Глава 3. 9 класс ВСЁ! Отъезд на аэродром

Глава 3. 9 класс ВСЁ! Отъезд на аэродром.

  В мае плотно подсел на подготовку к экзаменам за девятый класс, параллельно лечил ногу примочками и йодной сеткой. Физрук школы Анна Митрофановна великодушно заменила для меня все виды бега силовыми упражнениями, и я попробовал себя в гиревом спорте. Понял, что в этом деле со временем смогу поднатореть.
Экзаменов в девятом классе было всего два – расслабон перед финишным десятым: геометрия и экономическая география. Геометрию легко сдал на «отлично», географию – на «хорошо», ну не очень мне был интересен симбиоз географии с экономикой.
Инструктора дали указание во второй половине мая периодически позванивать в аэроклуб, где должны определиться с датой нашего отъезда на лагерные сборы. На этот раз уже с вещами и… с табелями успеваемости. Объяснили, что будут принимать решение о допуске к полетам индивидуально каждого, неуспевающие будут отчислены. Да фиг вам! Все двоечники уже давно отсеялись!
Отъезд был назначен от центральной базы 5 июня 1986 года в 10.00. Подогнали уже ставший родным тентированный Урал – для продуктов, личных вещей и документации, а также, о! Какая редкость! ПАЗик - для наших тушек! Перед отъездом в лучших традициях «совка» был проведен небольшой митинг. Нас построили на плацу перед зданием ДОСААФ. Впереди стояли инструкторы, за ними мы - их подопечные. На правом фланге строя – командир летного звена Владыкин. Выступил начальник аэроклуба Тютюнник, довел до нас цель проведения летних сборов. Предупредил сразу, что злостные нарушители дисциплины будут искореняться повсеместно и безжалостно. А цель, он сказал, одна – вылететь самостоятельно на Як-52 и сделать несколько тренировочных полетов по кругу. Кому очень сильно повезет – слетают самостоятельно в зону на простой пилотаж. Ну а самым везунчикам (самым-самым) возможно дадут продернуться по маршруту.
Но, Тютюнник продолжил, наши грандиозные планы внезапно усложнились и изменились в соответствии с решением Главка ДОСААФ провести на базе Донецкого аэроклуба международный чемпионат среди социалистических стран по парашютному спорту. В ознаменование  чего весь аэродромный люд (а курсанты в первую очередь) в полном объеме будет привлечен к хоз работам, и курсанты (то бишь мы) пока могут рассчитывать только на наземную подготовку к полетам в свободное от этих самых хоз работ время. А полеты с молодежью начнутся не раньше двадцатых чисел июля после завершения чемпионата.
Конец июля!!! Почти два месяца трудовой каторги!!!
В понуром состоянии мы погрузились в ПАЗик и двинули к неизвестности…
Не летать почти два летних месяца - возникли обоснованные сомнения в реальности вылететь самостоятельно до нового учебного года. Кроме того, щемила обида: ведь не вкалывать добровольно мы сюда пришли, пожертвовав всеми каникулами, в том числе и летними.  А вывозная программа (полеты с инструктором до первого самостоятельного) - почти сто пятьдесят полетов. Нас у Сергеныча (как мы за глаза называли своего инструктора Сергея Геннадьевича) – восемь человек: шестеро курсантов и две спортсменки. У остальных инструкторов подопечных оказалось меньше – у кого пять, у кого четыре. Попытались о наших перспективах с ним поговорить, он засмеялся, сказал «отстаньте», мол, все зависит от вас. Будете хорошо летать – вывозную программу можно «слегонца подсократить». А пока есть время – «учите матчасть, тренируйтесь с оборудованием кабины на земле, но применительно ко всем этапам полета, спуску не дам,  если подойдете к полетам, блукая по кабине и тупя на технике, летать, вообще не начнете». Ну а что, приободрил, как смог…
До аэродрома Моспино примерно час езды. Раз в сутки туда и обратно ходит служебный автотранспорт. Можно добраться и самостоятельно общественным транспортом, но только до поселка Моспино, а там еще около семи километров пешкодралом. Или на попутке, если поймаешь. Кстати, в те годы попутки еще останавливались.
Наконец-то подрулили к  долгожданному аэродрому. К сожалению, эйфория от приезда на авиационный объект сменилась тихой печалью и грустью: весь аэродром был завален строительными материалами, деловито разъезжала строительная техника, как муравьи сновали строители. И мусора…. Много-много мусора… По наши души…
ПАЗик подвез нас к штабу, он же являлся учебным корпусом. Одноэтажное длинное здание, сверху венчаемое стеклянной вышкой руководителя полетов. Как позже выяснилось – не использовалась. Руководитель полетов работал с ВСКП (выносной стартовый командный пункт) на шасси ЗИЛ–130.
Внутри штаба располагался медпункт, кабинеты Тютюнника и Самойлова, класс парашютной подготовки, совмещенный со складом парашютного имущества, и четыре класса подготовки к полетам. По одному на летную группу.
После того, как мы выгрузились, Сергеныч отвел нас в будущую, по его собственному выражению, «комнату пыток». Мы расселись по партам. Сергеныч, лучезарно улыбаясь, заглянул каждому в глаза, и сказал: «Ну что, орлы мои, будем учиться, как правильно учиться летать». Класс был со всех сторон увешан плакатами со схемами выполнения полетов по кругу, в зону на различные виды пилотажа (простой, сложный, высший) и выполнения каждой фигуры по-отдельности. А над обычной ученической доской висела схема кроков аэродрома с характерными ориентирами и расстояниями до них. Для определения видимости. На инструкторском столе лежали пару моделек, похожих на Як-52, и, по всей видимости, вырубленных топором из полена. В общем, все, что нужно для успешной подготовки к полетам.
Кстати, Сергеныч был действующим членом сборной СССР, мастером спорта и прошел десяток международных соревнований. На тот момент считался самым опытным летчиком-инструктором аэроклуба и одним из республики. Этим и объяснялась его избыточная загруженность подопечными. Позже, скитаясь по авиафоруму нашей необъятной, был удивлен количеством людей, которых Сергеныч поставил на крыло.
Сергеныч сообщил, что на каждого из нас будет заведена летная книжка, которую в руки наши шаловливые он не даст, будет собственноручно заполнять, а мы ее «получим в случае успешного окончания обучения перед самой посадкой в вагон, следующего в летное училище». Сергеныч также довел нам, что с этого момента он для нас «и папа, и мама, и брат с сестрой». По всем вопросам и проблемам, служебным и семейным обращаться к нему. Если у кого-то проблем нет, тоже обращаться к нему, он их найдет.
Довел распорядок дня. Так как ДОСААФ считается полувоенной организацией, то и день, как в армии,  начинается с утренней физической зарядки, которую будет проводить ответственный по лагерному сбору. Вечером после ужина спортивно-массовые мероприятия. В нашем распоряжении будет спортгородок и волейбольная площадка. В футбол играть не советовал, переломаем ноги – сразу на отчисление, никто инвалида в училище не отправит. По его словам самая авиационная игра – волейбол, отрабатывает и ловкость, и координацию с реакцией, и командную работу. Позже я убедился, что это именно так. Далее он продолжил, что после отбоя никто не шарахается, ибо будет привлечен к хоз работам, коих на аэродроме – пропасть. Ну а в летный день и на его кануне распорядок дня, естественно, будет корректироваться, так как летать можно и с утра, и во второй половине дня.
- А пока, - Сергеныч закруглялся, - орлы мои, размещайтесь, обедайте и до ужина пешим порядком изучайте аэродром. Начинаем заниматься с завтрашнего утра.
Очередной не очень приятный момент нас ждал и с размещением в жилых помещениях. Из-за подготовки комнат стационарного общежития и гостиницы для  иностранных спортсменов, нас расселили… в контейнерах из-под самолетов. Непонятно, на кой ляд нужны были эти комнаты для иностранцев, если жить они все равно будут в отелях Донецка!? Кстати, потом именно так все и получилось: их на Икарусах привозили прямо на летное поле, где они одевались, быстро грузились в самолет, прыгали, получали результаты, собирали парашюты и обратно сваливали в город. Специально выстроенной и организованной для них инфраструктурой не пользовались. Нам, конечно, от этого было до жути обидно. Советская действительность всегда легко жертвовала благополучием своих людей во благо чужаков. Ну да ладно, боится трудностей тот, кто их не видел.
 Итак, наше временное пристанище – контейнеры. В них Яки в разобранном состоянии приходят с завода (выше об этом упоминал). Это, по сути дела, здоровенный трапециевидный фанерный ящик, сверху обитый рубероидом и чуть выше человеческого роста. В нем едва помещались шесть двухъярусных стандартных армейских коек и три тумбочки. Контейнер имел низкую дверь и с противоположной стены небольшое самодельное оконце. Вот и все. Здесь нам предстоит жить до завершения чемпионата и отъезда спортсменов.
Вся наша банда разместилась в четырех таких контейнерах. Ленке Ковальской, как девчонке, нашли место в общаге с парашютистками.
После обеда, следуя указанию Сергеныча, мы пошли изучать объекты нашей авиабазы, ставшей нашим домом на будущие три месяца лета. Первым делом двинули в самое интересное для нас место – на стоянку самолетов. Туда вела асфальтированная дорожка, которая проходила мимо столовой, аккумуляторной и воздухозаправочной станции. Далее следовал домик инженера аэроклуба, непосредственно примыкавшего к стоянке. Кстати, свой личный отдельный домик имел и штурман аэроклуба Самойлов.
Стоянка самолетов была асфальтированной и  П-образной формы, на которой разместились восемь Як-50, двадцать два Як-52 и четверка Ан-2. В общем, аэроклуб был неплохо оснащен летательной техникой. Но позже нам объяснили, что далеко не все борта летают. Почти треть либо законсервирована, либо используется в качестве «доноров» - с них снимают узлы и детали для ремонта летающих бортов.
За стоянкой находился склад вещевого имущества, еще дальше – склад ГСМ (горюче-смазочных материалов). На складе ГСМ в землю были вкопаны восемь цистерн по три тонны емкости с бензином А91/115, и отдельная бочка под Б70. Позже мы узнали, что бензин Б70 используется для мытья двигателей. Также на складе находилось несколько 200-литровых бочек с английским моторным маслом 100F. Ну, а дальше – КПП и голое поле.
Параллельно аэродромному полю шла дорога, с северной части обрамлявшаяся лесопосадкой.
Само летное поле представляло собой укатанный прямоугольник (в автопарке аэроклуба был специальный каток), размерами 1200 на 900 метров, что позволяло разбить старт полетов в любом направлении.
Справа от штаба находился уже знакомый нам парашютный городок и примыкающий к нему спортивный. Впереди штаба находилось здание - общежитие с одного конца и гостиница с другого, куда нас пока не пускали. Сзади штаба в ряд стояли наши жилые контейнеры, а чуть дальше – асфальтированный круг для авиамоделистов – кордовиков. На самом летном поле в метрах ста пятидесяти на юго-запад от штаба был насыпан из песка парашютный круг диаметром в полсотни метров, который являлся основным ориентиром не только для прыгунов, но и для летчиков. Он был виден в хорошую погоду почти с трех десятков километров. Перед штабом на летном поле находился сваренный из труб пьедестал победителей и флагшток. Флаг ДОСААФ поднимали перед каждой летной и прыжковой сменой, и опускали с завершением оных.
Как писал раньше, на аэродроме в это время было развернуто грандиозное строительство. Грандиозное потому, что за два месяца необходимо было возвести с десяток объектов. Строили ангар для укладки парашютов, пару огромных умывальников и несколько туалетов с финским фаянсом, банно-прачечный комплекс, душевые и что-то вроде кафе-бара. Причем строительство шло не из быстровозводимых строений, а капитально – из кирпича и бетона. Строительные работы не прекращались до глубокой ночи.
Конечно, на аэродроме существовали штатные душевые и сортиры, но это для нас, для черни. Их строители заботливо скрыли от нежных глаз будущих иностранных гостей высокими заборами.
Утро, как и было обещано, началось с утренней физической зарядки. По торжественному поводу открытия сезона ее проводил командир звена Владыкин. Первый и последний раз. Мы потрусили в сторону летного поля, добежали до колхозного яблочного сада (заодно, его нам показали, кстати, очень даже хорошие яблоки), обратно на спортгородок, поболтались на турниках и брусьях. В общем, все нормально, без особого напряга. От рейнского колеса и лопинга  желающих освоить данные снаряды отогнали сразу. Был даже батут, но без сетки, от греха подальше.
Завтрак оказался вполне нормальным, добавки молодым растущим организмам подавали щедро. Впрочем, как на последующих обедах и ужинах.
Вот и начались наши аэродромные будни под девизом от перефразировки цитаты великого Ленина - «учиться летному делу настоящим образом». Сначала Сергеныч прочитал лекцию о правилах производства полетов на аэродроме Моспино. Мы все это конспектировали, офигевая с того, сколько нам еще придется выучить. Инструкция по производству полетов – довольно объемный документ, его придется штудировать не одно занятие и изучить наизусть все прописанные в нем курсы, высоты, ориентиры, режимы полета, порядок выруливания и заруливания, схему воздушного движения, позывные, частоты запасных аэродромов, а также сдать зачет. И он не будет единственным. По итогам наземной подготовки нам предстоит сдать еще немало зачетов. Как говорит современная молодежь – «вот это нежданчик…».
После двух часов теории Сергеныч погнал нас на стоянку знакомиться с матчастью и техническим составом. За каждой летной группой был закреплен самолет и его техник. Наш техник тридцатилетний дядя Витя был улыбающимся молчуном. Закрепленный за нашей группой самолет имел бортовой номер «131». Сергеныч сказал, что летать вывозную программу будем в основном на этом лайнере, и вылетать самостоятельно тоже на нем. Поэтому «любить его как мамку, холить, лелеять, мыть после каждых полетов и, конечно же, изучить, как свои угри и прыщи». Улыбающийся молчун дядя Витя уже наготове стоял с ведром, тряпками и щетками.
Так началось наше плотное знакомство с техникой: после крайних полетов Як еще не отмыли…


Продолжение:
http://proza.ru/2022/02/17/818