Хочу жить. Глава 3. Мама

                Даже если червя разделить на две части, выживут обе половинки.
                Если выжившие половинки потом встретятся, они уже не срастутся
                воедино, но смогут дать ещё одно целое.


    Родители. Наши отец и мать. Если официально. Две человеческие особи произвели на свет третью.
 
    Папа и мама. Это тоже отец и тоже мать, но звучит по - другому и видится по - другому. Сразу представляется дом, семья, забота, ласка, нежные мамины руки и сильные, добрые - папины.
 
    Бормот не знал ни папы, ни мамы. Отец и мать у него, конечно были. Теоретически, ведь не сам же он появился из ниоткуда, кто - то поучаствовал в его создании, кроме Всевышнего. Но на этом всё родительское участие и закончилось. Мать написала отказную от него и пропала надолго. Не навсегда, правда, но об этом позже.

    До четырёх лет Вася жил в доме малютки. Из этого времени помнит только нянечку Полю и её фартук, в котором он часто находил успокоение, если обижали другие дети или сам набьёт шишку на лбу. Это случалось часто, потому как известно, что у семи нянек - дитя без глаза, а если нянек всего три, а дитятей чуть не сорок три - пиши пропало. Тогда малыш Вася утыкался в Полины полные ноги, обтянутые толстой длиннополой юбкой и с рёвом жаловался на несправедливость жизни.

   Фартук Поли ( тетёй её никто из детей не называл ) всегда пах чем - то вкусным и уютным. Если бы Вася знал, как пахнет дом, он бы так и подумал, а так он понимал - это защита и ласка. Поля гладила его по голове, утирала слёзы и сопли огромным полотенцем ( одно на всех ), доставала из необьятных карманов своей юбки конфетку и убеждала Васю, что всё заживёт до свадьбы, совершенно не стесняясь своего вранья, и сама в этой жизненной позиции нисколечко не сомневаясь.

   Многие ребятишки в приюте звали воспитателей и нянечек мамами. Вася считал Полю своей мамой и ревновал её к другим малышам и дрался за право единоличного владения таким статусом. Однажды, Васе было года три с невеликим, Поля подвела его к окну и сказала:
   - Видишь ту тётеньку в белом плаще? Это твоя мама, а не я.

   Жестокость слов обескуражила Васю, он не поверил и потому обиделся. Эта обида запомнилась и тётенька, молодая ещё девчушка, тоже осталась в памяти. Вася простил Полю почти сразу же, но только многими годами позже он понял: нянечка готовила его к реалиям похуже обмана, по простоте душевной с малых лет приучая к беспощадности жизни. А девушка в белом плаще и правда, была та самая, кто отказалась от него ещё в роддоме. Это Поля знала наверняка от неё самой. А вот о Васином отце ни тётенька, ни нянечка даже словом не обмолвились.

    На пятом году жизни Вася попал в детский дом, потом в школу - интернат. Дальше служба в армии, война, дезертир Василий Сиротин, долгие скитания, жизнь бомжом и уже тридцать шесть в этом году. Если мать родила его в восемнадцать, сейчас ей, наверное, пятьдесят четыре - пятьдесят пять лет. Интересно, жива, нет, поди уж и забыла о грехах молодости.
А Вася - вот он, живёт грешок - то и давно уже простил мать заочно. Подарила жизнь и за то будь благодарен. Грех не грех, любовь или нет, природа не спрашивает, дети всё равно рождаться будут. Интересно бы сейчас мать найти, да поговорить с ней об этом и вообще, хоть и давно уж и сам взрослый, а хочется, чтобы была мама. Просто чтобы была. Всем хочется. И маленьким и большим.

                .........
               
            
    Поминали Анну Тимофеевну компанией невеликой: только соседи по коммуналке и  две женщины, её бывшие коллеги. Тоже посидели за столом, выпили хорошо, закусили. Говорили красивые фразы о врачебном этикете, о душевности и чуткости, о любви к больным, исключительно в силу сострадания, а не только и не столько во имя Гиппократа. " Робот " шикал на слишком громких, всё пытался сказать речь, его не слушали, думали о своём, курили густо, ядовитый дым клочками рвался в открытое на кухне окно. После третьей, четвёртой рюмки гомонили все разом, не всегда по поводу и не совсем по случаю. Помянули. Только добрыми словами. Или потому, что так принято, или так и было на самом деле.

    Разошлись ближе к вечеру, около шести. Пьяненькому " Роботу " Вася помог добраться до дверей его комнаты. Соседа пошатывало, он всё никак не мог закончить свою речь, сбивался с мысли, выходило чуть ли не за здравие, хотя уже раз в десятый начинал за упокой. Просто так отмахнуться от соседа Вася не мог - " Робот " оказался деловым человеком, все хлопоты, связанные с ритуальными услугами и организацией поминок, он легко взвалил на свои плечи. Кроме того, он же оказался ещё и душеприказчиком и казначеем Анны Тимофеевны - деньги на её похороны хранились у него в комнате, в большом железном сейфе, рядом со старенькой " тулкой " и двумя пачками патронов. Потому, наверное, а ещё и в силу своего солидного возраста, он считал себя вправе отчитывать Васю за всё сразу, тем более, что у трезвого на уме, то у пьяного, как известно...

    Бормот отнёсся к откровениям соседа совершенно спокойно. Формально, нотации в его адрес, а фактически предназначались Игорьку и за него Вася не покраснел ни разу. Наконец, сосед устал и ушёл спать и Вася вздохнул с облегчением - на сегодня разговоры " по душам " закончены. Что будет завтра, о том Бормот давно уже отвык задумываться, так научила его жизнь.

    На кухне соседки домывали посуду, звенели стаканами, негромко переговаривались. Вася зашёл в свою комнату, прикрыл дверь и взял с книжной полки пухлый альбом с фотографиями. Большинство снимков были старыми, пожелтевшая фотобумага, люди на фото, одетые по тогдашней моде, даты на обороте фотографий, написанные авторучкой, на некоторых были надписи на лицевой стороне. Красивым шрифтом, оттиснутые серебром поверх изображения, эти даты возвращали Васю в детство, заставляли замирать сердце в ожидании чего - то тайного, скрытого и просто уму недоступного, лишь душе.

    Много было снимков маленького мальчика. Вася переворачивал фотографии, будто заглядывал за кулисы в театре, в надежде прикоснуться к тайному.  Почти все были подписаны: " Игорёк, 1982 год", " Игорёк, 1984 год... 1987 год...1990".
Вместе с датами рос и мальчик на фотографиях.

    Попалось несколько фотографий молодого, красивого мужчины в костюме. Потом он же, но в военном, старший лейтенант, артиллерист. Потом ещё несколько снимков с ним же, но уже рядом с девушкой. Улыбаются, молодые, счастливые. И вдруг Васино сердце вздрогнуло и застучало быстрее: девушка на снимке была очень похожа на Анну Тимофеевну, только гораздо моложе. И ещё, что больше всего поразило Васю: эта девушка была та самая тётенька, девушка в белом плаще из его почти забытого трёхлетнего возраста.

                Продолжение следует...