Ловец заблудших душ. Часть сороковая

- Пойдём, милдуша, - сказал Викентий Павлович, возложив на песчаный холмик с крестом шесть гвоздик. - Сколь не скорби, а нашего "Поленовича" уже не вернёшь.
Они стояли у свежей могилы, куда час назад опустили гроб с останками Петра Пантелеевича.
- До семидесяти пяти не дотянул, - покачал головой Новицкий. - Каких-то два месяца. Ты знаешь, он мне как-то обмолвился, что хотел бы умереть за кулисами. Нет, нет, не на сцене, чтобы попасть оттуда прямиком в рай, а именно за кулисами, чтобы контрабандистом перейти границу вымысла и реальности и оказаться в другом спектакле. Или же в измерении. Чтобы не перестать страдать, когда герой не вытанцовывается; чтобы проходить чистилище и соскребать с себя не грехи, а приросшие костюмы; чтобы истошно орать, когда не попадаешь в ритм собственного звучания. Где ж он оказался? Может, ему сразу дали играть Макбета? Или всучили роль отца Гамлета - Тени, чья беспринципность сводит с ума живущих?
- А если там не обращают внимания на то, что старый человек был убит в подворотне, а не остыл в своей постели или среди пыльного закулисья? - сказала Лиза, укрепив белую свечу в металлической кружке. - И где-то далеко-далеко найдётся режиссёр, который поставит персональный спектакль для горящего сердца, согревшего на Земле многих.
- Идеалистка ты, Лизок, - ответил Викентий Павлович. - А я сейчас размышляю о том, что убийц так и не нашли. Из-за паршивого золотого "брегета" человека ножом пырнули. И где? В самом центре Ленинграда, на Суворовском. То ли шпана разгулялась, то ли заказ был на редкие часы. После амнистии столько "урок" из лагерей повылезло, столько швали по городам рассеялось. И всё ради того, чтобы некий таварищч продолжал очками сверкать с трибуны Мавзолея. Прирезали нашего "Мальволио", как скотину на бойне, а ответ держать никто не будет. В милиции сказали: "Зашиваемся, дорогой гражданин! Кадров не хватает. На каждого сотрудника тьма уголовников приходится.".Охохонюшки! Пойдём, что ли? А то скоро грабить на кладбищах начнут и рядом с покойниками штабелями укладывать.
Они в последний раз поклонились ушедшему другу и, петляя по заросшим дорожкам кладбища, выбрались к воротам. За ними стояла знакомая машина. Завидев Лизу, водитель выскочил из-за руля и помахал рукой.
- Елизавета Стефановна, пожалуйте с дядюшкой в авто, - пригласил он, открывая дверцу. - Мне приказано доставить вас...
- Гляди, Лизок! - патетически воскликнул Викентий Павлович. - Одних - на погост, других - в каталажку! Кто в стране-то останется?
- Мне приказано отвезти вас по тому адресу, который вы укажете, - спокойно ответил Фёдор.
Лиза улыбнулась водителю:
- Прости дядюшку. Он нынче не в себе. Не каждый день хоронишь близкого человека.
- Я понимаю, - кивнул Фёдор. - Товарищ майор обеспокоен положением в городе и поэтому прислал меня.
- Будь добр, отвези нас на Лиговский. Там состоятся поминки.
- Хорошо.
Новицкая отвела водителя в сторону и попросила:
- Феденька, сможешь потом доставить меня одну на Суворовский, туда, где Петра Пантелеевича убили? Нужно мне на месте след взять.
- Сегодня я полностью в Вашем распоряжении, - ответил сержант. - Мне дюже интересно, как колдовать станете! После того, как Вы меня на тот свет не пустили, я верю в ведьмовскую силу больше, чем в партийные устремления.
Лиза засмеялась и забралась на заднее сиденье машины. Она рассчитывала, что оставит дядюшку утешать вдову - несравненную Аглаю Андронову, которая была младше павшего мужа на тридцать лет и по сию пору лихо танцевала чардаш и пела в опереттах. Но сбежать ей не удалось. Аглая Дмитриевна, усадив девушку рядом с собой, начала рассказывать не о П.П., чьи вензеля были вышиты на полотняных салфетках, а о картинах, украшавших собой стены просторной квартиры.
- Вон та, посмотри, детка, - вещала она, изящно указывая на полотно, светящееся над камином, - принадлежит кисти Архипа Куинджи. С нею связана какая-то некрасивая история с подлогом. Муж оказался тогда в числе немногих, кто поверил художнику, а не мнению большинства. Напротив окна - творение Шишкина. Правда, великолепно?! В кабинете - три эскиза с работ Рериха. Он тогда ещё не увлёкся Гималаями, махатмами и поисками Шамбалы, и картины его были дерзко-земными.
Дальние родственники, рассевшиеся вдоль торца стола, неодобрительно перешёптывались, слушая звучный голос "Весёлой вдовы":
- Ишь, бахвалится! Барынька, как есть, барынька! Супружник-то ей много чего оставил. Небось, в блокаду хлеб на барахло менял. На дистрофиках наживался, выжига!
Лиза, услышавшая мысли хозяйки, взяла её за руку и вывела на кухню, где хлопотала Никитична, прожившая в этом доме сорок лет.
- Что, девули мои, - подхватилась старушка, - никак пироги закончились? Я сейчас, сейчас...
Она открыла духовку и вытащила два раскалённых противня с плетёнками и сочнями.
- Маленько остынут, и я подам, - расхлопоталась она.
- Всего пока достаточно, - остановила её хозяйка. - Просто захотелось в твоём уюте побыть, среди пироговых запахов.
- А, ну, ну, - пододвинула старушка две табуретки. - Садись, жаль моя! И ты, красавица, с ней рядком устраивайся. Я вам чайку сгоношу да с бубликами. С утра на угол в "Булочную" сбегала за ними. Петруша их уважал, с молоком так и уписывал. Ох, остались мы без сокола нашего! Кто теперь веселить будет?
Она промокнула глаза уголком платка, повязанного на шее. Аглая Дмитриевна вытащила из рукава батистовый платочек и прижала к лицу.
- Петруччо мой, - вновь услышала Лиза её мысли. - Людям жизнь продлевал, а как самому понадобилась помощь, никого и не нашлось.
- Знаете, Лизонька, - сказала вдова вслух, - в роду моего мужа все предки были коллекционерами. Одни увлекались картинами, другие - прекрасными женщинами. Третьи создавали ювелирные шедевры, часть оставляя в семье. В девятнадцатом веке в доме даже появилась скрипка работы великого Амати. Правда, на ней любовь к музыкальным инструментам и завершилась.
- Как же, как же, - подхватила Никитична, - помню, как на той скрипочке младший брат Петруши упражнялся. Я аккурат перед первой германской войной к ним служить поступила. Сергей, помнится, над Паганини корпел и приговаривал: " Чтобы исполнить эти "капризы", нужно стать дьяволом!". Я тогда жуть как его слов боялась и его самого - взъерошенного, пылкого, страстного! Не знала глупая, что бояться нужно совсем иного. Серёженька погиб в шестнадцатом году, а я в семье осталась. Теперь вот второго провожаю.
- А скрипку Пётр в блокаду продал, - откликнулась эхом Аглая Дмитриевна. - И украшения, и часть картин. Не дал нам от голода умереть.
- Значит, поленья, которые он в театр приносил, куплены на "скрипичные" деньги? - спросила Лиза, уже зная ответ.
На кухню заглянул высокий молодой человек, чрезвычайно напоминающий Петра Пантелеевича в юности.
- Прошу прощения, что нарушаю ваш интим, - сказал он, - но народ жаждет видеть твои прекрасные очи, мамуля, чтобы по кругу повторить соболезнования.
- Познакомься, Артём, - улыбнулась Аглая. - Это Лиза, племянница пересмешника Викентия Павловича. Ты ещё на его острый язык не попадал? Это ведь он отцу нашему прозвище дал - "Поленович".
- Здравствуйте, Лиза, - поклонился Артём. - Я пока, что обхожусь студенческим прозванием. Только Вы о нём при дядюшке не упоминайте. "Медный купорос".
- Удержу сие признание за зубами! - пообещала Новицкая. - Но, если Вам доведётся поближе сойтись с дядей, то новое прозвище возникнет из "неоткуда". Кстати, а почему "купорос"?
- Будучи студентом, на экзамене что-то перепутал и сотворил из химических формул некий абсурд, который наш профессор назвал "смесью медного купороса с ухмылкой Чеширского Кота".
Лиза, вернувшись с хозяйкой в гостиную, шепнула пару слов Викентию Павловичу, чмокнула в щёку Аглаю Дмитриевну и, натягивая кружевные перчатки, заторопилась к выходу. Там её и перехватил Артём.
- Дозвольте проводить Вас, милая барышня. Набиваюсь в кавалеры, но, если не получится, то в попутчики.
Не дожидаясь согласия, он устремился следом.
- Не провожайте меня, Артём, - сказала Лиза, понимая. что при случайном воздыхателе не сможет выполнить намеченное. - Возвращайтесь к матушке! Ей, как никогда, нужна опора.
- Мама сильная, - отмахнулся молодой человек. - Зачем ей холм, если она - уральская Белуха? А вот Вы - хрупкая, будто из тончайшего фарфора изваянная. Как бы не разбилась от грубого соприкосновения с миром!
- И этот туда же, - подумала Лиза. - Ах, феечка, ах, невесомая! Как же мне от тебя отделаться?
Фёдор, завидев её, тут же сообразил, что следует предпринять.
- Вы заставляете себя ждать, гражданка Новицкая, - строго сказал он и подхватил Лизу под локоток. - Будьте благодарны, что прислали авто, а не вызвали повесткой.
Лиза, скрывая смех, закашлялась и отвернулась. Артём попятился к парадной, успев стереть с лица приветливую улыбку.
- Эк его перекосило! - ухмыльнулся водитель, выруливая со двора. - Вы уж извините, Елизавета Стефановна, но меня, будто чёрт за ниточки дёргал. Захотелось шугануть этого хлыща!
- Ты исполнил моё желание, Феденька, - расхохоталась Новицкая. - Поехали, друг мой! Да, будь повнимательнее. На втором перекрёстке мальчишка на самокате решит установить рекорд скорости. Ему пока рановато осваивать Вселенную, а ты поможешь его грядущей судьбе сбыться.
- Выходит, что я тоже маленько колдую, когда кого-то спасаю или оберегаю? - удивился Фёдор. - Здорово!!!
Через пятнадцать минут он припарковал машину на Суворовском проспекте, и Лиза шагнула в сумрак подворотни.