***

                Топь.

Моховое  болото, поросшее  мелким  чахлым  кустарником. Бездонная  топь. 
С другом  Валеркой  идем, перепрыгивая с кочки на кочку. Под нашей  тяжестью зыбун  под  ногами
ходит ходуном. Выбираем  место,  куда  ступить  и  верно  сделать  следующий  шаг, чтобы
не оказаться в болотной пучине.   
Есть  чего опасаться.
Впереди цветущая поляна, густо заросшая  свежей  зеленью и усеянная  бирюзовыми незабудками,
белыми кувшинками, полевыми одоленьями  и  желтыми купавками.
Поляна  манит нас  к себе  отдохнуть, понежиться  на   душистой,  ослепительно  сверкающей
изумрудной  зелени. Но  попробуй,  сунься туда, тут же затянет  трясина и поминай, как звали!
А по краю  этой  трясины  шумят  верхушками  высокие  сосны и разлапистые  ели. Шумят, предупреждая
чуть зазевавшегося путника   о  скорой   его погибели
Запах  гнилой  воды, коряги  разлапистые, будто  фантастические  чудища  вызывают  у меня  неоднозначные
чувства.  Жутковатые  всплески и лопающие  пузыри на воде заставляют сильнее вжимать голову в плечи.
Не самые  приятные  моменты.
Вспомнил легенду, будто в стародавние  времена у  одной    колдуньи  утонул  сын в озере. Разгневалась
не на шутку старая  и в ярости прокляла все  озера, сгубившие  когда-то людей и в тот же  миг
их  хрустальные  воды   затянуло  тиной и гнилью. За это Бог проклял  колдунью и превратил  её
в камень. Где-то на берегу  неизвестного  нам  озера  стоит  тот  камень, вечно  оплакивающий
непутевого  чадо.
А болота с тех  пор люди в своих  сказаниях и  былях  наполнили  разнообразной   нежитью.
Вспомнил эту  легенду и зябко  как-то стало. Посмотрел   на  широкую  спину  впереди  идущего
Валеру и позавидовал  ему. Идет себе  человек и не о чем не думает. Так ли это?
 -Не заблудились мы, Валера?
 -Не должны, - уверено  сказал  мой попутчик и проводник.
И опять хлюпанье  воды и  протяжный  жуткий звук, когда вытягиваешь  сапог  из  зыби, куда
попадаешь, соскользнув с предательской  кочки.
Никак не могу  понять,   по каким таким  ориентирам  определяет наш  путь мой друг. Разве
в этом гиблом  месте  может быть что-то постоянное. Кочка, на  которую  только  что  наступил, ушла
под воду, пустив пузыри. Нет  кочки, нет  ориентира  для обратного  пути.
Разве  что  по  расположению  сосен  дремучих определяет   мой  друг дорогу. Вон  они  вымахали   
какие. Толстые  и корявые. Ветви изогнутые, причудливые.
А вон на той  ветке, будто кто-то   сидит. Не человек  ли7
Вглядевшись, чуть не угодил в полынью, заросшую  ряской. Отшатнувшись, тут же угодил в другую.
Кряхтя, выбрался.
 -Осторожно, - сказал  Валера, не оглядываясь.
Ищу  глазами  ветку  сосны, на которой  что-то  причудилось.
Чур  меня! Сидит  кто-то.
 -Валера, - прошептал я  пересохшими  губами, - мы не одни  здесь.
 -Под  ноги  смотри, - сказал  Валера, - под ноги, - и замолчал, перепрыгнув на очередную  кочку.
А  мы идем  дальше.  Некто сидит и смотрит на меня. Чувствую это и стараюсь не смотреть 
в сторону незнакомца. Упорно смотрю  под ноги, иногда в спину товарища, но иногда  скашиваю
глаза, чтобы  убедиться, померещилось  мне  все  это.
Краем глаза  замечаю  движение на ветке. Движение в нашу  сторону.
Валера  внимательно  вглядывается в известные  ему ориентиры и совсем  не обращает внимание
на  угрожающее поведение  незнакомца.
Не удержался я, повернулся  в ту  сторону, откуда неминуема,  казалось,  была  беда.
Нет там никого. Лишь  мохнатая  ветка  подозрительно покачивается, в то время  как  остальные
замерли  от  безветрия.
Чудно,- подумал  я.
 -Еще и не то  увидишь, - сказал  Валера и опять не оглянулся. Не поинтересовался даже, иду ли я за ним.
А я в шоке. Услышал  мои  мысли  или я уже вслух их излагаю?
 -О чем  это ты, Валера? – спросил  я, и вдруг почудилось  мне, будто  прыснул кто-то  со  смеху.
Похоже, хохотнули  в кулачок.  Звук  такой, специфический . Но  Валера, энергично  размахивая  пуками,
не подносил  ладоней к лицу.  Откуда же  этот звук?
Страстно  захотелось  обогнать  Валеру и заглянуть  ему в  лицо.
Вероятно, почувствовав мою  тревогу, проводник  мой остановился и, облокотившись о ствол  чахлой  ели,
сполз спиной на  пригорок. Остановился и я.  Был  рад  привалу.
Надо  собраться    с мыслями  и  заодно поинтересоваться у  Валеры о  местах этих.
 -Глухие  здесь  места, дикие, - предугадав мой  вопрос,  сказал  Валера, - заколдованные.
 -В смысле? – спросил я, озираясь по сторонам.
 -В самом прямом, - сказал  мой  друг и достал  сигарету, - заколдованные  здесь  места…
 -Этот на дереве… - начал  было я, ткнув пальцем за спину.
 -Леший то был, - спокойно  проговорил  Валера, раскуривая  сигарету, - вовремя мы от него ушли, а  то
  бы к смерти привел.
 -Того быть  не может, Валера, - воскликнул  глупо я, - сказки  мне рассказываешь. Зачем  пугаешь?
 -Зачем  пугать мне  тебя, - пожал плечами  мой напарник, - предупреждаю, чтобы настороже  был.
  Мало ли чего  может  случиться.
 -А как же цель  нашего  путешествия? – спросил  я, - ты внес какие-то коррективы в наш поход?
 -Нет, - Валера  затянулся  дымом, - все  как есть.
 -Что же  ты  сразу  мне не сказал  про  этого, - я снова ткнул пальцем  через  плечо, - если  знал,
   что  нас ждет  куча  неприятностей.
 -Ты бы  не пошел  тогда.
 -Почему  ты  так  думаешь?
 -Думаю, что так, - Валера бросил  окурок в  воду, который с шипением ушел в жижу болота, - пошли.
И снова под ногами  захлюпала  вода и вновь обступила  вокруг  зеленая  трясина, которая   теперь
приобрела  в  моих  глазах   некую  зловещность.  А ведь  ранее  болото  радовало  своей пышностью.
Захлопала  над головой  большая  черная  птица и,  расправив широкие  крылья,  скрылась в густом
темном  лесу.  Тот  лес  медленно пришел  на смену  зыбкому  грунту.  Трясина  с её заливными
лугами оставалась где-то  там, в дурном  сне, который я просмотрел с переменными  чувствами.
Я быстро забыл о трясине, увидев  перед  собой  полуразрушенные  стены из  сгнивших  бревен. Заросшие
мхом  бревна  готовы  рассыпаться от  первого же  прикосновения. Брошенная  некогда  деревня
представляла собой  удручающее  зрелище. Крыши, съехавшие на бок, дополняли неприятные
впечатления. Местами еще  торчали  куски почерневшего от времени  камыша, некогда  служившим
кровельным  материалом  для  канувшее  в вечность поселения.
Шагая следом  за  Валерой, невольно отметил про себя, что  брошенных  домов было не один  десяток.
И, конечно,  все  были в  одинаковом  состоянии. Однако всесильный бурьян, который  всегда  заметал
следы  жизнедеятельности  человека, оставил  эту  деревню  без внимания.
Удивительно, но это было  так. Поэтому я  легко  посчитал  количество  брошенных  построек. Все  были
на  виду, будто, кто-то тщательно  выкашивал  траву  между строениями.
Прямо  археологический  музей  под открытым  небом.
Валера  шел, не останавливаясь, и я вскоре  понял, почему.
На краю  заброшенной  деревни  стояла изба.  Приземистая, со скошенной  крышей, выбитыми  дверями и
окнами.  Однако  дубовые  бревна не  поддались  еще  времени и крепко  держали  крышу, которая  постепенно
сдавала  свои  позиции. Плешиво  выглядела она, лишившись головного убора из  камыша.
Однако  изба  не выглядела в крайне плачевном  состоянии и  гнетущее  чувство  не вызывало.
Валера  вошёл в избу, я за ним.
Затхлость  гниющих  бревен мы встретили  внутри убогого  строения. Между бревен, там,  где  был когда-то
мох, зияли  просветы. Со стропил  свисали  пучки  гнилого  камыша. Сами  стропила выглядели
относительно  надежно, но   я  все  же  с опаской  прошествовал  следом  за  своим другом, который
остановился напротив большой, почерневшей иконы, которая  висела в  красном углу покинутого
таинственными  обитателями жилища.
С иконы  строго  смотрел  бородатый  старец. Краски давно  смазались с  деревянных досок, лик  святого
едва различался в полусумраке  хижины. И лишь  глаза  праведника  четко  вырисовывались на этой
таинственной  иконе. Они смотрели мне  прямо в глаза, под каким бы я углом не встал к  иконе. От взгляда
этого  у  меня  пробежал  холодок  по спине  и  мне  вдруг  показалось, что  я  стал  причастен  к  какой-то
тайне, скрытой в глубине  этих болот.
Я не знал  имя  святого, а спросить  Валеру в  этой  гнетущей тишине, посчитал  кощунством.
Валера  недолго стоял  перед иконой.
Надев  бейсболку на голову, он развернулся и коротко бросил  мне, - пошли.
Покинув избу, я нагнал  Валеру и  пошел  рядом  с ним.
 -Не знал, что ты верующий, - сказал я  Валере  уже  вне  избы
 -Все мы  верующие, - просто ответил  мой  попутчик.
 -А  кто  этот  святой,  на иконе  изображенный?
 -Не знаю, - ответил  Валера, - нет  подписи  под  иконой.  А если  серьезно, помогает  он  при  общении
  с жителями  этих  мест.
 -Какие же  здесь  жители? - удивился  я  и посмотрел   по сторонам, - никого здесь  нет.
 -Нежить  есть.
Я замолчал, медленно переваривая  слова  своего  проводника, и  припомнил  недавний  разговор с ним
в одном  из спортклубов, где в фитнес-зале  частенько  вместе  проводили  время.
Разговорились  о разорении  российской  деревни, убыли  населения.  Особенно на селе. Страшно, сказал
тогда  Валера, смотреть на остовы хижин  вымерших селений.  Я  поддержал  его,  сказав, что  лишь
развалины  каменных  храмов, напоминают о былой  полновесной  жизни  деревни.
И они скоро  уйдут  под землю, - сказал  грустно мой  собеседник. Как так? - удивился тогда я.
И  тут  Валера  предложил  мне  съездить в соседнюю  область, откуда  он  сам родом, и показать  храм,
который ушел в  землю, точнее под  воду, не выдержав  человеческого  безразличия.
Я  рад был  обрести в  этом человеке  друга, поэтому  согласился  на его предложение.
Но  Валера тогда ничего  не сказал  про те  страсти, которые могут злонамерено  помешать  нам
совершить  паломничество  к  затонувшему  храму.
Но, вероятно, он  правильно  сделал. Как бы  он  доказал  свою  правоту, если  бы  я отказался, испугавшись
подробностей  будущего нашего  похода к таинственному  храму.
И вот  мы здесь. И я  иду  рядом с Валерой.  Под впечатлением, молчу.
Вновь  показалось  болото. Идем по краю  его. Принюхиваюсь.  Запаха  гниющих  водорослей  нет.
Вода  чище.  Лишь большие, белые кувшинки  застыли  среди  редкой  листвы на воде.  На диву  яркие
и крупные. Не ожидал  встретить  такие  кувшинки  у нас в средней  полосе  России. А  они  есть. Вот они.
Одна  из  кувшинок  даже  движется в нашем  направлении. Движется  быстро.
Странно,  Валера  взял  меня за  руку и крепко  сжал  её.  Но я  продолжаю смотреть  на дивную  кувшинку.
Больно уж она крупная. А в ней  девушка. Сказочная  красота, прикрытая  тонкой  вуалью, сквозь
которую  проступают  прелестные  черты  девственницы.
У меня  мутился  рассудок. Как во  сне, я гляжу  на  это очаровательное  неземное создание и  мой
мозг    отказывается  понять,  откуда в этой  глуши  такая внеземная  красота.
Валера  сильнее сжимает  мне руку, но я  отдергиваю  её и  делаю  шаг в сторону  девушки, которая
машет  мне  рукой и мило  смеётся. Её  улыбка стоит  того, чтобы  преклонить  колени   перед  этой
неземной  красотой.
Её шепот  убаюкивающий, ласковый.   Я  рад, что плыву в одурманивающим пространстве,   и мне
никак не хочется  покидать  это дивное  ведение, это блаженное  состояние.
Ухо режет  далекий знакомый  голос:
 -Берегись! Это  болотница!
Но я не понимаю, о чем говорит  далекий скрипучий  голос, которого  я не хочу  слышать.
Шагаю  навстречу  прелестнице, которая тянет ко  мне  руки, и проваливаюсь в болотную  жижу.
На миг отвлекаюсь и вдруг  начинаю  соображать, что не все нормально со мной. Но не могу  понять  почему?
Знаю, зовут меня  куда-то, но  уже не понимаю  зачем. Делаю шаг  вперед и уже  по пояс в трясине.
Не вижу  предмета  моего  восторга. Куда пропало то очарование, которое  чуть  не свело меня с ума
Где  та  девушка, о красоте  которой можно  только  мечтать?
Где-то  здесь. Стоит  только протянуть  руки, и она в  моих объятиях.
Слышу  её  чарующий  шепот, немею  от  запаха  нежного  тела,  чувствую  заботливые  нежные  руки.
Не вижу  её, но ощущаю  все  своим  естеством.  Делаю еще шаг и понимаю, что гибну, но  мне
уже  все  равно.
 -Очнись! – грубый  голос  вырвал  меня из небытия.
Крепкая рука сжимает  мне запястье.
 -Очнись!
Валера  тянет  меня  прочь. В голове  отдается стук  сердца. В  душе  пустота. Не  вижу  больше  смысла
в  дальнейшем  своем  существовании. Кажется, только что познал   радость  жизни. Это был миг  счастья,
а дальше  разочарование и бессмысленница.
Но,  вероятно, Валера  думает  иначе. Он  продолжает  держать  меня  за  запястье и   вести  дальше
вытаскивая  из  болота. Наконец, мы  останавливаемся. Мой  друг и проводник  берет меня  уже  за  локоть.
Другую  руку  он вытягивает  вперед и что-то говорит. Я  все  еще  не  совсем понимаю, чего он хочет.
Смотрю  вперед и вижу  чистую  воду. Ровная   зеркальная  гладь  без  единого  болотного  растения.
В глубине зеркальной  глади  желтоватый блеск.  Сияет  под  солнечными  лучами, которые пробились
сквозь лапчатые  ели,  позолоченный купол. Таинственно  размыт по диагонали. Неестественное  преломление
в воде, но  впечатляет  до такой  степени, что я  столбенею,  завороженно наблюдая  это  диво.
Это  чудо, что храм не одно десятилетие,  находящее под  водой,  не утратил своей  красоты. Позолота
сияет так, будто  купол покрыт  только вчера  был покрыт  сусальным  золотом и вода  за  прошедшие
многие  годы  никак не изменила  его свойства.
Озеро  здесь  заколдованное,- подумал вдруг  я, -  как и  болото, умеет беречь и хранить  свои тайны
вдали от суеты и людей.
 -Это  макушка храма? - спросил я, - его маковка?
 -Совершенно верно, - сказал  Валера.
Мне показалось, вдруг, что голос у  моего  проводника  изменился. Можно  сказать, изменился  до
неузнаваемости. Особого значения этому открытию не придал. И даже не посмотрел  в его сторону,  так
как  продолжал  восторгаться  увиденным  чудом. А было  от чего  прийти  в восторг.
В озере, отделенной от болота зыбким торфяником, стоял  храм. Вернее его макушка, купол, желтизна
которого  отсвечивалась и переливалась  мелкой  рябью  на  воде.
Креста  на  куполе я не увидел, но  меня это совсем  не удивило.
 -Здесь  только  купол на дне  или само  здание  храма в глубине? – спросил  я, - кто-нибудь  пытался
  это узнать?
 -Многие  пытались  это узнать, - проскрипел  рядом  голос и  я  резко  обернулся.
Старец  сгорбленный с  клюкой  в  руках, на  которую  тот опирался.   Губы  поджаты, нос крючком.
Глаза недобро блестят,  но  с  любопытством и оценивающе  смотрят  на меня.
Холодок  пробежал  по  моей  спине.
 -Вы кто? – спросил  я, просипев испуганным  голосом.
 -Пустынник я, - ответил  охотно  старик.
Железная  цепь  вокруг  шеи старика. Концы  цепи  свисают на уровне  пояса. Там же  гематомы.
 -Богомолец, что ли? – переспросил я, пораженный увиденным самоистязанием.
Старец  промолчал. Лишь  губы  сжал  еще  сильнее.
 -С другом я здесь, - сказал  я, - не заметил, как  отошел он. Не видели ли вы его?
 -Келья у меня  тут  не далеко, - вновь  заговорил  старик, - молюсь я  там. Заглянешь  ко  мне?
  Быть  может и друг  твой  там  уже.
 -Чего же  не  заглянуть, - сказал  я, - боюсь  только  разминуться с  другом.
Но старичок,  молитвенно сложив  руки, стал  уверять меня, что с моим  другом  все в порядке и  в
скором  времени  я встречусь с ним.   Пустынник  посетовал на  безлюдность  этих  мест, пожаловался
что не с кем  перекинутся  словечком и рассказать про свою  затворническую  жизнь.
Я  расчувствовался, идя  рядом  со  старцем, и готов был  поддержать  его  теплым  словом. Это
у меня  не совсем  удачно  получалось,  и я видел, как  гримаса  на  лице  старика  проявляла  чудеса
перевоплощения, приподнимая уголки  рта для  беззубой  улыбки, а потом остервенело  превращая
лицо в бесформенное черное  пятно.
Я был в глубоком  шоке от этих  метаморфоз   и искал  благоразумное объяснение  этим  явно
не характерным  для  обыкновенного  человека  ужимкам.
И к своему облегчению  находил  его, объясняя  странное  поведение  старика отшельничеством,
за время,  которого,  человек  перестают  следить за собой и не дает  уже  отчет  своему  поведению.
И  тут  я  натолкнулся  на  огромный  камень. Он стоял  на берегу  озера и  напоминал  сгорбленную  старуху.
Вспомнилась  легенда  о  колдунье  и  её  сыне-несмышлёныше.
Я  застыл  в изумлении. Призрачная пелена  сошла с глаз, и я  придирчиво оглядел  своего  нового знакомого.
Теперь  уже  смог  трезво оценить  странные  ужимки  старика. Они уже не казались  мне подозрительными,
теперь они  пугали  меня.
Пустынник  повернулся  ко мне,   и  я  ужаснулся  своей   доверчивости.
Лицо  старца  источало  злобу, глаза  сияли нездоровым  огнем, а рот приоткрылся,  чтобы  окатить
истерическим  хохотом  округу.
 -Чур  меня! – крикнул  я то, что пришло  мне на ум.
У меня не было крестика  на шее, я не знал  не одной  молитвы, отгоняющих  нечистую  силу, но  уже
утвердился  в решимости  дать  отпор  той  нечисти, которая  коварно  окружила  меня.
Поверил  ли  я  в тот  момент в потустороннюю  силу, или у  меня  возникло подозрение о  розыгрыше,
главным героем  спектакля, которого мог быть Валера, не могу  сказать.
Плохо  соображая,   я просто  твердил  себе, что не  надо сдаваться и паниковать.
Почувствовал, что меня  взяли за руку. Оглянулся.     Это  Валера.
 -Ты  в порядке? – спросил  он.
 -Я в порядке! – воскликнул  я  возмущенно, - вокруг  черти что  твориться, вдобавок ты  исчез
  куда-то. А потом  спрашиваешь, все ли в порядке.  Объяснишь  мне, что же здесь происходит?
 -А  нечего здесь объяснять, - улыбка появилась на лице  моего друга.
 -Странно  - сказал  я, - а мне показалось  как раз  наоборот
 -Я  тебя  предупреждал.
 -О чем?
 -О нечисти  болотной.
 -А говоришь, что  нечего здесь объяснять.  По-видимому, ты  привык к проделками и шалостям
  местной  твари, а нечисть болотная  привыкла  к  тебе.
Я замолчал и пристально вгляделся в лицо  собеседника, надеясь  уловить хоть  малейшую
ухмылку на  его  губах. Но  все был  тщетно.  Его  серьёзность  уже стала раздражать  меня.
 -Чертей оставим в покое, - сказал  я, - хочу  спросить  тебя, давно ли ты посещаешь  эти места?
 -С детства, - ответил  мой  собеседник, шагая  рядом, - я вырос  тут  недалеко, в деревне.
 -Если  это  действительно  купол  храма  лежит  на дне  озера,  то  где  же  сам  храм?  Можешь
  мне  это объяснить.
 -Вероятно, на  дне, - пожал  плечами  Валера.
 -Не реально  это, - сказал  я.
 -Почему  же, - ответы  Валеры  начинали  меня  бесить, -  в этих  местах  нереальность  вполне реальна.
  Храм  ушел на дно озера вместе с жителями, которые  решили похоронить  себя  заживо, чем  отдаться
  на  растерзание  большевикам.  Так говорил  мой дед.  Но я   ему не верю.
 -Где-нибудь  упоминается  это  село? Или это  было  сельцо?  Имя  этому  месту  есть?
 -Мой  дед  отыскал  эти  заброшенные места и то  случайно.  Еще до  войны.  Была  эта  деревня  уже
  заброшена и храма здесь  не было.
 -Почему  ты  называешь это заброшенное  поселение  деревней, если  тут  был  храм?
 -Но храма то нет! – спокойно  парировал  Валера.
 -А как же  купол? – продолжил я  допрос, - не с неба же он упал.
 -Может и с неба, - сказал  Валера и выдвинулся вперед, так как начиналось  болото и надо было
быть ох  как осторожным, чтобы  не  попасть в  лапы старика-болотника  или прелестные  объятия
красавицы-болотницы.
Мы возвращались  домой.  С чувством  неудовлетворённости  покидал  я эти места.
Прикоснулся к тайне, но  так и постиг её. А будет ли  еще  время  для  удовлетворения  здорового
любопытства  или  тайна  заброшенного  селения  так  и  будет и дальше  обрастать  новыми,
леденящими  душу,  подробностями.