Ягоды калины

 
Дочка у меня родилась третьей. После рождения двух погодок мальчишек прошло почти десять  лет, а если точнее десять  и девять  лет, когда появилась Натуся. Я с мужем и моя мама, на тот момент имевшая уже шесть внуков мальчишек, были счастливы. Наконец то, девочка.

Натуся сразу попала под влияние своих старших братьев. Да и как же иначе, родители работали, бабушка была на хозяйстве, а младшую сестричку часто оставляли на братьев. Надо отдать должное мальчишки ответственно подходили к этому, и Натуся у них почти не плакала. Ребенок был все время чем-то занят.
 
Жили мы в селе Каштаны в предгорьях Кавказа. Кругом на тысячи гектар горы и лес, а внизу море и город. У нас было настоящее село, со всеми вытекающими: сельский уклад, люди, живущие всю жизнь на земле, поля кукурузы, стадо коров у околицы. Юг откладывал свой колоритный отпечаток, хотя деревня везде есть  деревня.

Как и остальные, мы держали корову, свиней и птицу. Был и сад с огородом. Иначе не выжить в тяжелые девяностые. Все требовало рук, внимания. Сыновья помогали и помогали серьезно, по-взрослому. Без них бы я и не справилась, тем более что муж со своей работой редко бывал дома.

Натуся ходила целый день с братьями как хвостик. И за коровами, и огород поливать, и по другим домашним делам.  Так как образец для подражания были братья, маленькая Натуся копировала их. Ничего не боялась:  ни мышей, ни ящериц, ни жуков. Радовалась:

 - Мама, смотри маленькая мышка! Мне ее Ваня поймал. Какая милая, пусть у меня в баночке поживет.

Смело заходила в коровник и смотрела, как я дою нашу корову Зорьку, ждала рядом парного молока с алюминиевой кружечкой, гладила большое животное маленькой рукой, уворачиваясь от ее шершавого языка.

- Зоря, не надо меня облизывать, - смеялась малышка.

Дочка любила кормить сама курочек, рассыпая кукурузу из маленького детского ведерка, гоняла поросят, если те выскочили в сад.  Лазила по деревьям, собирала в саду яблоки с грушами, часто ходила с нами в лес  по грибы и за ежевикой.

Натуся была такая маленькая дикарка. В детский сад она не ходила, а детей ее возраста в окрестности не было. Она была все время с взрослыми. Зато она бегло читала и грамотно разговаривала, умела рассуждать, много знала из самых  неожиданных отраслей.

В ее маленькой головенке откладывалось все: как сделать раствор из цемента, какие грибы съедобные, а какие нет, как тонко раскатать тесто и испечь пирожки, как поить новорожденного теленка, чем накормить кроликов. Она впитывала как губка весь мир вокруг.

Пришло время отдать дочку в 1 класс. Ей исполнилось шесть лет, в сентябре будет семь. Когда проходили медкомиссию в школу в районной поликлинике, мне было стыдно.

На фоне беленьких и приглаженных городских детей, моя Натуся была вся ободранная ожиной, покусанная комарами, загоревшая до черноты. Русые длинные косички, туго заплетенные бабушкой, черные серьезные глаза, разбитые коленки. Положение не спасало даже нарядное платье с кружевами и оборочками.

К тому же Натуся  держалась совершенно независимо и уверенно, как подросток, было с кого брать пример дома.

Дяденька хирург, посмотрел на ребенка и сказал:

- Да, я вижу, у нее лето проходит насыщенно. Позавидовать можно.

Картину добавляло то, что росточком Натуся была мелкая, а сама худенькая.  Она потом стояла на физкультуре в строю последняя.  Самый маленький размер школьной формы ей был безнадежно велик, и его пришлось ушивать со всех сторон.

И вот август. К нам по традиции съехались родственники, которым нравилось наше местоположение. Нас это утомляло, но что сделаешь. Родня же. Море ведь рядом, только спустись с наших гор. Семейство моего двоюродного брата приезжало ежегодно, и мы уже воспринимали это как норму.
 
Они были подчеркнуто городские. Когда их сын Егор был маленький, я по наивности предложила ребенку показать  коровок и поросят. На что получила категоричный ответ его мамы Лены:

- Не зачем все это смотреть. Егор от этого далек. Ему это не нужно и не интересно. Не для него этот навоз.

Мне тогда стало неприятно от высокомерия и подчеркнутого разграничения городского и сельского. Мы ведь занимались сельским трудом, мальчишки нам помогали, и никому было не зазорно. А тут я почувствовала, как нас записали в людей второго сорта. Елена тогда поняла, что  переборщила и свела все в шутку.

Теперь Егору было 17 лет, он шел в одиннадцатый класс, был будущим выпускником. Впереди у него университет, как сказала Елена. Он уже превратился в здорового усатого дяденьку, почти под два метра ростом. Обогнал родителей на две головы.

Только остался таким же флегматичным и сонным, как и раньше. Его особо ничего не интересовало, даже море и южная природа за окном. Егор все время откровенно скучал.

Все шло по накатанной дорожке: гости, их отдых, наши рабочие будни, суета в доме, где чересчур много людей, гостей, животных. И вот как то в хорошее воскресное утро, когда я радовалась тихому началу дня,  раздался крик Елены, жены брата:

- Егору выбили глаз! Немедленно едем в больницу! Вот, что значит деревенские дети. Не воспитанные  и дикие!

Все сбежались на ее крик. У Егора действительно был подбит глаз. Хороший синяк на левой стороне, хотя сам глаз, конечно, был цел. Парень переминался с ноги на ногу, и ему было неудобно. Неудобно было потому что, глаз ему подбила маленькая Натуся, что была в три раза его меньше.
 
Она тоже стояла недалеко, держа резинку в руках. В ее мальчишеских шортах, что она донашивала за братьями, были оттопыренные карманы от ягод калины, которые как потом выяснилось и были патронами. Калиной была испачкана и майка. Красные ягодки были раскиданы повсюду на полу. Перепуганная  Натуся стояла, чуть не плача, и молчала как партизан.

Старшие братья, научившие сестру стрелять из резинки, быстро растворились, чтобы ничего не объяснять. Я сразу поняла, что ребенок не хотел стрелять в  Егора. Она видно сама не поняла, как все произошло. Егор, почему то, тоже не хотел ничего рассказать. Молчал.

Зато Елена дала себе волю. Ее как прорвало. Она кричала о своем покалеченном сыне, о диких нравах деревни,  о том, что мы живем не как все, что отстали от современного мира, и что-то еще на эту тему. Кричала о том, что глупо сажать и выращивать ягоды, которые никто не ест.

- Зачем насадили этой калины! Не нужна она никому. Один только вред. Ребенка глаза лишили.

Казалось, она нашла повод высказаться. Все что ей думалось о нас, что ее раздражало все эти годы в нашем деревенском образе жизни, она выплеснула в ярости. Потом родственники всем семейством повезли  Егора в травмпункт в город.

Я не знала, как себя вести и кого ругать. Пробовала объяснить дочке, что в людей и животных стрелять нельзя, даже ягодками от калины.  На что она мне ответила:
 
- Я знаю, что нельзя. Я в него и не стреляла. У меня мишень была.

Начала ругать сыновей, что они научили сестру стрелять резинкой. Они возразили:

- Всю жизнь  все стреляли и ничего. Натуся с этой резинкой все лето бегает, никакого вреда. Она по солдатикам стреляет. Егор сам виноват, что не смотрит вообще по сторонам. Ходит как зомби. Мог бы и увернуться.

- Смех один, пострадал от маленькой девочки. А как же в драке, вдруг чего прилетит, или его тетя Лена везде охранять будет? Ну и что, что синяк у него? Взрослый парень уже. Я после тренировок весь в синяках хожу, ты же не кричишь? А мягкой ягодкой много вреда не принесешь, даже если случайно попадешь.

Даже старенькая бабушка, моя мама была согласна с внуками:

- Там что-то непонятное произошло. Ребенок молчит, и Егор не объясняет ничего. Ты на Егора посмотри, какого он роста, а какого Натуся.

Елена была надутая весь оставшийся отпуск. Хотя из повреждений у Егора был просто синяк под глазом, что и подтвердили в травмпункте. Родственники купили много лекарства и примочек, и демонстративно лечили сына, несмотря на его возражения. Они даже уложили его на три дня в постель.

Елена  сокрушалась, что теперь не получится сделать в сентябре в школе на линейке фотографии, испорчен будет выпускной альбом, и что им стыдно будет лететь в самолете с сыном, у которого фингал под глазом.  Брат молчал и обходил эту тему.

Но это был последний год, когда они приехали к нам в гости. Родственные отношения как то угасли сами собой. Теперь ни привета, ни поздравления к празднику, хотя отдыхали они у нас больше пятнадцати лет.

У меня  остался неприятный осадок от происходящего. И, наверное, не только у меня, а у всей нашей  семьи.

Зато кусты калины разрослись как никогда. Большие, яркие, они украшают сад весь год. Весной красивыми кистями белых цветов, летом и осенью алыми гроздьями ягод. Зимой в облетевшем сером саду далеко видна россыпь нарядной калины. Очень красиво!

Калина висит  долго и всю зиму вокруг нее порхают и кормятся птицы: шпаки и воробьи, синицы и снегири. Прилетает даже дятел. Заглядывают и зайцы.
 
Мы особо не едим калину, лишь иногда в охотку перетираем с сахаром к чаю. Она  получается кисло сладкой с горьким послевкусием.
 
Я сажала калину для других целей. Давным - давно, когда мы покупали участок у старенькой бабули абхазки, она показывала мне свой сад  и обратила внимание на кустики калины.

- Калина не растет на плохом месте, у плохих людей. У нас в селе ее многие сажают, а она не приживается. Пропадает. А у меня растет. Вон видишь, сколько новых побегов пошло. Калина если вырастит у дома, то убережет от дурного взгляда, от нечистого. Хорошее растение. Доброе. Надеюсь, и у вас будет расти.

Мне  тогда запали в душу ее слова, и я стала рассаживать новые побеги калины. Вот она и разрослась. Не знаю, от чего она нас уберегла и еще убережет, но пусть в саду растет  калина.
Калина и наши дети.