Светлана вручила дочке куклу и пачку жвачки, Маринка была в восторге. Дома они пообедали и отправились в кино на японский мультфильм. Маринке очень понравилось форменное платьице с белым кружевным фартучком, она никак не хотела его снимать, Всё же Светлане удалось её уговорить переодеться.
   Впоследствии Алексей Иванович вспоминал этот солнечный сентябрьский денёк, как один из самых счастливых в своей жизни, сравнимый лишь с тем, когда акушерка передала ему дочку в одеяльце при выписке или когда для них со Светланой звучал марш Мендельсона в ЗАГСе  Донецка, где их сочетали браком в присутствии в качестве свидетелей  их обоих групп.
     Неделя Светланиного отпуска пролетела как во сне, Маринка не доставляла особых хлопот, училась старательно, за едой не капризничала, рано ложилась спать, давая родителям побыть вместе, посмотреть телевизор, просто посидеть на кухне попить чаю, поговорить, помечтать.
     Алексей Иванович, забегая вперёд, видел дочь дипломированным специалистом, счастливой женой и матерью, а их со Светланой- бабушкой и дедушкой, окружёнными внуками.
    У Светланы были более прозаические и материальные мечты, вроде кухонного комбайна, импортного чудо-утюга и показателя статусного положения- шубы.  Впрочем, и она мечтала втайне, боясь произнести об этом вслух, она мечтала о своей машине. Не о запорожце и даже не о жигулях, ей хотелось открытый кабриолет как в заграничных фильмах.  На худой конец, она была бы согласна на восьмёрку, изредка мелькавшую на улицах Москвы и разительно отличавшуюся  несоветской элегантностью от остальных машин. Она думала,-
- Надо бы записаться на машину. Получит Алексей гонорар, подкопим, займём и купим. Своя машина! Можно будет к морю поехать с палаткой, или в Плёс на Волгу, да по городам Золотого кольца. И в деревню или к знакомым на дачу, поможем вывезти урожай, тогда нужен прицеп, не пачкать же салон или сиденья продавливать картошкой. Они с нами поделятся, а может и Маринку на дачу заберут на лето, хоть на месяц. Потом месяц в лагере от Метростроя и месяц с нами в отпуске.
- Но тогда нужен гараж,-
поправляла она себя.,-
-Машину нужно где-то хранить, а то сгниёт под снегом-дождём, или колёса снимут, а то ещё и угонят в недобрый час! Запчасти опять же нужно где-то хранить. Так что же покупать вначале – машину или гараж? Выходит, гараж нужнее. Надо походить по округе посмотреть, может, кто продаёт или в кооператив вступить? Узнаю на работе.

      Алексей Иванович освоился на кухне, забирал дочку из школы, кормил, выгуливал, контролировал по части уроков, обязательно заставлял читать вслух, предлагал ей решать простенькие задачки, мотивируя её конфетами или мороженым. На примере разрезанного пломбира он объяснил ей дроби и проценты. Учительница не могла нахвалиться на смышлённую девочку и её отзывчивого отца: Алексей Иванович отремонтировал в Маринином классе дверной замок, сломанные стулья и столы, окна, розетки и старенький диапроектор. Он не отказывался помочь повесить шторы или прибить планку с крючками для наглядных пособий. Его в школе уважали и любили, а его дочку ставили в пример. Светлана не отставала от мужа, согласилась работать в родительском комитете, собирала деньги, организовывала закупку на класс тетрадей, ручек, пособий. Она привела мужа в  книжный на Часовой, где, к его конфузу, ему попеняли, что  он  забыл обещание -   подписать фотографии. Алексей Иванович смутился, Светлана увидела фотографии, но проявила спокойствие и понимание. Пока муж расписывал пожелания дамам и ставил автографы, она деловито обсуждала с Ириной, сколько ей  нужно тетрадок, ручек, коробок с пластилином и наборов цветной бумаги, а также ножниц, маленьких счётов и прочей школьной канцелярщины. Установив тесный и взаимовыгодный контакт, обменявшись телефонами, Светлана, попрощавшись, увела под завистливые вздохи Алексея Ивановича. По дороге она сказала мужу, ожидавшему укора,-
- Ты заходи к ним, тортик, конфет принеси. Пока Маринка учится, связь нужно держать. Через них можно книжки достать детям в подарки на день рождения и к праздникам. У Иры связей много.
Удивлённый, что не попало, Алексей Иванович спросил,-
- А Людмила?
- Людмила  - это лично для нас, а я о  Маринкином классе беспокоюсь. Конечно, если директору, завучу или учительнице нужно будет от родительского комитета подарок сделать шикарный, я обращусь. Но лучше не баловать, обходиться своими силами.

     Всё шло как нельзя лучше. В стране полыхали нешуточные страсти, шла борьба за власть в прямом эфире, приобщая неискушённых обывателей к реалити-шоу   под названием «Заседание Верховного Совета». Вся страна разделилась на ельцинистов и правоверных коммунистов, из-за накала страстей рушились семьи, родные переставали общаться и отрезали «неправильную ветвь» от родового дерева. Из котельных и подвалов повылазили неизвестные музыкальные группы, как, например, «Кино» с Цоем, который пел голосом с хрипотцой, что «Перемен требуют наши сердца», собирая целые стадионы. В одном страна была едина, за редким исключением, дружно не любили Горбачёва. И за бездарную антиалкогольную реформу, и за вывод войск  ЗГВ в чисто поле, и за талоны, и за его жену, щеголявшую в брюликах и модных нарядах, лезшую поперёд батьки на встречах с зарубежными лидерами. К счастью, Алексей Иванович и Светлана равнодушно относились к политике, полагая, что этим должны заниматься профессионалы. Они не сильно ощущали благодаря своим связям и возможностям дефицит, хотя наблюдали огромные очереди, особенно около винных. Алексей Иванович не любил телевизор, предпочитая ему книги, а Светлана увлеклась мыльными операми, которые хлынули на наш экран девятым валом. Её волновали перипетии отношений Марианны, Луис-Альберта и коварной Эстер, а крик и драки в Верховном Совете раздражали,-
- Фу, совсем не умеют себя вести!-
говорила она и выключала телевизор. Из прессы они читали только Огонёк и изредка покупали МК, особенно с программой телепередач.
     Светлана и Алексей Иванович ждали звонка из редакции, и дождались. На вторую неделю учёбы дочери, когда Светлана вышла на работу, раздался звонок. Алексей Иванович снял трубку с замиранием сердца,-
- Алло!
На том конце провода скороговоркой поздоровались, сказали, что звонят из Огонька и попросили его срочно привезти фотографию. Алексей Иванович заметался, перерыл все документы, надеясь найти фотографию, не нашёл. Стал звонить Светлане,-
- Свет! Из Огонька позвонили, им срочно нужна моя фотография, а у меня её нет!
- Я в метро видела будочку-автомат, не с нашей стороны, с противоположной, наверху. Они фотографии делают на поляроид при тебе.
  Алексей Иванович сорвался, на нём были джинсы и кроссовки, на голове кепи-лондонка, побежал сниматься в метро. Снимки сделали быстро, но вышли они блеклые, как засвеченные. Алексей Иванович махнул рукой, -
- Отдам, какие есть. Раньше было нужно предупреждать!-
поехал в «Огонёк». Там он долго дожидался секретаря, попал на обед. Он нервничал, уроки закончились. Опять позвонил по автомату жене,-
- Свет, это я. Свет, я тут застрял. У секретаря обед, у Маринки уроки закончились. Что делать?
- Что делать? Жди! Я позвоню в школу, попрошу, чтобы Маринку забрали на продлёнку. Ты её до шести успеешь забрать?
- Конечно! Сколько они тут обедают? Не два же часа?
   Бедный Алексей Иванович! Он не представлял себе, как время течёт в редакциях, оно то расширяется, поглощая в себе работников и замирая на месте, словно глаз смерча и потом вдруг несётся с места в карьер, к счастью, не  имея разрушительной силы. Алексей Иванович, боясь показаться надоедой, терпеливо ждал в холле, не напоминая о себе. Секретарша же после обеда элементарно забыла о нём, и когда с неё потребовали фотографию, стала названивать Кривцову домой, где ей никто не ответил. Она рассердилась,-
- Ведь договорились же! Я ему в одиннадцать позвонила! Из-за него тираж стоит. Тоже мне, гусь!
Пораскинув мозгами и включив женскую интуицию, она спустилась в холл, в бюро пропусков,-
- Кривцов не приходил?
- Я здесь,-
обрадованно отозвался Алексей Иванович, подбегая к ней.
- Ну, наконец-то! Принесли фотографию?
- Я давно здесь, два раза звонил, Вас не было, велели подождать.
Секретарша рассердилась и покраснела, схватила фотографию,-
- Да она же никуда не годиться!
Она подошла к местному телефону, переговорила с кем-то, после,-
- Пойдёмте, это со мной!-
бросила на охране, и Алексея Ивановича беспрекословно пропустили, не потребовав пропуск.
Они поднялись на третий этаж, прошли по коридору, остановились перед дверью, на которой было написано: «Фотолаборатория». Девушка решительно толкнула дверь,-
- Петь, здравствуй! Выручи, будь другом! Тираж запускать нужно, сроки горят. Нужна фотография, даже две на обложку. Сделай, будь человеком!
Петя, которого оторвали от кропотливого дела, он закрашивал тонкой кисточкой на цветном снимке родимое пятно на лбу Генсека, посмотрел на девушку и выдал,-
- Любой каприз за Ваши деньги!
- Петь, что ты хочешь?
- Блок Мальборо.
- Да где ж я его возьму?
- У Главреда.
- Он со мной не делится.
- Как хочешь!-
он снова углубился в закрашивание лысины.
Девушка чуть не плакала, Алексею Ивановичу стало жалко её,-
- Пётр, а можно от Вас позвонить?
- Валяйте!
Алексей Иванович набрал номер Людмилы,-
- Людмила, здравствуйте! Да, благодарю Вас, хорошо учиться. Подарку обрадовалась. Нет, не вышла. Вот сегодня запускают. Я к Вам с просьбой, очень нужен блок Мальборо. Нет, я не курю. Для дела. Спасибо! Сейчас заеду!
 Его слушали с удивлением, равнодушие Петра сменилось уважением. Он бросил своё занятие, поставил свет, усадил Алексея Ивановича, приподнял ему голову, сказал,-
- Улыбайтесь!-
сделал несколько снимков. Потом посадил его на стул верхом, надвинул  кепи на глаза, попросил,-
- Смотрите в ту сторону! Теперь на меня!
Съёмку закончили , Петя обещал позвонить секретарше, когда  будет готово. Алексей Иванович взял его местный номер и, пообещав вернуться через два часа, поехал к Людмиле за Мальборо.
  Она встретила его расспросами, что да как? Пока он рассказывал ей о неожиданном звонке из редакции, о переполохе, о том, что книжку запускают в тираж, принесли два блока. Людмила денег не взяла, сказала, что нажалуется Коротичу на таких горе-сотрудников, которые забывают о своих непосредственных обязанностях и потом ещё занимаются вымогательством.  Еле-еле умолил её Алексей Иванович не делать этого, объясняя, что у секретаря и без его фотографий забот полон рот, что девушка молодая, может неопытная, зачем же ей жизнь ломать? И за Петра заступился,-
- Человек важным делом занят, Генсеку лоб замазывает, чтоб пятно не выделялось. Он же любезность оказал, выступил фотографом, хорошие снимки сделал.
Людмилу развеселило известие о замазывании пятна Генсеку,-
- Хоть бы его вообще замазали, болтуна этого! РасшИрил и углУбил перестройку свою, всё с ног на голову поставил!
  Алексей Иванович опешил от такой фронды в самом сердце Москвы, рядом с Красной площадью в непосредственной близости от кабинета Генерального секретаря, но промолчал. Генсек он и есть Генсек, а Людмила ему и его семье помогает как сказочная щука и  конёк-горбунок в одном флаконе. Как в армии говорили,-
- Держись  подальше от начальства и поближе к кухне.
Алексей Иванович всё же настоял оплатить сигареты, были они не намного дороже отечественных, забрал блоки, попрощался и поехал к Петру.
 Тот очень обрадовался такому презенту и в свою очередь отдал фотографии, сделанные на цветную плёнку и отпечатанные на той же бумаге фирмы Кодак. Алексей Иванович был потрясён фотографиями и не сразу сообразил, что это он. Узнал себя по пиджаку и кепи.
- Неужели это я? Неужели я такой… мужественный, красивый и, не побоюсь этого, сексуальный? Он убрал фотографии в плотном конверте с гербовой печатью, передал обрадованному Петру оба блока и рванул за дочкой на продлёнку, времени у него было в обрез.
    На продлёнке оставались две девочки-первоклашки и мальчик-третьеклассник. С ними была молодая девушка.  Утром она училась в педагогическом, а после занятий подрабатывала в школе. Она благодарно взглянула на Алексея Ивановича, заверила его, что –
- Марина вела себя хорошо, пообедала, сделала все уроки и даже почитала вслух книжку. Она хорошо у Вас читает! Вы с ней дома сами  занимаетесь?
  Алексею Ивановичу было приятно, что его дочку похвалили. Кроме того он поймал её взгляд, брошенный украдкой, взгляд одинокой женщины на симпатичного  мужчину.
- А что, если я женщинам нравлюсь, запретить им смотреть на меня? На Светлану же смотрят. Мне это не нравиться, но ей приятно, что на неё обращают внимание. А мне приятно внимание других женщин? Как они смотрят, прямо завлекают,-
Алексей Иванович так задумался, что чуть не прошёл мимо своего дома, хорошо Марина его одёрнула,-
- Папа! Мы пришли! Вот подъезд! Ты что, стихи сочиняешь?
- Я? Нет, просто задумался. Пошли, я тебе фотографии покажу.
- А что у нас на ужин?
- Рыба с рисом и овощной салат.
- А мороженое?
- Мороженое не купил, не успел.
- Ну, папа! Всегда ты так! Обещал и забыл! Пошли, купим!
- Хорошо, пошли!