Ирине

Заведующей библиотекой города Лиозно, где в 1911 году родился мой отец.

В ЭТОМ РАССКАЗЕ ГЛАВНОЕ РАБОТЫ ОТЦА АБРАМА ЗАБОРОВА,но увы ни иллюстрации ни ссылкеи сайт Проза.ру не принимает
 
Неожиданно пришло от Ирины письмо и это как некое знамение, Как радостно было открыть, что моего казалось давно забытого отца помнят на родине и хранят в библиотеке материалы о нем. В этот момент я сам, в конце своих дней обрел наконец Родину, ибо всегда везде был чужим, об этом мне напоминали неустанно. Об Израильском периоде жизни отца библиотека ничего не знала, мне пришлось написать эту очень короткую и очень грустную справку.
     Судьба отца в Израиле сложилась печально, чтобы не сказать трагично.
Мы приехали в Израиль в конце 79 г. То была пора повального увлечения израильских художников американизмом и такого же презрения к советам вообще, к реализму и соцреализму в особенности. Поэтому экс советские художники, в том числе отец оказались в полной изоляции - русское гетто!
   Ни одной работы вывезти из Белоруссии отцу не позволили, и он стал по памяти восстанавливать некоторые из своих работ. Но опять, ни одной работы продать в Израиле отец не мог - остракизм.
     Все же он продолжал упорно и плодотворно работать, и  где-то в году 82 мэрия города КФАР САБЫ, где мы тогда жили устроила отцу выставку в культурном центре. Успеха это не принесло. С самого приезда в Израиль, еще в Маалоте, где был центр абсорбции, начал отец писать   большую картину РЕКВИЕМ: многочисленная процессия людей идет к памятнику шести миллионам евреев - жертв нацизма. Памятник представляет собой огромный кубистический семисвечник шесть ветвей которого символизируют 6 миллионов погибших, центральная свеча - продолжение жизни! Но и эта картина никого не заинтересовала. Однажды мы с отцом поехали из Кфар-Сабы (деревня дедушки) в Тель-Авив, я тащил штук 5 холстов чтобы показать галерейщикам, это оказалось еще одним шоком. Один галерейщик произнес незабвенную, поразившую отца прямо в сердце фразу: “В минуту, когда я вижу еврейскую тему, картина меня не интересует”.  Отец был ошеломлен, он думал, что где-где но в Израиле это оценят.
     Грустными  вернулись мы домой. Все дальнейшие попытки, что-то где-то показать, реализовать - сплошная ненужность…
      И вот отец пишет дарственную Кнессету: Возьмите в подарок мое детище картину Реквием, не надо платить нищему старику, он сам дарит, только возьмитпе. И как ни странно “замок” откликнулся, приехал в Кфар Сабу тогдашний спикер Израильского Кнессета Менахем Савидор. Сохранилась безобразная и гениальная фотография запечатлевшая эту встречу. Всмотритесь хорошо в лица. Матерый политик, сколько в нем уверенности в себе, но я читаю в нем и цинизм: он то знает, что все это показуху надо скормить народу и самому художнику, ему политику это не интересно. Дома он повесит опять что-то американское, модерное и тоже не для себя - для моды? А на лицо отца кто-то надавил пальцем когда фото было сырое, появились морщинки придающие лицу сморщенный и жалкий вид: не надо платить, только возьмите, возьмите! О эта униженность дарителей - это огромная проблема, о ней надо говорить отдельно. По злой иронии судьбы я унаследовал эту роль, я сделал целый ряд открытий, за каждое мне причитается докторская степень, но меня не видят. А проныры ничего оригинального не сказавшие сделались академиками, потому что и здесь политика, сел в кресло и прошу не беспокоить.
     Большую картину увезли и больше ее никто не видел, последняя, жертвенная попытка отца добиться внимания-контакта потерпела фиаско - загашник. Это морально старика убило. Вскоре он заболел и умер. А картину таки повесили в Кнессете много спустя после смерти художника. Об этом я узнал от других, сам я к этому времени глубокий старик добиться пропуска, поехать и посмотреть сил в себе на нашел, у меня нет даже репродукции. Ах если бы все свершилось во время! Ну а дальше рассказывать нечего