В парке Шевченко

Легко написать: «каждый вечер играл в парке в шахматы».
Легко представить себе мужчину сидящим в уютном многолюдном парке в центре гигантского города, на удобной табуреточке, за прочным столиком.
Вечерок. Приятный вечерний ветерок, почти не ощутимый, несущий свежесть после жаркого полуденного зноя.
Красота!
Мужик отдыхает!
Культурно!
Безопасно!
С комфортом!

Но так ли это?
Что это такое – сидеть на одном месте четыре часа подряд?
Попробуйте как-нибудь на досуге.
Просто просидите четыре часа кряду на одном месте!
Хорошо, если у вас всё хорошо с сосудами и с сердцем.
Хорошо, если здоров ваш позвоночник.
Хорошо, если не затекают и не отекают ноги.
А если и затекают и отекают?
А если поясничный радикулит вас уже тридцать лет сводит с ума?
А если нет для вашего тела ничего на свете более опасного, чем практически незаметный сквознячок из под ног?
И вы вынуждены обматывать свой пояс теплым шарфом, и подкладывать под задницу теплую подкладку на эту деревянную «скамеечку».
Увы!
Сидеть четыре часа подряд отнюдь не полезно.
Профессиональные шахматисты как правило несколько раз за партию встают и пока партнёр обдумывает свой очередной ход прогуливаются.
Однако в парке в центре огромного города встать и прогуляться – непозволительная роскошь. Желающих занять облюбованное вами место много. И они все тут, все рядом. Даже просто отбежать на минутку в туалет огромный риск.
Риск остаться на пару часов без места.
Хорошо тому, кто просто отдыхает.
Но тому, кто играет «на ставочку», кто именно зарабатывает игрой себе на жизнь, это риск остаться без ужина самому и оставить без завтрака свою семью.
В парке Шевченко число столиков ограничено.
Вся эта «область игры» невелика. И поделена на две части диагональю пешеходной дорожки, ведущей от юго-западного угла парка  к его же центральной аллее. С одной стороны диагонали сидят картёжники, с другой – шахматисты.
Схему парка я отобразил на картинке.
Место это историческое, и возможно даже довоенное.
Дело в том, что Борис Самойлович в своей знаменитой книжечке описывает именно парк и скамеечки, на которых играют шахматисты!

Итак: сидеть в парке весь вечер и играть на крошечную, на мизерную ставочку. Почему на крошечную и почему на мизерную?
Потому что здесь играют реальные профессионалы весьма высокого уровня.
И против любого любителя они начинают выдвигать из своих рядов одного за другим всё более сильных шахматистов.
Если у вас рейтинг 2300, против вас вскоре сядет играть мастер с рейтингом 2400. Если у вас две пятьсот, то вскоре вы окажетесь лицом к лицу с тем, у кого две шестьсот и так далее. Надо совсем не понимать улицу, чтобы пытаться зарабатывать на шахматной игре в таком месте.
Предположим вы шахматнеый профессионал высочайшего уровня. Вас здесь и разуют и разденут! Потому что в нашей стране на любого гроссмейстера всегда есть свой собственный супергроссмейстер.
Евгений Андреевич Васюков – один из самых быстрых суперсчётчиков мира. Шестикратный чемпион Москвы по блицу! Его знала и уважала вся шахматная суперэлита страны. Он приехал к нам в Архангельск открывать наш шахматный клуб в 1978-ом году. Казалось бы – Москва и Архангельск!
В шахматной школе он дал сеанс одновременной игры с часами на шести досках. О сеансе я расскажу чуть позже. Когда он уже улетал, мы с Борисом Артемьевичем поехали проводить его в аэропорт. И тут случилась задержка рейса на три часа! Понятно, что в аэропорту Талаги никто не объявлял, что через три часа. Сообщали каждые полчаса что еще полчаса. Поэтому Борис Артемьевич и Евгений Андреевич прямо на лавочках в аэропорту расставили шахматы и часы – благо опытный Борис Артемьевич держал в своём портфеле инвентарь готовый к бою, и они приступили к бесконечному матчу по три минуты. Этот матч завершился так, как и должен был завершиться. Позднее Павекл михайлович, комментируя партию выигранную у гроссмейстера Лендъела скажет про его неудачный манёвр ладьеё с а восемь на бэ восемь: «Бора бы так никогда не сделал!» Это по советской табели о рангах Борис Артемьевич играл в силу кандидата в мастера. А в реальной жизни это был один из наших подпольных «зубров» - гениальных шахматистов, которые могли обыграть кого угодно. Евгений Андреевич много лет ежегодно поздравлял Бориса Артемьевича с Новым годом! Зело уважал. Кстати и сеанс в школе он также проиграл! А разгромили его и Саша Серёдкин, и Паша Зарабин, и Борис Артемьевич, и… 
Поскольку я профессионально организовывал серьёзные соревнования и массу шахматных мероприятий как директор областного шахматного клуба, про улицу и игры на ней я знал практически всё. И я прекрасно понимал, кто именно оккупировал шахматные столики, ит какие именно «любители» тут подвизаются. Кухня эта очень серьёзная и меня легко могли «попросить» выйти вон.
Ибо у меня и в мыслях не было ни с кем и ничем тут делиться.
Вообще шахматная половина по сути служила прекрасным прикрытием, дымовой завесой для картёжной азартной части. Картёжники раздевали отпускников и иноземцев. Высоко профессионально. А шахматисты бодро «подрабатывали». Я просидел в этом парке десять лет. Изо дня в день, практически без перерывов и отпускных. В любую погоду. При любой температуре. И зимой и весной и осенью и летом. Это были мои тридцать-сорок-пятьдесят гривен ежедневно. Я брал строго по две гривны за партию. Играли с часами, каковые я сам и ремонтировал и настраивал Часы – это важнейшая деталь всего процесса. Постепенно я познакомился со всей тусовкой, а тусовка потихонечку обнюхала и изучила меня. Звёзд с неба я не хватал. Охотно обучал приводимых в парк малышей, давал уроки юношам постарше, консульитировал родителей, а в основном просто развлекал любителей, которые приходили в парк с целью проиграть гривен двадцать – тридцать за серию партий блиц. Играли они в основном в силу второго и первого разрядов или кандидатов в мастера. Мелькали руки. Жертвовались фигуры. Ставились фантастические маты.
Игра на ставочку это просто серьёзная работа.
Вам  противостоит уникальный изощрённый жестко настроенный на победу мозг. И вы никогда не знаете, как отреагирует на ваш выигрыш незнакомец.
Улица – великий Учитель и импровизатор.
И ничего, что вы уже полтора часа терпите и не бежите в туалет, потому что пришелец не насытился еще вашей нетривиальной игрой.
Для него вы просто средство отдыха, партнёр на час.
А он для вас – надежда на стакан горячего чаю и на порцию второго в расположенной за два квартала столовой.
Но этим не исчерпывается это «сидение».
Если вы видели фильм с Высоцким в главной роли, то помните эпизод из самого начала: как оперативного сотрудника убивают едва заметным движением руки в парке на скамейке на глазах у группы захвата. Когда они подходят к товарищу, то обнаруживают финку у него всаженную в сердце.
Это правдивое представление реальных случаев на наших славных послевоенных улицах.
Когда вы сидите в парке на улице, вы просто открыты для нападений со всех сторон.
И не беда, что парк просто насыщен спецагентами и разведчиками со всех стран мира. Не беда, что каждый пункт в нём непрерывно просматривается и записывается десятками тайных и явных видеокамер.
Если вас решили убрать – вас уберут. Прямо тут – легко и изящно.
Сидеть в парке четыре часа – это все четыре часа подставляться.
Хорошо, если не понимаешь, что подставляешься.
Хорошо, если не соображаешь, что тебя в любой момент могут устранить десятками способов.
Что в «случайной» стычке тебе могут выбить глаз или проткнуть шею гвоздём, что могут прыснуть в лицо кислотой или отравой, что могут просто садануть полд сердце нож, что может прилететь неведомо откуда куирпич или свинцовый презент.
А вот если ты вырос на улице самого бандитского города мира, если ты работал на улицах самых страшных городов Отечества, если на тебя уже нападали десятки раз шайки, банды, группы и весьма солидные с виду организации и структуры?
Если ты всё это уже переживал многократно, каково тебе с виду «спокойно сидеть» на одном месте, понимая, что вот эти за соседними столиками тебя тупо ненавидят, и есть такие в стране, кто просто мечтает о твоей преждевременной кончине?
Каково сидеть на открытом месте спиной ко всему свету не защищённой ни стеной, ни доской, ни кольчугой, когда начальник городской милиции другого города честно сообщил тебе, что тебя в ближайшее время или убьют или посадят?
Нападали ли во время этих посиделок на меня:
Разумеется инциденты имели место быть.
Спасало то, что нападавшие понятия не имели о том, на кого они нападали.
Спасали колоссальный опыт и потрясающая интуиция.
Однажды я сделал небольшой подсчёт.
Сорок гривен за вечер – деньги более чем скромные.
Еле-еле на душу в теле.
Это был не основной мой «заработок». Это была сверхурочная халтура.
Тридцать процентов от неё я проедал и тратил на дорогу.
Но семьдесят процентов я приносил в дом.
В дом к моим красавицам дочуркам.
И снова повторяю – это был только один из моих приработков.
Небольшой, запредельно рискованный, но найти лучше мне очень долго не удавалось.
И напоследок о ночной дороге домой.
Ежевечерне в районе одиннадцати часов я брёл на Майдан Незалежности по верху мимо Святовита, или по низу через Крещатик, садился в восемнадцатый троллейбус и тридцать пять-сорок минут добирался до конечной остановки в «Кинь-Грусть» откуда шёл по ночному Киеву домой на Кондратюка. В семь утра вставать и ехать на трамвае в Пущу Водицу на свою постоянную (но нигде не оформленную работу), а еще сидеть и работать в Интернете уже ночью засыпая за монитором, разрабатывать технологии, определяясь с планами, решая конкретные программистские задачи… В двенадцать-полпервого я переступал порог квартиры. Девочки уже спали. Я пил свой чай и вырубался. День за днём, ночь за ночью, десять лет…
А ведь мне уже было от пятидесяти до шестидесяти и я жил после тяжелого инфаркта с нарастающим диабетом без компенсации, с немеющими ногами и пересохшей глоткой! И вот в этом состоянии я создал-таки ещё один свой шахматный клуб- шахматную школу для малышей на Троещине. И начал снимать свои шахматные ролики!