25. 28. Пушкин. Месть мифологии. Два туманных мифа

Пушкин
Месть мифологии  ( а может и мифи-логии, и МИФИ-логии)
Два туманных мифа пушкинологии

Первый парадокс пушкиноведения:
пушкинологии нет, а мифы у нее есть.
И очень живучие и могучие …

Мы уж толковали о мифе неистового Г. Белинского: роман Евгений Онегин - энциклопедия русской жизни … Неистовство Б-го можно понять — его донимала болезнь, она съедал мозг критика,  прожигала насквозь место обитания человеческой совести и хилое жилище рассудка адамита …

Но дурное дело — заразное. Следом два работника русского мятежного писательского цеха послали в эфир два набора SOS (русское искусство всегда с посылкой SOS)

1.

Пушкин — это русский человек через 200 лет

Миф родился из подобострастной статьи «Несколько слов о Пушкине» (1832) N. В.:

«... При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более называться национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, ..., заключилось все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все пространство. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла.   »

Под псевдонимом N.B. скрывался Некто.
Много позже, когда этому NB неистовый Г. Белинский, объявивший Пушкина обмершим и предложивший цеховой писательский трон Гоголю,  этот Некто стал кусать свой локоть: он всегда подписывал свои опусы псевдонимом … Гоголя никто не знал. Сам себя хохол на … надул.  Через 10 лет он пойдет на кормильца Пушкина в атаку, скинет его с трона и выдаст новую формулу гения:

Поэт. И ничего больше …

«Несколько слов о Пушкине» — статья Н. В. Гоголя. В 1835 году была опубликована в первой части сборника «Арабески». Статья была датирована автором 1832 годом, однако в действительности работа над ней была начата не ранее конца 1833 г. и завершена в сентябре—октябре 1834 г.  Это не исключает предположения о зарождении замысла статьи в 1832 г.

2.

Пушкин — наше всё  …  первый и полный представитель нашей физиономии

Это миф  зачат в  сочинении из  четырех статей (ст. 1, разд. 2) «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» (ж. Русское слово, 1859) писателя, литературного и театрального критика Аполлона Александровича Григорьева (1822— 1864). В статье 1 раздел 2 он выдал сокрушительное для пушкинологии:

«Лучшее, что было сказано о Пушкине в последнее время, сказалось в статьях Дружинина, но и Дружинин взглянул на Пушкина только как на нашего эстетического воспитателя.
А Пушкин — наше всё: Пушкин представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужими, с другими мирами.
Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго еще будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего. [....]
Вообще же не только в мире художественных, но и в мире общественных и нравственных наших сочувствий — Пушкин есть первый и полный представитель нашей физиономии».

Прим. (Дружинин Александр Васильевич (1824—1864)— писатель, критик, автор двух статей о Пушкине под общим названием «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (1855), опубл. в двух номерах (№3,4) ж-ла «Библиотека для чтения»).

Всего через 5 лет критик не смог выйти из запоя:  «запой перешел прямо в физический, мучительный недуг, надломил организм Григорьева» и он помер ….
Тут надо иметь ввиду несколько обстоятельств с автором формулы Наше Всё:
 1) Аполлон был туманным идейным почвенником (как Страхов, Аверкиев, Достоевские...), сотрудником на ладан дышащий изданий типа «Время» Достоевских (которым нужны были хлесткие статьи в борьбе за выживание)
 2) Аполлон славился разными выходками, которые испортили его репутацию и писательская среда выгнала его в Оренбург
 3) Аполлон  был горьким пьяницей и алкоголиком // Вечера единомышленники  проводили в кабаках, где «мертвецки пьяные, но чистые сердцем, целовались и пили с фабричными», заслушивались цыганскими хорами, упрекали Запад за бездуховность и превозносили русский национальный характер.
Вот выдержка из письма Григорьева Эдельсону от 23.11 1857 г (день именин А. Н. Островского) [см. С. Н. Носов. Аполлон Григорьев: судьба и творчество. Советский писатель, 1990]:
" ...Две годовщины этого дня меня терзали: одна — когда читалась «Бедность не порок» и ты блевал наверху, и когда читалась «Не так живи, как хочется» и ты блевал внизу в кабинете."
Чем больше писал Григорьев, тем больше росла его непопулярность. В 1860-х г она достигла своего апогея. Со своими туманнейшими и запутаннейшими рассуждениями об «органическом» методе и разных других абстракциях, он до такой степени был не ко двору в эпоху «соблазнительной ясности» задач и стремлений, что уже над ним и смеяться перестали, перестали даже читать его //

***
merci beaucoup poгr votre attention //