Своя тропинка

Снег был ещё белый, но сугробы уже отяжелели, начиная подтаивать. Лютик шла в школу по тропинке шириной в одну лопату, которой отец чистил для неё путь. Дорога до школы-восьмилетки – немногим больше километра. Но на том конце посёлка, где круглый год жила Лютик с родителями и бабушкой, после тёплого дачного времени больше никого не оставалось.

Зима была снежной, и отцу каждое утро приходилось вставать очень рано и расчищать ниточку тропинки, чтобы дочь могла добраться в первый класс школы, находившейся на центральной улице.

Февральским утром в начале восьмого темно. Лютик шла по узкой тропинке, стараясь не оступиться. Снег уже не хрустел, а влажно поскрипывал – мороза не было третий день, а вчера пришла и первая оттепель. Но снежные бортики вдоль дороги оставались ещё высоки, потому что каждый день шёл снег. 

Тропинка была примята большими валенками, в которых отец чистил дорожку для дочки, а потом возвращался, притаптывая по пути встречные бугорки, чтобы дочке было удобнее идти в школу. Он знал, что Лютик будет смотреть по сторонам и может споткнуться.

Тропинку отец чистил не до самой школы, потому что ближе к шоссе, за которым находилась школа, жил тренер. Никто не знал, кого он тренировал, но все в посёлке так его называли. У тренера были машина и деньги, чтобы нанять трактор, чистивший дорогу к его дому. Тренер по утрам уезжал на своей машине рано, и дорога к началу школьных занятий была уже расчищена. Отцовская тропинка устьицем выбегала на свободный от снега простор. Это был перекрёсток улицы и переулка, и Лютику казалось, что множество чьих-то маленьких тропинок, таких, как её, сливаются здесь в одну большую чистую дорогу.

Дом у тренера был большой и красивый, вдоль забора густо росли ели, и двор не был виден. На дворе жили собаки. Они охраняли дом и с громким лаем провожали каждого редкого прохожего на улице. Одна собака называлась московской сторожевой, вторая была огромным белым лохматым шариком, а имени её Лютик не знала. Первая лаяла густым важным голосом, а вторая тоненьким – с подвизгиванием. Видно было, что они скучали и им очень хотелось поговорить с Лютиком. Собаки с лаем бежали вдоль забора, размашисто перепрыгивая сугробы, и густая тёплая шерсть на них перекатывалась волнами.

Лютику очень нравились собаки. Правда, она не была уверена, что такие внушительные звери захотели бы с ней дружить – уж очень занятыми и важными они ей казались. Девочка махнула собачкам варежкой и вышла на свободную от снега большую дорогу. Бабушка, шедшая по тропинке за ней, пошла теперь рядом.

Бабушка каждое утро провожала Лютика в школу, потому что родители уезжали на работу раньше. Они спешили на электричку и не успевали отвести дочку. Поэтому поверх следов от валенок видны были следы больших сапог отца и маленьких сапожек мамы.

Расчищенная дорога была покрыта глубокими отметинами тракторных гусениц и автомобильных колёс. Их правильный узор нарушали отпечатки сапог и сапожек, а других живых следов видно не было. Сапоги и сапожки теперь шли рядышком, только меньшие шагали чаще и немного, ну совсем капельку, отставали, всё-таки не успевая за широким шагом больших.

Смотреть по сторонам Лютику теперь стало удобнее, ведь на узкой тропинке всегда есть опасность, зазевавшись, оступиться в сугроб и набрать полные валенки снега.

Снег начал подтаивать, стал влажным, и потому теперь замечательно лепился. Захватив его по дороге в горсть, Лютик на ходу лепила зверя или человека и оставляла на обочине, чтобы они дожидались её возвращения из школы. Правда, много возиться со снегом ей не разрешали, чтобы она не пришла в школу совсем снежная. Тогда с неё натекла бы на пол большая лужа, и это было почему-то плохо, хоть лужа и высыхала к концу уроков без следа.

На обратном пути времени будет больше, и Лютик сможет скатать небольшого снеговика или пёсика, похожего на московскую сторожевую. Потом дома снимет варежки, валенки и шубку и развесит их у печки, где так тепло, что снег сразу исчезает, не успев превратиться в лужу.

На самом деле печки у них нет уже шесть лет. Когда Лютик была совсем маленькой, в дом пришли мастера, разобрали печку и поставили чёрный котёл с трубой – до самого потолка. Его все называли АГВ, а бабушка по-прежнему – печкой. Лютик печку помнила смутно: что-то белое, большое и тёплое. Бабушка грустила о печке, но радовалась, что теперь не нужно думать о дровах на зиму.

Котёл Лютику нравился. Он был красивый и очень уютно потихоньку гудел. А когда открывали дверцу, чтобы сделать огонь сильнее и прибавить в доме тепла, она садилась напротив на корточки и смотрела на огонь. Пламя разбегалось по кругу от высокого фитиля, который зажигали первым, – справа, ближе к дверце. У основания огоньки были ярко-синие, а язычки у них – жёлтые и даже оранжевые, – когда огонь сильно подрастал.

Лютик поёжилась, потому что от воображения огня ей стало немного зябко на влажном снегу. Она начала подпрыгивать и скоро опять согрелась. Бабушка заторопилась, потому что не успевала за прыгающей внучкой.

Они прошли последний поворот, после которого в конце пути завиднелась школа. Начал падать тихий снег. Ветра не было, и снежинки летели медленно и не кружились, а тихо спускались с неба на землю. Их можно было рассмотреть и даже поймать на язык. Лютик остановилась и стала ловить языком снег. Бабушка улыбнулась и тихо подтолкнула внучку, чтобы она продолжала движение. Они вышли в школу задолго до начала занятий, потому что путь был неблизкий, но всё-таки могли опоздать, если Лютик всё время будет стоять с открытым ртом. 

Из-за снега и тучек, из которых он шёл, рассвет никак не наступал. Синее утро не хотело прогонять дрёму от домов и деревьев. Поэтому светившиеся яркими огнями на сонной улице окна школы притягивали и радовали.

Лютик с бабушкой пересекли шоссе, на асфальте которого снег размяк и хлюпал, и оказались на школьном дворе. Отряхнув на крыльце валенки веником, они зашли в школу, и Лютик испугалась, увидев в раздевалке лыжи детей, которые пришли раньше неё. Она совсем забыла, что сегодня физкультура и они будут бегать на лыжах.
– Бабушка, бабулечка! Беги скорее за лыжами! Они нужны мне на втором уроке! – внучка прыгала и дёргала бабушку.

Бабушка покачала головой и засобиралась домой за лыжами. Но из кабинета на первом этаже, справа от входа, где за партами с открывающимися крышками постигал науки первый класс, вышла улыбающаяся учительница Люды. Она поздоровалась с бабушкой и девочкой и удивлённо спросила:
– Неужели бабушка забыла лыжи?
Лютику стало стыдно, и она призналась:
– Нет, Зинаида Степановна, это я забыла лыжи.
– А почему же бабушка должна «скорее бежать» за ними? Думаю, будет справедливо, если побежит тот, кто забыл. И не опаздывай ко второму уроку.

Стоит ли говорить, что Лютик сбегала за лыжами и по дороге уже не разглядывала собак и не ловила снежинки? Она пропустила первый урок, но не опоздала на второй и вместе со всеми каталась на лыжах с горки на пруду.

Снегопад, начавшийся утром, не прекращался. Значит, завтра отцу снова придётся чистить тропинку... и во вторник, и в среду, и даже в субботу… В субботу не надо идти на работу, и он мог бы поспать подольше. Но в школе будут уроки, и поэтому отец снова встанет рано – раньше дочки, и тропинка, как всегда, развернётся ленточкой у ног Лютика.

А в воскресенье, хоть им и не придётся никуда идти или ехать, Лютик вместе с отцом будет чистить снег. Тропинка нужна всегда, как говорит отец: по ней можно уйти и вернуться. По ней могут однажды прийти неизвестные друзья. И тогда будет нечаянная радость, как говорит мама. Здорово, что их воскресная тропинка станет немножко просторнее – ровно на ширину небольшой лопатки Лютика.