ВМП. Даша

           И нашим и вашим дружно спляшем. Хотя… и на том спасибо. Лучше, чем откровенная злоба.
           Даша потомственная госслужащая, рассуждающая о построении карьеры шаблонами ещё советских карьеристов. «Есть предложения, от которых невозможно отказаться». «Это необходимо, если ты хочешь построить карьеру в больнице». Папа Даши был чиновником уровня региона. Я услышала о нём раньше, чем познакомилась с ней. Меня поразило, что муж сидя со мной на кухне без свидетелей искренне сожалел о его гибели, говорил о нём, как о хорошем человеке. И тем ни менее…

           Даша православная. Ведёт со мной душеспасительные беседы и поражается, как я при таком отношении ко мне в отделе до сих пор не уволилась. Сама она в начале своей работы в этом отделе собиралась уволиться из-за много меньшего. Однако же стояла со всеми впятером у кабинета Н., которая предложила мою кандидатуру для работы, чтобы упрекнуть её за то, «кого она подсунула». Говорила при всех заведующей: «Вы же знаете, мы за вас. Как вы решите. Поговорим с кем надо, сходим куда надо, подпишем. Мы поддержим любое ваше предложение», - прям так по грамотному почти что лозунгами, как бывалый парторг или председатель профсоюзной организации.

          Хотя в тот раз Н. не оказалось на месте (см. Апофеоз травли), я поняла, что разговор всё же состоялся и претензии по поводу меня были высказаны. Н. – предложившая мою кандидатуру на свободную вакансию в ВМП – всегда доброжелательная и общительная, вдруг стала меняться в лице при виде меня в обществе моих коллег из ВМП в коридоре и общаться сухо официально. Как-то мы с Дашей, сидя в одном кабинете, в очередной раз говорили про духи, магазин «Рив Гош» и прочие женские мелочи, как вдруг выяснилось, что надо сходить к той самой Н. за одной вещью. Говорю: «Пошли вместе?». Даша озадаченно опустила вниз глаза, взяла паузу и стала убеждать меня, что одной ей сходить будет на много лучше. Я всё поняла интуитивно и не стала настаивать.

          Когда я уходила из отдела, руководимого Н., в ВМП из-за разницы в зарплате, девчёнки напутствовали: «Пчела, смотри, возвращайся если чё. Ты нам понравилась». Н. тогда ответила за меня: «Вернётся-вернётся! Вот увидишь. Пусть сходит жизнь посмотрит, чтобы не метаться». Я тогда расстроилась: она сказала, как пожелала, а мне при зарплате, какую пообещали, всё же хотелось задержаться в ВМП на долго. Н. резонно ответила, что флаг мне в руки, а она просто, в отличие от меня, знает о чём говорит.

          Мне бы задуматься, почему в  блатной отдел ВМП с такими зарплатами и чистой бумажной работой ищут человека «с улицы»? И я задумалась. О том, что в отделе в высшей степени стервозный коллектив и большая текучесть кадров, знала вся региональная больница. А, это около тысячи работников. На, что я рассчитывала? На то, что повезёт и именно я, как никто другой, найду подход. «Главное туда попасть», – думала я, - «а, там разберёмся». Меня уговаривали не уходить с участка моей старой работы так, как в последний раз это было, когда я работала в реанимации. И это была плохая примета. Потому что в тот раз, когда меня уговаривали не увольняться с работы в реанимации, позже я пожалела, что не послушала.

          Через полтора года после разговора женщин из ВМП с Н. по мою душу, я просила её взять меня обратно, хотя знала, что на моём месте уже работает другая медсестра. Вдруг что-то ещё найдётся? Она мягко отказала. Противостояние в отделе ВМП к тому моменту достигло такого накала, что взять меня работать обратно для Н. означало пойти на конфликт с моей начальницей. Что бы ни говорили про стервозность женщин из ВМП «за глаза», открытый конфликт никому нужен не был. Перед самым увольнением из ВМП, когда заведующая в очередной раз как мантру самовнушения стала повторять, что я говно-человек в её понятиях, я спросила: «Вы всё-таки поговорили тогда с Н. через время?». Она с видом бойкой ушлой рыночной торговки, уличённой в обсчёте-обвесе ответила: «А, не помню!!! Это давно было!!!». Видимо сама понимала, как это было подло и мелко. Если бы не это, то как начальник подчинённому вполне могла бы в лицо сказать как есть без всяких отговорок. 

           Даша, ведущая со мной душеспасительные беседы о золотых куполах и пытающаяся утешить мои слёзы, приди в этот момент заведующая и позови снова стоять у дверей кого надо, подмигнёт мне рыдающей и скажет: «Алиска, такова жизнь, ничего личного». Займи моё место её подружка Римма Борисовна (её выжали из отдела формальным сокращением, но она очень хочет вернуться), Даша кинется ей на шею с воплем: «Счастье-то какое! Не было бы счастья, да несчастье помогло!». Судя по тому, что заведующая на коротке назвала Миниюбку единственным человеком в отделе, который не говорил обо мне ничего плохого, за моей спиной Даша говорит правильные вещи, соответствующие мейнстриму. Сколько раз, когда дело доходило до дела, Даша становилась на выгодную сторону сильного. Сколько раз борец за справедливость вдруг начинал говорить в ней исключительно когда «подружить» надо было против меня. Утрамбуй себе в очко свои утешения, Даша.

           Падре подарил мне книгу «Youcat». Это молодёжный катехизис Католической церкви на русском. В ней я нашла такие слова: «Самая худшая трагедия – не жестокость злого человека, а молчание доброго», - Мартин Лютер Кинг.