Акимов. Любовь, какая она есть. Часть 2. Глава 4

                4
После консультаций Коля спустился в гардероб. Он впервые поймал ощущение бездомья. Такого он не чувствовал никогда прежде, даже в армии. Даже тогда все было понятно: это армия, надо продержаться, быть лучшим. И это скоро закончится. Впереди-дом. Сейчас впереди не было ничего. Семьи не было уже, Люси не было еще. И не известно, будет ли вообще. Он взял пальто с шапкой и сел на лавку. Идти было некуда. «Ты спишь на полу. Или – где хочешь». И это не сгоряча, это не угроза. Это было уже решение. Он понимал, что только человеческие ее качества не позволяли вышвырнуть его на улицу. Но слова ее значили то же самое. Просто сказать, чтоб убирался, она не могла. Жаль было выбрасывать на улицу, человек же. В городе нет никого. Куда можно было пойти? К Люсе? Сказать, что ушел совсем? Она же этого хотела. Нет, прийти надо не так. Не как побитая собака, которую выгнали. Надо уходить и приходить красиво, победителем. Ведь не сделано самое главное – он ничего не оставил семье. Не получил квартиру. Не купил в дом мебель, чтоб дочь получила все необходимое. Надо сделать все по-человечески, чтоб не осталось обид.
Он не видел, как уходят однокурсники и преподаватели. Он тупо махал всем головой в ответ на «До свидания», «До завтра».
- Ты почему не идешь домой? – услышал он строгий голос старосты.
- Тебе и до этого есть дело? Ты и за это перед начальством в ответе? Надоел ты, Алексей. Как оскомина, - без злобы, но резко и определенно проговорил Николай.
 - Чего ты завелся? Коля? Я ж ничего! Сестра вот с мужем в ресторане отмечали юбилей. Тебя слушали. Все гости в восторге! Играешь, прямо как музыкант! Как лауреат.
 -Хорошо. Комсомольскую задачу выполню…, - тоскливо отвел глаза в конец длинного коридора Николай.
 - Какую комсомольскую задачу? – опешил Гаврилов. – Мы ничего тебе не поручали.
 - Буду лауреатом. Зачтут тебе как комсоргу. Отметят. Повысят.
«Надо было остаться в туалете. Когда сторож проверит этажи, можно было бы лечь на мягких лавках в коридорах. Или в аудитории на партах...»
Он думал. Еще было не поздно встать и вернуться. Он сжал пальто в руках.
 - Почему не уходишь? – тихо спросил Костя.
 - Некуда.
 - Поругались с Кларой?
 -Хуже.
  - И куда теперь?
- Вернусь. Закроюсь в кабинке. Останусь ночевать здесь. На партах или лавах в коридоре.
 - Сколько сейчас времени?
 -  Девять еще.
- Давай одевайся. Быстро. А то опоздаем.
 - Куда мы? – поддался Костиному азарту Николай. Костя все делал с азартом: задачи щелкал, с девушками заигрывал, спорил яростно, горячо. И увлечь мог, все поддавались его обаянию.
 - А какая тебе разница? – рассмеялся Костя. – Ты ж все равно собирался спать на партах!
Они заскочили в автобус.
 - Тут недалеко, десять минут!
Они вышагнули в мартовскую черноту. Пахло талой водой, дождем и деревом.
 - Это же сады!
- Гений! Просто гений! Конечно. Поживи у нас в саду. Дом двухэтажный. Свет, печь, кровати. На втором этаже, моя комната. На первом, рядом с гостиной – библиотека. У нас жилой дом, не садовый. Родители живут в основном здесь. В этом году уехали погостить к папиной сестре, там много родственников. Заодно посторожишь!
  - На параллельной улице – сад тещи с тестем, - с досадой сказал Николай.
          - Так ведь на параллельной. Садоводов еще нет. Только те, кто живет здесь. Не страшно, но и не людно. А на работу поедешь прекрасно – автобус с пригородного поселка ходит мимо каждые десять минут, и есть автобус, который идет до твоего цеха. Удобно!
       - Да, я знаю!
       - Центральная дорога асфальтированная. А вот проселочные…там воды по щиколотку. Сапоги возьмешь в прихожей. Мы пришли. Шагай за мной.
   Костя свернул в проулок. Нашел деревянный настил.
      - Иди за мной. Настил мокрый, лед сейчас на нем, скользко. Зато не грязно!
Он подошел к дому, нащупал ключом замок. Вошел и включил свет. Огромный холл осветился желтым теплым светом. Шторы были задернуты. В центре стоял круглый стол и шесть стульев вокруг. Старинный резной буфет из темного дерева украсил комнату. Огромный, до потолка, с вырезанными шашечками, с инкрустированными дверками. Коля никогда не видел такую монументальную мебель. Хотя мебелью буфет назвать не поворачивался язык – он походил больше на грандиозное архитектурное сооружение.
  - Впечатлил? – улыбнулся Костя, заметив изумление Коли.
   - Не то слово!
 - Многоуважаемый шкаф! Из маминого купеческого городка приехал! Везли, как саркофаг с мумией! Раритет!
Поднялись наверх по деревянной лестнице с перилами.
  - На втором этаже две комнаты. С книгами – моя. Я в ней и вырос. Располагайся. Там две кровати, в шкафу все есть: белье, полотенца. Все, короче. Вода на улице, погреешь на печке утром, - рассказывал Костя, разжигая печь. – Скоро разгорится, печка отличная. Тепло будет.
- Про еду не подумали. Но на кухне чай, печенье. В холодильнике масло – я в воскресенье привез. Остальное завтра купишь после работы. Если не вернешься домой.
- Я не вернусь. Мы расстались. Некуда возвращаться. Своего угла еще не нажил.
 - Ладно. Потом… В выходные я к тебе приеду, с ночевой. Диплом будем делать.
 - Костя… Спасибо тебе. Мне и обратиться не к кому было. Я неожиданно оказался совсем один.
 - Всегда рядом есть люди и есть к кому пойти. Всегда. Я поехал. Скоро автобус. До завтра!
 - До завтра, Костя!
 Тишина в доме пугала. На родине у них тоже был свой дом, но у дома проходила дорога, слышно машины, каждые десять минут летали самолеты, потому что аэропорт рядом.  У Клары на площадке четыре квартиры, и двери подъезда все время оживали. Здесь не оживало ничто. Ни шороха, ни стука, ни шагов – ничего не слышно. Дорога далеко от дома, дождь прошел. Вот когда он обрадовался дождю, с ним ему было уютнее. Он стал прислушиваться, ждать, что ветки коснутся стен или окон дома, чтоб не чувствовать себя одиноким. Со звуками извне было спокойнее. Николай подложил два полена, посидел у огня, вспомнил печку в своем доме - как они варили картошку на ужин в маленькой проходной комнате в центре дома. Топить можно было только из этой комнатки, у которой не было особого назначения, так как готовили в основном на летней кухне. Только в холодные дни собирались в этой комнатенке, от которой расходились все остальные комнаты, как лепестки у ромашки, и стены всех комнат примыкали к этой, самой теплой. Он и не думал раньше, каким был счастливым тогда в своем доме, со своими близкими, без головных болей о проблемах, без выбора, который висит, как Домоклов меч.
Вскипятив чай, он взял стакан и поднялся по деревянной массивной лестнице на второй этаж. На лестнице можно было идти втроем, такая она широкая, основательная. В комнате Кости на всю стену раскинулся стеллаж, где книги стояли аккуратными стопочкам по томам, по цветам в шахматном порядке. Стопочка стоит, стопочка лежит. Он понял, почему Костя все время говорил про библиотеку. Каких книг у него только не было! И справочники по математике, по истории, по физике и химии. И Большая советская энциклопедия. И зарубежная литература, и русская, и советская. И полное собрание сочинений Ленина. Коля несколько минут читал корешки, решал, что возьмет в первую очередь. Боялся взять сразу несколько, чтоб не забыть, где какая лежит, и не нарушить гармонию в этой книжной жизни.
Многотомник Толстого был желто – серого цвета. Он взял том с романом «Анна Каренина» и зачитал вступление вслух:
 - Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою -гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами...
Нет. Это читать невыносимо. Да, и несчастливые семьи похожи друг на друга. Те же страдания, те же слова в порыве злости. Ничего люди еще не придумали оригинального, когда расстаются. И молчать не умеют. Он знал это вступление наизусть. Что он хотел нового там услышать? Наверное, нового – ничего. Хотел услышать, насколько его состояние созвучно мыслям Толстого. «Все –то он про нас знал!» И поставил на место томик.Он взял то, что казалось сейчас безобидным по содержанию – философский словарь под редакцией Розенталя.
- Абсолют –понятие идеалистической философии для обозначения вечного, бесконечного. «Что такое вечное? – думал он. - Не существует ничего вечного. Есть сегодня, сейчас. Что будет завтра, я не знаю. Как нет и вечной любви. Это иллюзия!»
- Страница 162. Иллюзия – обман, заблуждение, искаженные восприятия действительности.
 «Да…Обман, заблуждение. Мы принимаем за счастье то, что счастьем не является. Или не является счастьем именно для нас! А что Розенталь говорит о счастье? А счастья у Розенталя нет! Ни он, ни почти сотня его помощников – составителей не смогли дать ясного определения счастью. Оно и понятно. Есть абсолют, есть идеал, есть марксизм-ленинизм, есть православие и неоплатонизм. А счастья Нет!
Задержался на слове «импликация».
- Импликация (лат.) – логическая операция, образующая сложное высказывание, состоящее из двух высказываний (напр., если р  и q )  посредством логической связки, соответствующей союзу «если…то»…
 «Интересно…Надо завтра Косте показать. Очень похоже на наше определение гипотезы. Если соединить что –то с чем-то, то можно получить вот это…»
Костя приехал в субботу вечером с бутылкой портвейна, мясом, шпротами, банкой горбуши в масле.
 - Кутить будем!
Он спустился в подпол и достал картошку, соленые огурцы и капусту. Чистили на жаркое и суп. В одной кастрюле сварили картошку и вывалили банку рыбных консервов. В чугунке зажарили мясо и поставили томиться с картошкой, полил растительным маслом квашеную капусту – получился отличный салат.
 - Лихо ты кашеваришь! – восхитился Коля.  – Красиво, артистично.
 - Так это все быстро и без особых временных затрат. Я, брат ты мой, в армии на кухне служил. Хотя прыгать с парашютом тоже заставили. Но кухня – это было мое! Такие кулебяки заворачивал! Я до этого плохо готовил. Мама у меня кулинар! Нужды никогда не было. А сейчас это хобби. Что почитал у меня? Вижу, смотрел книги в моей библиотеке?
Костя с особым удовольствием проговаривал слово «моя библиотека».
 - Толстого, басни Михалкова – забавно. Не думал, что он так резко, совсем не по- детски может припечатать словом! На детские его стихи не похоже. Кафку начал…Я боюсь книги доставать, чтоб красоту не испортить. Вот, выписал здесь, что надо у тебя прочитать в первую очередь. Я в последние годы мало читал. В основном техническую литературу.
 Костя глянул длинный список, удовлетворенно кивнул.
 - Разнопланово. Я знал примерно, что ты можешь выбрать. Я друзей и близкие души по книгам ищу! – он разлил по бокалам красное вино и сел за стол. –Давай, друг, по глоточку.
До позднего вечера и до обеда следующего дня Коля с Костей работали над дипломом. Споров у них не было, они и думали, и проектировали в унисон.
После обеда солнце залило весь мир. Окна холла выходили на три стороны. Во все три солнце било, словно оно светило отовсюду.
  - А пойдем, я тебе что-то покажу…
 Коля вышел на участок за Костей. Тот подошел к высоченной березе, не самой толстой, проколол шилом кору, из дерева выступила капля. Тогда сделал ножом надрез и подвязал за сучок литровую банку.
 - Через час сок будем пить.
 Он потянулся, зажмурился, подставив лицо жарким лучам.
- Ты почему не женат до сих пор? Тебе ведь уже почти тридцать? – спросил Коля.
 - Да, в июне будет тридцать. Не повезло мне. Не получается у меня любовь. Не выстраивается. Это не алгебраическая формула. Не теорема. И, хуже того, не константа. Нет вечных отношений. Да ты и сам знаешь, - он осекся.
Он обошел березу, прижался к ней плечом и грудью, погладил шелушащийся под ладонью ствол. На землю посыпались хлопья.
  – У меня друг дядьки, к которому родители поехали, женился тоже поздно. Он как-то в один из моих приездов свою историю рассказал, -начал Костя. - Он работал в научно- исследовательском институте. Уверенно продвигался по служебной лестнице. Рядовой сотрудник, консультант руководителя проекта, начальник отдела в институте. Если по работе все шло отлично, то с выбором жены все обстояло сложнее. Одна не подходила по внешним данным, у второй не было хозяйственной жилки, третья и вовсе была неряхой, у другой очки или большой размер ноги. Все были не такие. Так что Веня и вовсе прекратил всякие попытки влюбиться и найти себе достойную подругу.
Но, как говорится, возраст подпирал. Родственники постоянно напоминали, что в его холостяцкой квартире обязательно должна быть хозяйка и бегать детишки. Настаивать хорошо. Эх, если бы предвидеть! Ну, кто знал, что его очередная пассия - жена начальника. Не стал бы он никогда заводить с ней никаких шашней. Но не знал он этого. Познакомился с ней на рынке. Симпатичной блондинке оказал помощь. Потом, как всегда бывает, звонки, разговоры ни о чем и, наконец, ее вопрос:
-Когда пригласишь в гости?
Она ж, зараза, не сказала, что замужем! Пригласил. Выпили. Переспали. Встречались один раз в неделю. Веня не спрашивал у нее ни о чем, да и она не интересовалась его биографией. Время от времени Веня ловил себя на мысли: а не жениться ли? Женщина, как казалось ему, отлично вписывалась в его жесткие рамки желаний и устойчивых привычек. Но произошло то, что произошло. Тогда и стало известно, что его пассия замужем. И муж ее никто иной, как его непосредственный начальник по институту. А еще через месяц каким – то невероятным образом он узнал о связях дядь Вени с собственной женой. Вызвав незадачливого любовника к себе в кабинет, сказал:
- По- хорошему, мне бы следовало тебе яйца оторвать. Но я не буду. Брезгую. Так что иди, не оглядывайся. Но помни: мстить буду. Мало не покажется. Веня не стал испытывать судьбу и написал заявление на увольнение.
Через несколько дней уехал в родной поселок, ума набраться и отдохнуть. Сестра тут же предложила подругу из числа медсестер поселковой больницы. Той уже опостылил рабочий поселок, и новоявленная подруга мертвой хваткой ухватилась за Веню. Через неделю он расписался с ней в сельсовете и увез в город жену. Прошел месяц. Уже стал забывать угрозы бывшего начальника в свой адрес. Семейная жизнь, как казалось Вене, налаживалась. Жена устроилась на работу и, по его оценке, неплохо вела домашнее хозяйство. Однако чувствовал: не любит его Раиса. Она была счастлива не тем, что, наконец, взяли ее в жены, что любит мужа, а тем, что переехала жить в областной центр, о чем всегда мечтала.
В тот день супруга на кухне готовила ужин. Увидев раньше обычного мужа в коридоре, вытерла о фартук руки и молча вопросительно уставилась на него.
- Приболел малость, - попытался объяснить он раннее возвращение с работы, - голова разболелась не на шутку, отпросился у руководителя.
Раиса ничего не ответила. Она боком протиснулась к кухонному столу, достала заварной чайник и прямо из носика сделала два больших глотка. Потом, не глядя на мужа, с расстановкой сказала:
- Твой бывший начальник звонил. О твоей продолжающейся гулянке с его сучкой оповестил. В подробностях все рассказывал, - она по- деревенски не выбирала выражений.
Жена снова, но уже с хрипотой и бульканьем втянула в себя остаток чая.
- Мой бывший начальник – патологический ревнивец, - попытался защититься Костя. – Ему всегда мерещится одно и то же. Он мстить обещал. Об этом все знают в институте.
- Я сегодня иду к твоему бывшему начальнику на свидание, - продолжала жена. - Приглашает. Говорит, будем вместе мстить! Я согласилась.
- Ты этого не сделаешь.
- Еще как сделаю!
Веня потоптался в коридоре и не нашел слов, чтобы ответить.
«Припугнуть надо бы», - посоветовал внутренний голос.
- Да пошел ты! – огрызнулся Веня и вышел на улицу.
Во дворе пенсионеры забивали козла. Яростно, с молодецкой энергией.
- Привет, Вениамин, - позвал его сосед, что жил напротив. – В паре на вылет?
Он отмахнулся и чиркнул ребром ладони по горлу: некогда, мол, дела…
В его кармане накопилась мятая мелочевка. На две - три кружки бочкового пива. Не более. А ему и одной кружки всегда было достаточно. Больше не хотел.
За порогом пивнушки жестко ударило духотой, запахом потных тел и вяленой рыбы. Он терпеть не мог ни этих заведений, ни этого запаха. Терпеливо дождался своей очереди, не спеша пробился к замусоренной стойке, расчистил место, сбросив на пол несъедобные остатки тарани и встал, отвернувшись от всех, лицом к стене.
- И что дальше? - спросил Коля.
- Сдаваться надо, - поспешно ответил Костя. - Каяться!
-Эх, нюня! – с презрением возмутился Коля.
- Погоди еще! – остановил Костя. - Веня достал двушку, нашел телефон – автомат и набрал номер своей бывшей пассии.
-Да, - ответила она своим грудным голосом – Слушаю!
- Как ты там?
- Жива еще!
- Знаешь, что задумал твой муж?
- Знаю, знаю! Все знаю. И что твою Несмеяну сегодня повезет на дачу до утра.
- Откуда?
- Источник один, самый достоверный. Все предстоящие подробности в деталях мне излагает. Говорит, что кое – что на камеру запишет, чтобы мне и тебе показать. Месть идет полным ходом!
У Вени подкосились ноги. Он залпом опустошил кружку, вытер рукавом губы и произнес:
- Перезвоню!
После пивной бесцельно сидел в парке. Он наблюдал, как поводыри выгуливали собак, как в песочнице играли маленькие дети, а их мамашки сидели рядом и о чем – то весело болтали. Рядом, за кустами трое мужиков с фиолетовыми лицами и одутловатая женщина пили из бутылки дешевый портвейн.
Потом долго стоял на мосту, сплевывал на остекленелую, уснувшую воду, стараясь попасть в неподвижный желтый листочек клена. Затем бродил по давно забытым улочкам и закоулкам своей студенческой юности, где так давно не был, и почему пришел сейчас – не мог себе объяснить.
Снова позвонил бывшей подруге. Она сообщила:
 - Муж и твоя жена встречаются на перроне ровно в 21.00.
Голос у нее сорвался. Видимо, и ее колбасило.
Вернулся поздно. Доминошники еще с большим остервенением били костяшками об расшатанный ящик. Костя подсел. Безразлично понаблюдал за игрой и вновь отказал соседу выступить с ним в паре.
- Покажем им кузькину мать? - приставал тот.
- Не в форме я на этот раз, - отнекивался Василий. - День был тяжелый.
Сидеть ему надоело, а домой не хотелось. Все же, наконец, встал и, ни с кем не прощаясь, направился к своему подъезду. Открыл дверь. Тихо. Пусто. Зашел на кухню. Сыростный запах. Заглянул в холодильник. Макароны по-флотски замерзли. Совсем не по- семейному. На верхней полке початая банка горошка и лоток куриных потрошков.
«Только ни о чем не думать», - приказал он себе. – «Конечно», - согласился сразу внутренний голос.
Он шагнул в комнату, включил настольную лампу. Увидел на столе тетрадный листок. На нем печатными буквами было написано несколько слов: «Сегодня не жди!»
Внутренний голос произнес: «Не спускай ее поступок на тормозах – разводись».  «Так и поступлю», - решительно произнес дядя Веня.
Он перенес свои вещи в соседнюю комнату и врезал замок в дверь.
…Через два месяца районный суд их развел. Мой дядя Веня потерял половину квартиры, поскольку Раиса была прописана в ней. Чтобы съехала, пришлось ей выплатить компенсацию – половину стоимости жилья. Взял кредит.
…Женился второй раз через полтора года, казалось, по любви. Долго встречались. Ничего в характере подруги не вызывало сомнения.
«Будет внимательной и заботливой женой», - говорил внутренний голос.
«Тогда женюсь! В доме должна быть хозяйка, да и наследников хочу!»
К тому же невеста слыла умницей, красавицей, спортсменкой. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает. И на этот раз судьба не была благосклонной к Вене.
После свадьбы молодая жена сразу стала по карманам шарить, всюду выслеживать, царапаться и драться. В такой борьбе прошел год. Дальше у дядь Вени уже не было сил выносить весь этот кошмар. Подал на развод. И только тут до её сознания дошло, что так, как она себя ведет, жить нельзя. Однако ничего с собой поделать не могла. Ей во что бы то ни стало надо было выплескивать в окружающую среду отрицательную энергию.
С этого часа Дядя Веня дал слово: больше не связывать себя законными узами с понравившимися женщинами и стороной обходить тех красавиц, которые слишком настойчиво проявляют внимание и говорят комплименты в его адрес.
- Да. Поучительно. Но ты ж не хочешь так, как дядин друг, остаться бобылем?
 - Не хочу, но чужой опыт пугает!
Они сидели до самой темноты. Пили березовый сок и красное вино. В густых сумерках Костя уехал домой.
 -Сок допивай. Если загустеет, будет походить на кисель. Тоже, вроде, можно пить!