Одни сутки из жизни начальника штаба ракетного пол

Учения подходили к концу. Яркое мартовское солнце 1984 года и искрящийся под ним снег поднимали настроение. Я, был тогда начальником штаба 142 гвардейского ракетного Рославльского Краснознаменного полка, который располагался на 5 площадке 42 ракетной дивизии в Нижнем Тагиле.
  В должности я работал с октября 1983 года. Мой подвижный командный пункт (ПКП) нес боевое дежурство на учебных полевых позициях под Невьянском, а боевые ракетные дивизионы дежурили на учебных полевых позициях.
Я стоял возле машины-общежития и ждал. Несколько минут назад мне доложили, что генерал, ночевавший на ПКП, проснулся и умывается. «И чего не спится старику, ведь лег далеко за полночь», -подумал я. На фоне моих 33 с небольшим лет 47-летний генерал Крыжко Алексей Леонтьевич, командир Нижнетагильской дивизии, казался стариком.
     Накануне с утра он прилетел на ПКП месте с группой офицеров, заслушал доклады начальников служб полка, а потом сказал командиру полка подполковнику Никитину: «Ты, Сергей Валерьевич, занимайся по плану, а мы с твоим начальником штаба походим, посмотрим, побеседуем. Интересно, чему сейчас в Академии учат».
Перспектива провести день с генералом меня не очень огорчила. Крыжко был нормальный мужик. Пунктуальный, строгий и решительный, он был одновременно прост в общении и не злопамятен. И все-же…Начальство затем и нужно, чтобы искать и находить недостатки.
   День, проведенный с командиром дивизии, был, конечно, очень тяжелым. Не пропустив ни одного мало-мальски важного места на полевой позиции, генерал ни разу не повысил голоса, благодарил за службу солдат и офицеров. Вопросы, которые он задавал мне, были самыми разными. Боевая готовность и все, что касалось людей, техники и боевых документов мне были не страшны. Недостатки, а они, конечно, были, указывал так, чтобы при подчиненных не только не оскорбить, но даже и не упрекнуть молодого начальника штаба.
   Так прошло время до обеда. Зная, что генерал не терпит показухи, тыловики накормили его как всех, без излишеств, по норме, но сытно и вкусно. А то, что «чай должен кипеть на губах» знали в дивизии все.
   За обедом генерал вопросов не задавал, понимая, что отвечающий останется голодным. После обеда, сказав, что у начальника штаба нет времени на перекур, а сам он не курил, пошел в штабную машину. «Дайте характеристику района» - приказал генерал. «Ну, тут нет проблем», -подумал я и начал доклад. Крыжко слушал не перебивая, изредка делал пометки в блокноте. Коротко и ясно. Так он требовал. «Доклад закончил»-последняя фраза прозвучала, когда секундомер, запущенный мной по привычке, заканчивал отсчет восьмой минуты.
«Район ты знаешь неплохо, но доклад надо сократить на треть. Ведь я не дилетант, тоже кое-что знаю»,- сказал Крыжко с улыбкой, -пойдем на воздух, там еще поговорим». Разговор на воздухе занял без малого три часа. Назвать это экзаменом было-бы неправильно. Экзамен обычно сдают по конкретной дисциплине, а тут были вопросы и о международном положении, и о вероятном противнике, и еще много о чем. Как бы между делом генерал просил охарактеризовать того или иного офицера, и не только управления полка, но и подразделений. Были вопросы и об офицерах штаба дивизии, как они работают, оказывают-ли помощь. «Ты пойми, если я посылаю к вам людей, то не только для того, чтобы накопать недостатков. Тут ума не надо. Ведь если есть недостатки, значит и мы плохо работаем. Почему недостатки появились, кто виноват, а, главное, что сделать, чтобы их в дальнейшем не было. Вот главная задача. А приехать, накопать и поставить двойку и дурак может». «Вашими бы устами», - подумал я. За всю свою службу я знал, что «оказание помощи», а тем более проверки заканчивались не только разбором, а, иногда, и разносом, да еще чем ни будь «строгим» «в приказе». И офицеры управления полка приходили, порой, в подразделения этакими «американскими наблюдателями». А на поверку оказывалось, что причина возникновения недостатков была в плохой работе штаба и служб полка. «Ты учись, скоро полком командовать будешь. Хочешь быть командиром полка?» Такой вопрос мне еще никто не задавал. «Да ведь я только полгода как начальник штаба», ответил я. «Не только, а уже полгода», поправил генерал, а на вопрос надо отвечать чётко и ясно. «Хочу, сказал я, только подучиться надо. «Вот я и говорю, учись. У командира, у его замов, да и подчиненных не забывай. Вон у тебя ЗНШ (заместитель начальника штаба) майор Масленников. Он на планировании «собаку съел». А начальник КП майор Шум – хоть и бывают у него проколы, особенно с машбюро, а документы толковые, а карты какие!» «Да, Шум режим не любит, - подумал я, - но генерал откуда это знает?»
   «Ладно, иди, работай, а я пойду отдохну после ужина.»
   За день, проведенный с командиром дивизии, накопилось много вопросов, решать которые пришлось до глубокой ночи.
   «Нормальный мужик Крыжко», -подумал я. Гадать, что он придумает назавтра, было бесполезно, поэтому в данной ситуации самым разумным было немного поспать.
   Посыльный разбудил, как и приказывал, в шесть часов. Быстро умылся, оделся и вышел на улицу. Погода была, как и накануне, хорошая, только облаков чуть больше. На ПКП доложили, что ночь прошла спокойно, командир отдыхает до 9 часов и приказал утром встретить и покормить генерала. Генерал вышел из машины-общежития бодрый и свежий. «Хорошо у тебя отдыхать, тепло, воздух свежий, вот только комфорта маловато», сказал Крыжко после рукопожатия. «Телевизоров маленьких нет, а большой в купе не войдет» - ответил я. «Да я не об этом. Вот приезжает к тебе внезапно, неважно кто, начальник или нет, а в тумбочке ни пасты, ни мыла, ни щётки сапожной», сказал Крыжко. Что, разве сложно пару-тройку комплектов купить на всякий случай»? «Думать надо, когда в поле едешь», буркнул я и осекся. Я вспомнил, что генерал приехал даже без портфеля. «Виноват. Товарищ генерал, будет сделано».
   «Да я не о себе, это элемент культуры и заботы о людях. Вдруг у человека времени не было домой зайти, а ты сразу «думать надо».
   Хорошее настроение сразу пропало, и даже завтрак, как всегда, отменный, и чай с лимоном, его не подняли. После завтрака генерал пошел на ПКП, долго разговаривал по телефону с КП дивизии. Из разговора стало ясно, что генерал пробудет в полку до обеда. А к 9.30 вызвал вертолет, собирался куда-то лететь. Командиры дивизионов ждали генерала, но сориентировать конкретно никого не удалось. Час на ПКП прошел незаметно. Генерал продолжал задавать вопросы и мне и офицерам дежурной смены. Ответами остался доволен.
   С поста боевого охранения доложили о приближении, а затем и посадке вертолета. Мы на ПКП узнали об этом от пилотов чуть раньше, но генерал отметил вслух грамотность доклада солдата. «Хорошо, офицера туда послал», -подумал я. Так бы солдат и доложил и азимут, и высоту, и скорость полета, и бортовой номер, и то, что это наши. Похоже, генерал не заметил этой маленькой хитрости. «Ты отметь своих подчиненных, чей солдат, кто обучал грамотным действиям, -сказал генерал, одеваясь и продолжил, - Полетишь со мной к Волкову, в третий дивизион, посмотрим, готов ли он к повышению.»
  То, что генерал летит к Волкову, обрадовало всех. Это был очень опытный и умный командир одного из лучших дивизионов в дивизии. У него всегда было все нормально. Вопросов лишних не задавал, а сам был готов ответить на любой. Вопрос о его повышении стоял давно, но ставить его зам. командира полку Крыжко не хотел. Он забирал его начальником школы сержантов, поэтому приходилось ждать, когда старый начальник уйдет на пенсию по возрасту.
   Взлетели, сделали круг над позицией. «Надо кое-где поправить маскировку»,- подумал я. В полете генерал разговаривал с комэском, который пилотировал вертолет.
   «Где мы, покажи по карте», -вопрос застал врасплох, но я взглянул в окно и сразу указал точку на карте и направление полета. «Правильно?» -спросил генерал в комэска, и получив утвердительный ответ продолжил: «Сейчас у Волкова маскировку проверим. У тебя на ПКП не все нормально». Я промолчал. Вроде не приглядывался, а все заметил.
   Подлетели к большому полю. Вдали темнел лес, где и располагался дивизион Волкова. «Покажи, где Волков стоит», - сказал Крыжко. «Товарищ генерал, Вы же маскировку проверить собирались, а если знать, то и проверять не надо». «А противник, что, не знает? Уже больше недели стоят. С самолета не навести, облака, а по пеленгу передатчиков или по спутникам увидел давно. Ну ладно, сам буду искать, сказал генерал и стал вглядываться в лес. «Командир дивизиона на связи», - сказал комэск, -«докладывает, что посадочную площадку перенес, готов её развернуть». «А почему до сих пор не развернули», -спросил у меня генерал. «Я приказал не демаскировать заранее, пусть заодно потренируют расчет развертывания ВПП. «Вон они, вижу, - сказал генерал, -плохо замаскировались». «Да они нас уже давно из пулемета сбили, они нас должны были сбить еще на середине поля. Проверим по журналу на ПКП. В 10.18 не позднее, они нас должны были засечь, а через минуты полторы – сбить. Давайте на ПКП проверим, кто-кого. Вон, комэск доложил, что видит позицию», -сказал я. «Так он на тебя работает, думаешь не понимаю? Меня проводите, ты ж ему бутылку поставишь за то, что не обнаружил»,- с улыбкой сказал Крыжко.
   То, что генерал говорил это, повернувшись спиной к иллюминатору, было мне на руку. Когда генерал сказал: «Вон они, вижу», я тоже увидел в иллюминатор на другой стороне. Нет, не плохо замаскированные агрегаты. На заснеженном поле я увидел огромные, метров 100 на 100 буквы «ДМБ-84». И поэтому сразу пытался отвлечь генерала от иллюминаторов. Если бы он увидел это, не видать Волкову повышения, как своих ушей. Ведь наверняка, вытаптывали эти буквы молодые солдаты по указанию дембелей майского призыва. Разглядеть их с земли было практически невозможно. Только поднявшись на высокое дерево, да еще поглядев в бинокль «наоборот» можно было увидеть эту надпись. Очевидно и комэск увидел буквы. Вертолет резко пошел на снижение. «Быстро ВПП развернули», -сказал комэск. «Хвали, хвали, -ответил ему генерал, и обращаясь ко мне сказал, - Я с Волковым поработаю, а ты по своему плану». «Есть, товарищ генерал, разрешите начальника штаба забрать?»- спросил я. Генерал молча кивнул.
Вертолет коснулся земли, двигатель заглох. К вертолету подошли командир дивизиона, начальник штаба и замполит. Четкий доклад, и вот уже комдив и Волков идут к лесу на позицию дивизиона. «Здравствуйте, Анатолий Иванович», -поприветствовал я начальника штаба дивизиона майора Козуб, - Пусть командиры работают, а мы с вами займемся охраной. Прикажите собрать всех увольняемых в мае, снять со всех постов».
 
     Начальник штаба удивленно посмотрел на меня и спросил: «Время и место сбора?» «Не знают они про буквы», - подумал я, - Ведь, наверное, не одну ночь их вытаптывали. Эх, ребята, когда же мы эту неуставщину изживем. Когда же будет править не «дед», а мы, командиры. И это в самом лучшем дивизионе, а что твориться в остальных?» «Соберите в 10.40 на выходе из леса, на третьем посту, - сказал я, - С оружием, боеприпасы не выдавать. И начальника караула сюда, прямо сейчас». Козуб еще больше удивился, но вопросов задавать не стал, а быстро пошел к караульному помещению.   
     Через пятнадцать минут около одной из палаток собрались все увольняемые в мае. Я не стал выяснять, кто заставил молодых солдат «написать» на снегу про ДМБ. Назначил из 10 человек двух старших групп, поставил задачу атаковать противника и определил направление атаки. А еще через пять минут все увольняемые с криком «УРА» бегали по полю и уничтожали следы своей активности. А в мае, когда пришел срок увольнения, от третьего дивизиона ни в первую, ни во вторую «партию» никто из увольняемых не поехал. Волков ушел в школу сержантов, а через полтора года и я ушел. И стал командиром полка. Первого полка, вооруженного комплексом «ТОПОЛЬ».
     А в 1988 году я уже в Академии передавал свой опыт слушателям. И вспоминал, иногда, об этом случае.