Акимов. Любовь, какая она есть. Часть 2. Глава 2

                2
 - Акимов! После сессии у нас запланирован воскресный выезд на пикник, - увидев Николая перед аудиторией инженерной графики, сообщил комсорг Леша Гаврилов, он же и староста курса. - Конец экзаменационной сессии. Я надеюсь, ты со всеми?
 - Какие могут быть возражения, прекрасная идея – отдых на природе! Где будем жарить шашлык?
 - Поедем на берег пруда, там возвышенность, не очень заметено - лес со всех сторон. Место ребята знают, там есть куда поставить мангал, бревна сбиты в виде лавочек.
  - Хорошо, Леша, я только за…
 - Кстати, можешь и жену взять с собой. Многие наши ребята, так и сделают. Я в том числе. Сам знаешь, мужское общество без женщин – деньги на ветер, -подмигнул однокурсник.
Клара с удовольствием приняла приглашение на пикник. На лыжах и коньках она каталась хорошо. Они до женитьбы часто ходили на каток и с подружками, и с Колей.
  В назначенный день, как и договаривались, все были в условленном месте, на лыжах и с рюкзаками. Речку по льду перешли за пятнадцать минут. Мороз был несильный, ветра не было. Сразу принялись оборудовать поляну, закрытую с трех сторон елями. Собрали в кучу валежник, сделали импровизированный стол на пеньках, соорудили дополнительно несколько небольших скамеек. Видимо, не они первые здесь облюбовали место: и снег утоптан, и бревна готовые сложены.
Ребята притащил из зарослей здоровенные засохшие ветки и топорами стали отделять от них небольшие щепки для мангала. Женщины расстелили строительную пленку на столешницу, бережно начали раскладывать на ней тарелки с селедкой и картошкой, домашние соленые огурчики и замаринованное мясо, шампуры положили на бревна рядом с костром. Выставив несколько разно килограммовых кастрюль с мясом в маринаде, Клара и жена Леши Лариса открыли крышки и принюхались. Пряный запах маринада ободряюще подействовал на сегодняшних поваров. Мужчины дурашливо сделали вид, что попадали за мангал от голода. Временный бивуак собравшихся гостей был накрыт куполом голубого неба, под которым белели снежные поля, а солнечные лучи, играючи, перебирали каждую иголку на елях, выпукло, зелено и ярко.
  Костя - лучший математик курса - достал из рюкзака походную треногу, воткнул ее концы в землю, соорудил импровизированный очаг. За верхнее кольцо треноги он металлическим крючком подцепил походный котелок, предварительно налив в него воду из пластикового бидончика. Затем в основании пирамиды разложил нарубленные ребятами щепки, заложив под них, внимательно прежде изучив печатный материал, скомканные куски газеты, немного бересты и чиркнул спичкой.
 - Ты что хочешь приготовить? –подошел к Косте Николай.
 - Сгоношу травяной чай. После мясной трапезы – милое дело!
 - Отлично!
  Огонь разгорался. Костя присел на корточки и стал подбрасывать щепки, не давая костру потухнуть. Николай в это время, выбрав еще одно ровное место под деревом, собрал металлический походный мангал. Установил его и, сложив в кучку привезенные с собой березовые полешки, поджег их.
- Ребята, помогите нанизать кусочки мяса на шампуры, - попросила Лариса ребят, стоявших рядом.
- Это мы запросто, -  Саша Левкин подошел к женщинам.
В студенческой компании почетным гостем был куратор курса доцент Иван Васильевич Буданов. Его любили, поэтому ни одно общественное мероприятие не обходилось без его активного участия. Сегодня он, искусно владея ножом, распускал лук на красивые колечки, не забывал также нарезать кольцами и помидоры и рассказывал, как они сразу после войны поступили молодыми лейтенантами в московский технологический институт, как голодно жили и о таких пикниках с мясом не мечтали. Николай подошел к компании, нанизывающей на шампуры мясо.
- Друзья мои, по своему опыту из прошлой жизни, рекомендую мясо нанизывать по длинной стороне кусков, чтобы оно равномерно прожаривалось – учил еще начинающих Иван Васильевич. -  Это и есть самый главный секрет приготовления правильных шашлыков. А между ними, то есть между кусочками мяса, не забывайте лук и помидоры – мясо будет сочнее.
- Слушаемся и повинуемся, - засмеялась Лариса, нанизывая мясо по рекомендации Ивана Васильевича.
 Николай смотрел на жену комсорга и думал, какие они разные с мужем. Лариса была кроткая и милая. При разговоре она всегда улыбалась, будто извиняясь за свои слова и свое мнение. Алексей давил ее авторитаризмом.
Дело спорилось. И вот уже аппетитная горка шампуров, готовых для жарки, возвышалась над столом. Николай вернулся к мангалу. Дрова уже прогорели, превратившись в древесный уголь, только кое- где местами яркие язычки пламени, пульсируя, вспыхивали над пепелищем. Взяв в руки приготовленные для жарки шампуры, он аккуратно уложил их в специальные вырезы для спиц.  Достал молочную бутылку с водой, плеснул на угли, притушив несколько вспыхнувших огоньков пламени.
-Можно, конечно, и вином поливать, так рекомендуют знатоки, - увидев подошедшего отличника Александра, сказал Николай, - но мы не будем этого делать. Вино используем по прямому назначению. Ой! У меня пиво в бидончике, на снегу! Наверное, ледяное стало!!
 - Выстави его поближе к огню.
Протянув бутылку с водой Саше, сказал:
-Последи, чтобы огонь не вырывался наружу, я пиво достану.
Девушки скинули куртки и пошли к небольшой горе, им хотелось несколько раз скатиться с ветерком. Клара была в синих обтягивающих штанах, плотно облегавших ногу, синей шапке с помпоном и голубом свитере крупной вязки с высоким двойным воротом. Девушки с хохотом и визгом летели с горы, заворачивая в пушистый снег.
 - Снегурочка! – любовался ею Иван Васильевич. – Прелестная у тебя Жена, Коля!
Коля удовлетворенно кивнул. Оценка Буданова ему польстила.Николай профессионально управлялся с шампурами, равномерно поворачивая их, следил за тем, чтобы мясо не подгорало. А Иван Васильевич все укрывал Клару:
- Вы бы, деточка, куртку накинули, ветерок все же зимний. Вы разгорячились после катания! Вот и щечки какие пунцовые! А на щечках ямочки. Клара краснела, улыбалась и опускала голову.
 - У нас есть свободные шампуры? - обратился к Николаю Иван Васильевич, - хочу сало с картошкой запечь. Мое фирменное блюдо.
-Должны быть. Сейчас посмотрю. Подошел к своему рюкзаку, встряхнул его и достал из него с десяток неучтенных шампуров.
Буданов, порывшись в своем рюкзаке, извлек на свет большой целлофановый пакет с вымытой картошкой и сало в холщовом мешочке.
- Смотрите, учитесь, - Иван Васильевич окинул ребят, которые внимательно наблюдали за действиями преподавателя. - Нанизываем картофелину на спицу, затем берем кусочек сала и нанизываем следом за картофелем. Затем за салом - следующая картофелина и опять кусочек сала, и так далее, пока шампур не будет полностью заполнен. А теперь внимание….
Буданов взял нож и разрезал картофель на шампуре с одной стороны, перевернул  спицу и надрезал с другой. Получилось так, как будто на шампур было надето множество кружочков картофеля.
- Вот таким нехитрым способом мы приготовим знаменитый дальневосточный картофельный шашлык. Да, еще не все. Берем щепотку соли и по всей длине слегка солим картофель, и вот теперь шампур готов к обжарке.Через пятнадцать минут Буданов отдал Николаю десять фигурно украшенных спиц.
- Это для вегетарианцев будет, - улыбнулся Николай.
- А по-моему, их нет! – рассмеялся Леша.
По мере освобождения места в мангале он стал зажаривать Будановские картофельные шашлыки. От большой температуры сало начало скворчать, и картофель аппетитно обжаривался. Все с шумом собрались к накрытому столу. Потянулись за стаканами. Коля наклонился к своему пивному полиэтиленовому бидончику. С той стороны, где он бочком пригрелся к костру, вспухла огромная круглая вторая щека.
- Ух, ты! - восхитился Саша. – Вот это блямба!
 - Такой бидончик испортил, - расстроился Николай.
 - А нечего выпендриваться! Не по-комсомольски снарядился, надо было как все - в банках, - комсорг приобнял свою трехлитровую банку с пивом и потряс ею. – И ничего с ней не сделалось. Не горюй, Николай! Дело наживное. Первый тост, по обыкновению, старшему.  Иван Васильевич, подняв стаканчик с красным вином, сказал:
 - Хороший курс у вас, ребята. И учитесь отлично, и отдыхаете дружно. Есть у нас надежда, что город, который построен, будет во славу стране. А вы – первые помощники, нужны нам такие знающие, активные, интересные… За вас, за процветание и мощь завода и города, ради которого мы собрались все в нем!
Зимой темнеет рано. В четыре часа дня стали собираться, чтоб через час, к темноте уже быть дома. На следующий день после работы Николай заскочил в автобус, когда двери почти закрылись. Тесный львовский автобус утряс всех пассажиров до состояния плотной рубленой ветчины. Николай в проблеске между воротниками увидел рыжую лохматую шапку Люси. Он незаметно наклонял голову, чтоб рассмотреть, она ли это. Она. Разговаривала с парнишкой из столовой. И он, подняв обшлаг рукава, глянув на часы, снова пропустил свою остановку и вышел на следующей. Люся вышла одна, легко шагая по утоптанному снежку, бодро подбежала к магазину. Он зашел следом. Не показываясь ей на глаза, тоже взял колбасу, сыр, банку шпрот и что –то еще. Быстро встал в кассу через три человека после нее. Догнал ее уже у подъезда. Она услышала быстрые шаги, резко глянулась.
  – Напугал, черт! Что ты ходишь за мной?
  - Скучаю.
 -  Некогда тебе скучать Жена молодая. Ребенок, - ковыряла Люся больные вопросы.
- Люся, ты опять была с этим мальчишкой. Он же на двадцать лет тебя моложе. Ну, смех.
       - Вот я и смеюсь! – резко оборвала она его. – Холодно. Хочу домой. Зайдешь? Чаем напою. Согреемся. Детей нет, младшая в музыкальной школе, старшая уже ушла. Или снова некогда? Тогда я пошла.
  Николай подошел к двери, решительно открыл ее перед Людмилой. Она вошла. Квартира на третьем этаже в «хрущевке» была маленькая, тесная, с проходной гостиной. Он прошел через нее, заглянул в маленькую комнату. В спальне по краям вдоль стен стояли две одинаковые деревянные кровати, покрытые светлыми покрывалами, между кроватями светлая тумбочка. Светло-кремовые шторы были полуоткрыты. У окна двустворчатый небольшой плательный шкаф и письменный стол с аккуратно сложенными в стопочку тетрадями.
    - Дочь в первый класс пошла, - прокомментировала из-за спины Люся. – Я чайник поставлю.
 Николай тихо вернулся в гостиную, сел на разложенный в нише диван, на котором лежало сложенное постельное белье. Здесь спала она. Он наклонился к подушке. Она пахла духами. Слева темная комната – гардероб, сервант с незатейливыми чашками, тумба, на которой стоял новый телевизор. Напротив - два кресла и журнальный столик между ними.
  - Осматривайся, - Людмила сняла платок, достала две чашки из серванта.
Она прошла на крохотную кухню с белой мебелью: белый крашеный сервантик с ящичками, белый не покрытый стол с белыми табуретками, белая плита, белые занавески, белый овальный плафон с красными рябинками. Коля подошел к плите, выключил газ, взял Люсю за руку.
  - Потом чай, - и повел ее в комнату к дивану. – Я соскучился по тебе. Никого не вижу вокруг, кроме тебя. Я так скучал! Не помню времени, не замечаю, сколько дней и месяцев проходит.  Я постоянно думаю о тебе.
  -  Я умирала от ревности, когда увидела тебя с женой на вечере. Она была такая красивая! Я подумала, что тебя не вернуть, что ты специальное ее пригласил, чтоб мне показать, что у вас все наладилось. Вот парней с участка и водила за собой. Тебя позлить. Они не нужны мне.
    - А у тебя ничего не было с ними?
  - Нет, конечно, дурачок, - хрипло засмеялась она, пряча глаза.
Она накрыла его любовью, не настойчиво, как в первый раз, а нежно, искренне, она ласкала его всего до изнеможения, до исступления. Столько любви – водопад обрушился на него. Он чувствовал себя любимым, единственным, избранным. Она любила его, как любят в жизни только единожды. Он не знал, любит ли она его на самом деле или нет, может, это просто привычка получать удовольствие от занятий любовью. А он любил. И готов был ради этого забыть про все и про всех.
  Он заснул от блаженства. Она гладила его легонько, тихо целовала – щеку, плечо…
 - Коленька, просыпайся…Скоро Лариса придет из музыкалки.
 Он нехотя встал, оделся.
     - Так все же чаем напоить тебя? – засмеялась она.
  - Да, пожалуйста! Я сразу в институт пойду. Опоздаю немного.
Она надела длинный теплый цветастый халат, сшитый самой, который делал ее выше и еще стройнее, запахнулась, завязала пояс. После любви она была еще лучше: глаза блестели, на смуглых щеках проступил румянец, с губ не сходила улыбка.
  Она быстро сделала яичницу с любительской колбасой. Налила чай. Порезала батон, намазала кусочки маслом, сверху положила сыр. Уходить не хотелось, но начался новый семестр, и с ним – новые предметы.
  - У тебя есть чистая тетрадь, ручка?
  - Тетрадей полно. В косую узкую линейку.
 - Давай в косую, кривую.
 Она вынесла в тесный коридорчик, где путался в пальто, шубах и шапках Николай, тетрадку и ручку.
  - Спасибо, Люся.
 - Пожалуйста, дорогой мой.
 Он поднял глаза. Хорошо было от этих слов.
Людмила поцеловала его в губы, развернула за плечи и, как ребенка, тихонько подтолкнула к двери.
«Дорогой…дорогой мой….», - стучало в висках в такт хрустящим по снегу шагам.
Вечером он ждал расспросов, где был, почему не пришел ужинать перед лекциями. Но вопрос был короткий:
 - Ты перекусил?
- Да, в буфете яичницу и бутерброд с сыром, - почти не соврал он.
Клара кивнула, укуталась в старый байковый халатик, потерявший намек на цвет и рисунок, и ушла спать.
 - Ужин на печке…
Николай поблагодарил, подошел к печке. Что-то вкусное было в кастрюле и сковороде. И еще совсем горячее. Он долго смотрел на крышки пустым взглядом, открывать не стал. Он не чувствовал ни вкуса, ни запаха. Все было пресным.
За окнами погасли фонари. Над крышами развивались ленточки печного дыма, как будто кудри от воды, они вытекали из трубы еще кудрявыми и тут же выпрямлялись. Ни прохожих, ни автобусов, пустота во вселенной. Холод и пустота. Коля поставил кастрюли в холодильник, отломил хрустящую попку батона и убрал его в хлебницу. Хлеб был безвкусный.
В темной комнате он пробрался на ощупь к кровати, отряхнув привычно ноги, лег к стене, чтоб не коснуться жены. Она во сне прижалась к нему. Николай напрягся, и, выждав несколько минут, отодвинулся и просто влип в ледяную стену. Ветер вопил за окном душераздирающе, срывал подоконники на двух окнах угловой комнаты. Николай, рожденный в тепле, сейчас не чувствовал холода, голода, ноющего колена. Безразличие и тоска. Все, что было добрым и хорошим в доме, все стало пресным. Он плотнее закрыл глаза, чтоб осталась только его, внутренняя темнота, и стал по минуткам вспоминать час, который провел у Люси. Смаковать по вдоху, взгляду, касанию. Так и уснул, перебирая то счастье, которое спрятал глубоко.